Во сне и наяву

— Ну, как тебе? — она, всё ещё показывая девочке смятую проволоку, улыбалась своими толстыми губами. — Чувствуешь? Тебя сейчас обжигает, так и должно быть. Не бойся этого.

У девочки и вправду горело лицо, она подняла руку и увидала, как от края рукава её куртки идёт тонкой струйкой дым. Она вдохнула горячий воздух, хотела закричать на толстуху, а может, ткнуть её палкой с жабьим жиром…

Но тут же всё вернулось в своё обычное состояние, и лист падал куда положено, и зажурчал ручей, и синие мальчики зашевелились, а Светлана, переводя дух, услышала:

— Человек Светлана-Света, что это было? Что произошло? Вы выпали из поля моего видения, и я не слышал вас. Выясните у неё, что это было, — кажется, этот фокус мамы-Таи очень заинтересовал Любопытного.

Света слышала, что он возбуждён. Это её не удивляло, девочка сама едва не тряслась от этого фокуса и от того, что ещё чувствовала свою горящую кожу лица и рук. Но она, в отличие от Любопытного, кажется, догадывалась, что произошло. В принципе, чего там было догадываться, если девочка видела, как всё застыло и падающий с дерева лист вдруг перестал падать, замерев в воздухе. Что это могло быть?

Но спрашивать у толстухи ничего не пришлось, она была довольна произведённым на девочку эффектом и всё сама рассказывала:

— Это колечко останавливает время для того, кто рядом с ним находится. Я сдавила его всего до половины, и ты видела, что случилось? Всё вокруг остановилась на пять секунд. Сожмёшь полностью, так всё замрёт секунд на восемь.

— Спросите у неё, как это работает, что это за материал? Как этот артефакт концертирует энергию, возможен ли повтор эффекта, или артефакт одноразовый? — быстро говорил Лю.

Вот теперь Света узнала, каким тоном говорит голос, когда он действительно взволнован. Но все эти вопросы она не смогла задать маме-Тае, потому что та сказала:

— Когда кольцо выпрямится обратно, а это случится через пару дней, его можно будет снова сжать.

— Спросите её, Светлана-Света, — тараторил Лю, — можно ли ускорить этот процесс.

Но девочка опять молчала, она слушала толстуху, а та заканчивала:

— Ты сможешь всегда ходить через мою землю, ты сможешь всегда пить из моего родника, ты получишь это кольцо, если убьёшь Аглаю. Ты согласна взяться за дело?

— Соглашайтесь, Светлана-Света, соглашайтесь, мы что-нибудь придумаем, мы найдём способ решить эту задачу, — Лю торопил девочку принять решение. — Скажите ей, что согласны.

Но на сей раз Света приняла решение сама. Она помолчала и ответила маме-Тае:

— Я подумаю.





Глава 46




До сих пор девочка никогда не слышала, чтобы Любопытный говорил так много. Пока они шли обратно, он просто не умолкал:

— А что вас во время того эффекта обжигало, воздух или лучи, или, может быть, поле? А свет был такой, как обычно, не было ли спектральных искажений? А падающий лист висел совсем на шевелясь или имел оси вращения? А вы могли спокойно двигаться во время эффекта, не чувствовали ли вы эффект преодоления?

Голос спрашивал, спрашивал, он не отставал от девочки, задавая, как правило, абсолютно непонятные для неё вопросы. Ей не один раз пришлось пересказывать ему, что она чувствовала и что видела, когда выпала из поля его зрения.

— А вам не показалось, что время там внутри течёт медленнее, чем здесь, в естественном его состоянии?

— Нет, — отвечала Света, — она что-то говорила, это было недолго. А потом вернулся нормальный свет, и листок с дерева стал нормально падать.

— Пять секунд? — уточнял Лю.

— Наверное, — отвечала девочка.

— А вы не почувствовали тяжести, вас не пригибало к земле? Не было ли ощущения, что вам тяжело дышать и двигаться?

А вот на этот вопрос Светлана ему не ответила, если честно, то она не могла с точностью вспомнить, испытывала ли она подобные ощущения.

— Не помню, а почему вы про это спросили, Лю?

— Во вселенной есть всего одна космогоническая потенция, не подвластная времени.

— Это вы про что? — Света, как обычно, почти ничего не понимала.

— М… Вы, конечно, слышали о гравитации.

— О гравитации, это в смысле… О притяжении?

— Да, гравитация, в отличие от энергии и материи, никоим образом не зависит от времени, а зависит лишь от массы. Вот я и хотел узнать, не изменилась ли ваша масса в тот момент, когда время было замедлено?

Но всё это вообще Светлане было малоинтересно, это были совсем не её стихии, она и в школе про это почти всё прослушала или вообще не была на тех уроках: энергии, гравитации, время… Какое отношение к ней имеет вся эта муть? Девочку как раз интересовали совсем другие вопросы:

— Лю, — он опять что-то говорил. Она, кажется, оборвала его на полуслове.


— Светлана-Света?

— Если у этой толстой есть такое волшебное кольцо, почему она сама не убьёт Аглаю?

— Это очень правильный вопрос, рискну предположить, что возможности мамы-Таи не позволят этого сделать даже при наличии подобного артефакта.

— Угу, — саркастично заметила Света, — а мои возможности, значит, позволяют мне убить припадочную, даже если у меня такого колечка нет?

— Мне кажется, они из-за недостатка информации переоценивают ваши возможности, Светлана-Света, — произнёс Любопытный, чуть подумав, и продолжил: — Но я считаю, что нет необходимости доводить до них истинное положение дел. Думаю, что их неосведомлённость играет вам на руку. Пусть они думают, что вы сами синтезируете токсины.

— Да, а когда толстая узнает, что у меня нет никакого токсина, кроме того, что я собираю с жаб? Что будет?

Тут голос не ответил. И Света продолжала:

— Лю, я по-прежнему думаю, что мне лучше сменить место, всё равно мне не сладить с Аглаей.

И опять голос ей не ответил. И это огорчило девочку, а может быть, даже и напугало.



Сторож лишь отрыл дверь школы, а капитан Митрохин, которого знакомые чаще называли Лёликом, уже был тут, рядом, сидел в машине. Он любил начинать дела пораньше. Пока пробок нет, пока не все ещё проснулись. Он вышел из своей машины и пошёл к дверям. Сразу показал сторожу в чёрной форме с надписью «Охрана» удостоверение, задал пару попросив. Спросил, где висит расписание уроков и когда приходит директор. Сторож всё ему рассказал, не забыв предупредить, что младшие классы сейчас почти все не посещают школу, а в старших едва половина ходит. Пандемия. Полицейский понимающе кивал и после пошёл к стенду, на котором было расписание.

«Десятый «А»… Десятый «А». Вот он, сегодня первым уроком история. Кабинет «306».

Он поворачивается к сторожу:

— Триста шестой кабинет на третьем этаже?

— На третьем, на третьем, — кивает тот. — Вон лестница.

Капитан поднимается по лестнице, находит нужный кабинет, пробует дверь. Она открыта, но в кабинете никого нет. Впрочем, как и во всей школе. Только-только начинают приходить учителя и ученики. Митрохин отходит от двери кабинета, он будет наблюдать за нею издали. Дети не очень хотели учиться в эти ковидные времена. Всё уже шло к первому звонку на урок, а школа была почти пуста, из десятого класса «А» к первому уроку пришло всего две девочки.

Этих Лёлик решил пока не беспокоить, хотя кто, как не девочки, могли сказать ему, с кем крутил отношения Пахомов. Капитан дождался ещё одного человека. Когда один парень уже после звонка хотел войти в класс, полицейский окликнул его:

— Молодой человек.

— Вы меня? — чуть удивился парень.

— Да, вас, — капитан двинулся к нему. — У меня к вам пару вопросов.

— У меня урок, — произнёс школьник, сразу понимая по виду Лёлика, что эти вопросы, скорее всего, будут не очень приятные.

— Ничего, учителя ещё нет, да я и не задержу вас долго, — произнёс капитан, доставая удостоверение и показывая его школьнику. И видя, что тот рассмотрел его фамилию и должность, спросил. — А вас как зовут?

— А разве вы не должны меня допрашивать в присутствии родителей? — спрашивает у капитана школьник.

Лёлик начинает улыбаться, его тон сразу меняется с холодно-нейтрального на слегка агрессивный:

— А, ты так просто говорить не хочешь, ты хочешь допрос с протоколом? Ну что ж, я тебе это устрою, доставай телефон, звони мамке, я расскажу ей, как доехать до моего отделения, после тебя я задержу, а телефон у тебя заберу. Давай звони.

— А что сделал-то? — такая перспектива парня никак не привлекала.

Капитан хватает его за рукав, притягивает к себе почти вплотную и шепчет:

— Имя, быстро!

— Ну, Глушков Дмитрий.

— Пахом твой дружок?

— Да не то чтобы… Мы-то с ним не особо…

Лёлик не отпускает его, всё ещё шипит ему:

— Откуда у Пахомова золотые монеты?

Дима Глушков ещё ничего не ответил полицейскому, а тот уже знал, что идёт по верному пути, он по глазам школьника всё видел, это у полицейских скил такой, кожей чувствовать, когда они рядом с раскрытием дела:

— Ну, давай, говори, говори, я ведь не шучу, поедешь со мной в отделение, пойдёшь как соучастник, и мамка не заступится.

— Да никакой я не соучастник! — воскликнул Дмитрий. Он был уже изрядно напуган. И никак не хотел влезать в это дело с монетами.

— Раз не соучастник, так говори, откуда у Пахома монетки и что за девка с ним была? — капитан, не отрывая глаз, смотрит на школьника. И всё, всё видит. — Ну, что за деваха с ним была?

— Это Фомина. — почти крикнул Дмитрий.