Во тьме

Стор кладет руки на стол.

Я ставлю свой виски и тянусь во внутренний карман куртки. Кладу несколько банкнот на стол и толкаю их по направлению к нему.

― Получишь остальное, когда все будет кончено.

Я не беспокоюсь, что должен все больше и больше денег людям. Скоро у меня будет много денег.

― Ты уверен, что хочешь пойти до конца?

Его глаза сужаются до щелок.

Я наклоняюсь вперед.

― Ты кое-чего обо мне не знаешь, ― я делаю паузу. ― Решив, что-то сделать, я не останавливаюсь.

Дженна может думать, что она в безопасности за решеткой, но и понятия не имеет, что ее ждет. Я хочу не только ее киску, но и жизнь. И, кроме того, я не верю, что она такая девушка, которая так легко отдаст свою свободу. Скорее всего, она уже думает, как доказать свою невиновность. Сначала я поиграю с ней, а после ее нужно будет устранить. Но чем бы я ни занимался, Уолтеру не нужно об этом знать.

Стор кивает и допивает пиво. Я заказываю нам еще напитки. Минуты текут, а мы выглядим просто как два обычных парня, собравшихся выпить. Допив, мы встаем и уходим.

Глава 8

Дженна



Никогда не думала, что придет день, когда я буду желать тюремной пищи. Если быть честной, она не так уж плоха, если перестать многого ожидать.

Еще до того, как подают ланч, я ощущаю в воздухе аромат мяса. Может быть, из-за переживаний есть хочется сильнее. Когда я не думаю, как выбраться из тюрьмы, все мысли витают вокруг еды.

Бог знает, что мне нужны силы, чтобы переживать каждый день в этом месте. Жизнь за решеткой становится все тяжелее с каждым часом.

Сокамерницы давно считают это место домом. По правде говоря, я слышала, как некоторые из них говорили, что предпочитают быть в тюрьме, чем на свободе.

Пока я смотрю на дверь, считая минуты до прибытия еды, Латиша сидит на толчке и листает модный журнал. Арлин заплетает волосы в две косы, а Джуди занимается тем, что пялится на меня так пристально, что мне не по себе.

― Что-то не так? ― спрашиваю я.

Джуди меньше всех со мной разговаривает, а в последнее время она холодна со мной по причинам, которых я не понимаю. У меня складывается ощущение, что я ей не нравлюсь. Кому какое до меня дело? Я в тюрьме не для того, чтобы заводить друзей. Надеюсь, что я здесь лишь на время.

Головы других женщин резко поворачиваются в нашу сторону. Вероятно, они ждут, что что-то произойдет. За свое недолгое время за решеткой, я поняла, что в тюрьме нет ничего интереснее драки.

Чем дольше Джуди молча смотрит на меня, тем сложнее мне становится дышать. Зачем я вообще ей что-то сказала? Не то чтобы она угрожала мне. Просто я ненавижу не знать, что думают другие.

Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, она подмигивает, а затем отворачивается. Почему, черт возьми, она мне сейчас подмигнула? От дискомфорта у меня переворачивается все внутри.

Я с облегчением выдыхаю почти весь воздух из легких, когда дверь в нашу камеру отпирают, и Козлиная бородка и еще двое заключенных, наконец, приносят нам еду. Латиша упоминала, что необычно, чтобы Козлиная бородка сам приносил заключенным еду.

Хоть мой желудок урчит от голода, я позволяю сначала другим забрать свою еду. Встать между заключенным и его едой ― ошибка, которую я не хочу повторить. Уже скоро я получу свою еду.

Нам принесли картофельное пюре с подливой, несколько кусочков курицы и черную фасоль.

Мой рот увлажняется, и я начинаю идти обратно к матрасу, перешагивая через тараканов, но, чтобы добраться туда, мне придется пройти мимо двухъярусных коек. Джуди, занимающая нижнюю койку, выбрасывает вперед ногу. Ее нога попадает мне в голень, и я, хныкнув, лечу вперед.

Лицом я приземляюсь на матрас, но моя тарелка приземляется на пол. Ланч, которого я так сильно ждала, разлетается во всех направлениях. Мои предыдущие подозрения были верными. Подмигивание было предупреждением.

Я с силой сжимаю зубы, когда до моих ушей доносится смех.

Когда я смотрю на свою еду, мои глаза застилает красная пелена. Тараканы и другие насекомые уже начали праздновать на еде. Чем дольше я смотрю, тем сильнее в моей груди нарастает гнев.

Не осознавая, что делаю, не имея возможности остановиться, я вскакиваю на ноги и бросаюсь на Джуди. Бью ее кулаком по голове, тяну за волосы, но они слишком короткие, чтобы за них хорошо ухватиться.

― Не трогай меня, сука, ― рявкает она и отталкивает меня так сильно, что я приземляюсь на задницу.

Пока другие улюлюкают, я снова бросаюсь на нее. В этот раз, мои ногти царапают ее по щеке, и она вскрикивает от боли. Я понимаю, что зашла слишком далеко только тогда, когда пара сильных рук хватает меня сзади и оттаскивает от Джуди.

― Слезь с нее, ― рычит Козлиная бородка мне в ухо, опаляет мочку своим горячим дыханием с запахом перегара. ― Ты пойдешь со мной.

Я пытаюсь сбросить его с себя, но он намного сильнее. Пока Джуди прижимает руку к своей пораненной щеке, меня выволакивают из камеры. Я кричу и требую от Козлиной бородки, чтобы он меня отпустил, говорю ему, что Джуди все это начала. Мои слова как о стенку горох.

Так сильно трясусь от ярости и страха, что запинаюсь и падаю в коридоре. Не хочу думать, что меня ждет.

― Куда вы меня ведете? ― спрашиваю я, когда его руки усиливают хватку на моем предплечье.

― Пора тебе привыкать к яме, ― его разрывает смех, когда он произносит эти слова. ― Сегодня ты нарушила два правила. Разбазарила еду и затеяла драку.


Я изворачиваюсь, пытаясь заглянуть ему в лицо.

― Это не моя вина, ― я жадно ловлю воздух. ― Джуди сбила меня с ног.

Мои внутренности сжимаются от тревоги. Я слышала о яме. Это карцер, тюрьма внутри тюрьмы. Теперь я увижу ее лично. Еще я слышала, что заключенных запирают там минимум на сутки. По тому, как я себя чувствую, думаю, что не протяну там и полчаса.

― Пожалуйста, ― продолжаю умолять я. ― Вы были там. Вы видели, что произошло.

― Я ничего не видел. А теперь заткнись.

Он ведет меня на лестницу, рыча от недовольства, потому что я сопротивляюсь на каждом шаге. Но вскоре мы достигаем низа лестницы.

За пределами лестницы, я решаю не сопротивляться. Последнее, что мне надо ― чтобы он продлил мне срок в карцере, чтобы показать, кто тут босс.

Мы подходим к стальной двери, которую он открывает, не отпуская меня ни на секунду, распахивает ее, затем хватает меня за затылок и заталкивает внутрь. Тут темно, пахнет сырой землей и плесенью.

Кроме единственной койки у грязной стены, тут больше ничего нет. Догадываюсь, что это единственное, что здесь хорошего. Я посплю на койке.

Но, когда дверь захлопывается, и ключ поворачивается в замке, меня охватывает паника.

В отчаянии, я бросаюсь на закрытую дверь, с силой и до боли ударяю ладонями по холодному металлу. В моих легких не остается воздуха.

― Выпустите меня отсюда, ― кричу я изо всех сил. ― Я ничего не сделала.

Дверь остается запертой.

Тишина в крошечной комнате такая оглушающая, что я начинаю слышать звон в ушах. Отсюда я не слышу совсем ничего.

Мои руки взлетают к моему горлу, я отчаянно ловлю ртом воздух. Никогда не думала, что страдаю клаустрофобией, но именно так я себя здесь и ощущаю.

Через, по ощущениям, десять минут, свет выключают. Хоть комната изначально была темной, теперь она заполнилась такой непроглядной темнотой, что я почти ощущаю ее кожей. Она оборачивается одеялом вокруг моего тела и затекает мне в ноздри.

Я хочу продолжать кричать, но, может, это не такая уж хорошая идея. Если мне предстоит провести здесь много часов, может, лучше поберечь силы. Так как я не слышу ничего за пределами ямы, чертовски уверена, что и мои крики никто не услышит.

Смаргиваю слезы, бредя по темноте к своей койке. Сажусь на нее. Мое сердце и разум бьются в одном ритме.

Я поднимаю голову лишь тогда, когда слышу скрежещущий звук, который издают насекомые на полу. Я подтягиваю ноги вверх и обнимаю их руками, раскачиваюсь взад и вперед.

У меня радостно подскакивает сердце, когда дверь, наконец, открывается. Поначалу, я думаю, может, Козлиная бородка передумал и решил отменить мое наказание за то, что не было моей виной, но дверь остается открытой недолго. Охранник с усами шагает внутрь, затем дверь запирается снаружи.

Я больше не вижу его лица, но слышу его дыхание. И ощущаю запах его одеколона. Волоски на моих руках поднимаются, когда я узнаю этот запах.

Сердце грохочет в моих ушах, и я отползаю как можно дальше к стене. Что если Козлиная бородка прислал охранника, чтобы тот пришел и наказал меня физически?

Вдруг, тьму прогоняет вспышка света. Под подбородком он держит фонарик, как делают дети, когда пытаются напугать кого-то на Хэллоуин. Когда он ухмыляется, внутри у меня все сжимается.

Это он, одетый в форму тюремного охранника, с усами, но я всегда узнаю его глаза.

― Трэвис.

Я с усилием сглатываю и сжимаю руки вокруг ног, трясусь всем телом.

― Прости, что опоздал на наше свидание, ― говорит он, опуская фонарик. ― Уверен, ты понимаешь, что жизнь за пределами этих стен бьет ключом.

На его лице расплывается садистская улыбка, но он не подходит ко мне.

В моей голове проносятся сотни лихорадочных мыслей, я пытаюсь понять, как он проник в тюрьму, с кем он работает. Но, важнее всего, что он планирует со мной сделать?

― Я не понимаю, почему ты выглядишь такой удивленной, солнышко, ― он наклоняет голову. ― Я прислал тебе записку, чтобы дать тебе знать, что скоро мы увидимся. Ты же ее получила, так?

У меня пересыхает во рту, когда я вспоминаю записку, которую я нашла под своим тостом. Она на самом деле была от него.

Когда он делает шаг вперед, я вскакиваю с койки и пытаюсь, отбежать от него как можно дальше, моя спина касается стены.

― Держись от меня подальше, ублюдок.

Я никогда не ругалась матом, но, когда ты заперта за преступление, которого не совершала, становишься человеком, которого не узнаешь. Еще я никогда не думала, что я жестокий человек, пока не напала на Джуди. И вот я здесь, новая версия себя.

Хоть даже я делаю вид, что не боюсь, я перепугана до ужаса. Я чертовски уверена, что он чувствует мой страх, а смотреть, как я корчусь от него ― лучшее для него развлечение.

― Я бы следил за своим языком на твоем месте.