Власть долга

Дабы никто случайно не признал Хмутров раньше времени – на лица надевали сплошные бронзовые маски-личины, что остались от Старой Империи. На Милиара бронзы не нашлось, мал еще, и потому голову он заматывал платком. Младший брат был против – пусть все видят, кто перед ними! Пусть знают! Однако рука старшего Дирака была как у младшего брата нога, и потому спорить Милиар не посмел.

Потом всколыхнулось местное ворье. Они подстерегли Хмутров с боевыми товарищами, когда те тащили добро в дальний двор-схрон. Бедолаги не ведали, что порубежники, привыкшие к походам в опасные земли, всегда держались начеку. В тот раз только пара воров и сумела удрать, пятная камни кровью.

Почуяв победу – добыча сама лезла в руки, и не надо никаких дальних застав, стычек и боев, ночных бдений, – вчерашние вояки решили поквитаться с черными воинами. Ведь охранники заморского двора помешали им утолить месть! Бывшие порубежники вошли во вкус, почуяли в себе силу решать, кому жить в этом городе, а кому умирать. Да это было и немудрено, ведь наместник лишь заливался вином да самолично взрезал улыбки во славу Пагота напротив храма, пугая сытых жрецов до икоты. Городская и Внутренняя стражи давно пеклись уже только о своей мошне. Наведаться в заморский двор определенно стоило – ведь к тому же и девки у чернявых были чудо как хороши…

В один из вечеров, в густых сумерках, воины вошли в знакомый переулок – но их встретили распахнутые ворота и пустынный двор. Рабы намывали покинутые комнаты, а в ответ на расспросы лишь вжимали голову и дергали плечами. Заморские девки и воины снялись и ушли. Куда – никто не ведал.

Пожалуй, эта была единственная неудача братьев Хмутров. Ватага росла с каждой седмицей – об удачливых воинах разнеслась слава. На поклон являлись самые разные люди. И воры, и разбойники, и такие же бывшие воины, как и они сами, ветераны. Принимали не всех: если прибывший мог в бою с учебным оружием продержаться против Дирака или Грубба хотя бы немного либо же удивить одного из Хмутров хитрой уловкой, то его брали в отряд. Условие новеньким ставилось одно – делать то, что велят, и помалкивать.

– Милиар! – прогудел голос старшего брата. – Не зевай. Платок подтяни!

Милиар очнулся и посмотрел на Дирака. Тяжелый взгляд буровил его из-под бронзы. Милиар нехотя поправил сползший на грудь платок. Ну что за глупость – лица прятать! Ведь сами же решили – рвать Империю в клочья! Чего же скрываться?

Дирак вдруг ударил себя кулаком по груди и подмигнул младшему братишке. Милиар повеселел. Он вытащил из ножен длинный кинжал и поиграл лезвием на солнце. Старшие братья вот-вот отдадут приказ. И тогда начнется потеха, которой доселе не видел Атриан!



Остах вместе с наследником возглавил процессию. Нынешний ночной хозяин не узнавал город своей бесшабашной юности. Атриан пробирало дрожью, город отчаянно трусил, город исходил шепотками и сплетнями, истекал страхом и холодным потом.

В отличие от всех прочих Остах не боялся – однако утром он вздел испытанный в бою нагрудник с заметной вмятиной и накинул поверх плащ. Арраинским он также велел влезть в кольчуги. Сердце неспокойно… Весло поднял бровь, но подчинился. Он и сам чуял угрозу, повисшую в тишине покинутых улиц.

В переулке мелькнули тени, болотники потянулись к оружию… На правах имперских гостей, покидающих Атриан, им дозволили облачиться в железо. Затянутые в пластинчатый доспех Булогичи с шестоперами и булавами на боку внушали редким встречным трепет.

– Тихо вы… – поднял руку Остах. – Мои это…

Мимо скользнули оборванные худые мальчишки, сунули короткие мечи и тесаки под рогожу на дно телеги.

– Не в школу же было тащить, – под насмешливым взглядом старшего Булогича пояснил Остах и потер грудь. – Неспокойно нынче…

Впереди, у площади подле Закатных ворот показался чудовищный затор. Остах поскреб щеку: ничего подобного доселе он не видел за всю свою жизнь. Даже в дни Паготовых празднеств и то не так тесно! Над крепостными стенами повисла густая брань, на все лады орали и гомонили люди, над толпой пронесся пронзительный вопль осла. Стражники, притиснутые к крепостной стене, бессильно потрясали копьями и лупцевали толпу древками.

Остах оглядел безумное людское море и сплюнул под ноги. Разве можно было представить в прежние добрые деньки такую кутерьму? Немудрено, что нынче в мутной воде появились новые зубастые рыбины. Ночному главе уже давно не давала покоя одна опасная ватажка. Орудовали умельцы открыто, дерзко, уже и не только ночью. Остах заслал было гонцов – потолковать о том о сем, встретиться, – но никто из посланцев не вернулся.

Империя истончалась на глазах, вокруг уже каждый бился за свое, и Остах махнул рукой. Он и сам уже давненько занимался только одним – берег наследника да сбивал караваны для дорча. Разные караваны: и из товаров, и из нужных Рокону людей. Вот и нынче готовились к выходу в горы имперские мастера, заморские путешественники да Буддал с родней.

«И Марика уедет. Жаль… Ведь могло что-нибудь и выйти…»

Возы остановились. И как пробираться через эдакую сутолоку? Разворачиваться, попытать удачи у Полночных врат? Вдруг над площадью разнесся резкий посвист. Он ударил в крепостную стену и заметался меж домов. Люди охнули. Взвился коняга, заржал, замолотил копытами. Пронзительно закричала баба. Из темных переулков на толпу бросились вооруженные люди.

Людская мешанина всколыхнулась. Первая волна несчастных с выпученными от ужаса глазами и перекошенными лицами выплеснулась из площади навстречу отряду почетных учеников.

Остах рыкнул, и арраинские тотчас похватали оружие, оцепили телеги. Болотники помогли, встали плечом к плечу. Наследник сунулся под руку, и Остах одним движением закинул его за спину. Молчаливая людская волна наступала, грозя затоптать и снести с дороги любого.

Однако старший Булогич не оробел. Толстяк в пластинчатом доспехе с удивительной легкостью запрыгнул на переднюю телегу и махнул тяжеленным убийственного вида шестопером.

– А ну не замай! – зычно заорал он, хватая толпу глоткой так, что лошади присели.

Остах невольно крякнул от восхищения. Теперь-то болотные воины Амарана вооружились по-боевому, а не тем потайным оружием, что помещалось в их чудо-корзины!

Многоголовая толпа почуяла опасность – и заторопилась, затопала, потекла мимо крытых возов и вооруженной охраны.



Милиар первым приметил крепкую повозку с ярко-красным пологом. Вокруг крутилась ополоумевшая от визга охрана, причитала матрона, сидя на увязанных вьюках. Милиар пихнул Грубба в спину и показал глазами на добычу. Тот проследил за взглядом брата и хищно осклабился. Повел плечами – и врезался в толпу. Хохочущие соватажники повалили следом. Неподалеку слышался бас Дирака, и младший Хмутр двинулся за своими.

Вдруг из мешанины людских тел на Милиара вывалилась заполошная бабенка. Она неслась не разбирая дороги, прижимая к груди гогочущего гусака. Бабешка влетела в юного воина, гусь вырвался, захлопал крыльями по лицу. Милиар, ничего толком не разбирая, ткнул кинжалом – и бабешка отвалилась, осела наземь. Отплевывая птичий пух, Милиар перешагнул грузное тело. Гусак раскинул крылья, и младший Хмутр наподдал ему ногой, шагнул – шальная толпа скрыла и гуся, и хозяйку. Снизу всхлипнуло, зачавкало, гусь коротко гоготнул…

Вдруг Милиара сжали со всех сторон так тесно, что он не смог пошевельнуться. Даже повернуть голову – и то не удавалось, не то что шугануть ополоумевших людишек кинжалом. Хмутра-младшего приподнял и понес вперед могучий людской поток, сопротивляться которому было невозможно.

Милиар зашарил по толпе, отыскивая братьев. Пустое! Раззявленные рты, безумные вытаращенные глаза. Огромный здоровенный воин в пластинчатом доспехе, чем-то смутно знакомый, взмахивая над головой шестопером, двинулся вдоль вереницы возов. Воины, охраняющие караван, потянулись за ним.

Людское течение развернуло Милиара, разогнало – и со всего маху приложило о каменную стену дома. Воздух выбило из груди, в глазах потемнело. Седая старуха рядом повалилась под ноги, и ее тотчас затоптали.

«Не упасть. Только бы не упасть…» – мелькнула мысль, когда людской прибой потащил его обратно. Сейчас оттащит, а потом снова ка-а-ак шваркнет об стену… Мимо мелькнул борт телеги, и Милиар вдруг понял, что может спастись. Он напряг тренированное тело, рванулся, протиснулся мимо пыхтящего горожанина в порванном плаще… Тот щелкнул зубами, попытался оторвать Милиару ухо – однако парень боднул безумца лбом в переносицу… Красное потное лицо исчезло.

Перед глазами возник борт телеги. Милиар вытянул руки, уцепился, подтянулся и перевалился через борт. Уфф! Дрожащей рукой Милиар отер мокрый лоб. Хвала Паготу, толпа не принесла его в жертву кровавому Хохотуну! Он не оказался на месте белого гуся! Милиар встал в полный рост, приложил ладонь от солнца и зашарил взглядом по толпе в поисках братьев. И вдруг он увидел его. Своего врага. Лицо Милиара перекосило ненавистью, сердце забухало в груди. Он стиснул окровавленный кинжал и, не помня себя от ярости, прыгнул в толпу и понесся прямо по людским головам и плечам.



Мимо плотным строем протопали Булогичи, раздвигая толпу. Остах проводил болотников взглядом. У предпоследнего воза пала лошадь, и его арраинские держались из последних сил, противостояли накату толпы, оберегая добро и учеников. На облучке замер Юсси с луком в руке и наложенной на тетиву стрелой. Остах не сомневался – старый степняк без труда перебьет столько имперцев, на сколько у него хватит стрел. Вот только немного в этом толку – метать стрелы в обезумевшее людское море!

«Получится, – отметил Остах. – Все у Булогича получится».


Опытным взглядом Рыбак приметил – людской поток наконец-то стал иссякать. Остах бездумно глянул поверх толпы и вдруг увидел отсеченную от остальной толпы группу. Ребятки неплохо знали друг дружку: они не сплоховали, заняли небольшой дворик подле площади, встали стеной на входе и не пустили внутрь ни одного постороннего.

Без дела незнакомцы не сидели: одни ломились в толстенные двери, другие курочили запертые ставни. Без толку. Мелькали бронзовые личины, темнели скрытые тканью лица. По тому, как они двигались, как понимали друг друга без слов, с полувзгляда, Остах понял – вояки.

Ночной глава стиснул рукоять верного тесака покрепче, переглянулся с Веслом… Предчувствие его не подвело, не зря он велел своим людям вздевать доспехи. Не иначе сам Отец Глубин смилостивился, вывел на нужную ватажку.

Остах дернул себя за бороду. И что теперь? Многовато сволочей будет. Крепкие вояки… Не лезть же на них…



«Как же чудно́ устроены люди, – думал Олтер, поглядывая сверху вниз на обезумевших горожан. – Носятся, топчут друг дружку, а сюда ни одна нога не ступила».

Когда дядька забросил его в телегу, Оли осмотрелся и обнаружил, что толпа несется по Арнской улице, не разбирая дороги. А вот пространство между возами болотников и каменной стеной пустовало. Никого.

Барат помогал наставнику, ребята засели в соседних повозках – и Олтер спрыгнул с телеги. В одиночку отправился вдоль ограды к высоким длинным мраморным ступеням подле входа в богатый дом. Там и к площади ближе, и повыше – удобно будет смотреть, как стражники накинутся на обнаглевшее ворье.

Где ж это видано… Оли забрался на верхнюю ступень. У железной, наглухо запертой массивной двери никого не оказалось, и Олтер с интересом наблюдал, как воины в бронзовых личинах потрошат богатую повозку. Дородная матрона бесстрашно бросилась навстречу разбойникам, защищать нажитое добро. Дурехе зарядили кулаком в зубы и с гиканьем швырнули в толпу. Что-то уж больно бронзовые маски ему знакомы…

«И эти в личинах… Не многовато ли? – Наследник потер плечо, куда угодил дротик напавших на заморский двор. Избитый Тьор рассказал – засаду устроили братцы Грисы и Милиар. – Неужели и эти оттуда?»

Разбойники тем временем, умело прикрывая друг друга и прихватив из повозки пару небольших сундучков, вломились во двор неподалеку. Хлипкие ворота лежали в пыли, и вояки встали в проеме, рубя всех, кто подобрался слишком близко.

Вдруг Олтеру словно ошпарило щеку. Он вскинулся, перевел взгляд – и увидел бегущую по толпе фигуру. Милиар Хмутр летел навстречу вдоль сплошной каменной стены, не отрывая от Олтера горящего ненавистью взгляда. В руке он сжимал длинный окровавленный кинжал.

Враг! Имперец! Сынок тысячника Фракса Хмутра, напавшего на отчий дом! Перед глазами наследника появилось видение разоренной Архоги: мертвые горцы, прибитые к столбам, черное сытое воронье… Внутри поднялась горячая волна, плеснула в лицо, заливая шею и щеки. Олтер выдернул из ножен клинок. Из рукава вывалился дядькин подарок – монета на тонкой бечеве.

Ха! Олтер подхватил монетку и размашисто полоснул заточенным краем по ладони. Кожа разошлась, брызнула кровь. Олтер покачнулся, в голове зашелестела листва священных толгувских дубов. Золотой желудь на груди раскалился живым угольком.

Олтер повел плечами, глубоко вздохнул и открыто встретил ненавидящий взгляд врага. Вдруг здоровяк Милиар покачнулся, нога его провалилась между голов. Он взмахнул руками и пропал.

Олтер зарычал и бросился вперед. Дубы шумели, людишки валились, словно тростник под копытами секача. Оли не отрывал взгляда от гладких камней, где пропал Милиар.

Враг удержался. Дождался. Милиар вжался спиной в стену. Перед ним под ногами валялся дюжий детина, заливая кровью из вспоротой глотки брусчатку. Толпа сторонилась бьющегося тела, и Милиар уцелел.

Олтер катнул желваками и бросился в бой. Ему наперерез кинулась воющая от ужаса старуха, и он отмахнулся пустой рукой не глядя. Помеху унесло прочь. Олтер сузил глаза, хмыкнул – собственные руки казались ему узловатыми крепкими дубовыми ветвями. Теперь ему подвернулся сухонький плешивый мужичонка с прыгающими губами. Оли ухватил его ворот в пятерню и толкнул прямиком на Милиара. Противник увернулся, имперец влетел в стену и рухнул с проломленной головой.

Олтер бросился вперед – однако неприятель усвоил правила новой игры. Недоносок выхватил из толпы тощего юнца с безумным взглядом и швырнул Олтеру под ноги. Наследник подпрыгнул – и едва не напоролся на вражеский клинок. Ударил в ответ – однако Милиар опять на миг скрылся в толпе и вновь объявился подле стены.

Олтер пихнул плечом толстого как боров лысого мужика с висящим брюхом – и того унесло прочь. Оли ударил – и кинжал скрежетнул по камню. Бедро ошпарило: Милиар не зевал и полоснул неприятеля. Сынок тысячника прыгнул, кинжал мелькнул слева, и Олтер подставил свой клинок, отмахнулся… От удара Милиара приподняло и закинуло в толпу. Людской поток поглотил и унес противника.

Ну уж нет! Так просто он от своей мести не отступится!.. Листва дубов шелестела все слабее, золотой желудь пек грудь уже не так немилосердно… Однако и людей вокруг становилось меньше. Оли упрямо наклонил голову и двинулся вперед.

Глупые людишки вреза́лись в него и торопились дальше. В ушах тонко звенело, колени дрожали. За спиной раздавались команды, бряцало железо, бранились стражники. Впереди показалось лежащее тело. Что, еще одно? Оли скривился: истерзанных тел за сегодня он нагляделся предостаточно… Только не зевай, поднимай ноги.

Однако это оказался Милиар. Враг скрючился, прижал колени к груди, сжал кулаки и страшно оскалился. Голова разбита, вывернута набок. Руки наследника опустились. Покачиваясь, Олтер встал над поверженным противником.



Дирак переглянулся с Груббом. Младший брат как пропал, так до сих пор и не нашелся. Толпа наконец перестала нестись сплошным потоком мимо так удачно подвернувшегося дворика. Ковыляли по улице помятые горожане. Кого-то выворачивало в углу. Дирак расправил плечи и шагнул со двора.

Площадь пятнали изломанные тела. Кровищи вокруг немерено… От ворот наступал отряд городских стражников. Подпрыгивали копья, бликовали остриями. Дирак сплюнул. Очухались, свиньи. Надо бы уходить. Мимо пронесся, громко гогоча и шлепая красными лапами, белый гусь, волоча за собой испачканное кровью крыло.

Дирак хмыкнул и вдруг увидел посреди площади страшное. Горский ублюдок стоял над телом братишки Милиара. Кровь бросилась в лицо старшему Хмутру.

– Арн!!! – заорал он, ударил мечом о нагрудник и вырвался со двора.

– Арн! Арн! – загремели следом.



Остах дождался, когда толпа поредела. Ночной глава не отрывал взгляда от ватажки разбойников, что учинила невиданное доселе непотребство. Недоноски сумели-таки совладать с входной дверью, и многие исчезли в доме. Эх, сейчас бы и ударить! В проеме показался здоровенный воин в сплошном нагруднике. Экий бычара! Пожалуй, такой и против Тарха может выйти…

Со стороны ворот послышались резкие команды, загремело железо. Остах скосил глаза. Очухались-таки, жабья слизь! Грохоча по брусчатке, через предвратную площадь торопился отряд городской стражи.

«Ну, сейчас-то эти забегают…» – Остах перевел взгляд обратно и оторопел.

Здоровенный детина огромными прыжками в одиночку мчался навстречу стражникам, подняв над головой меч. Совсем страх потерял? Тут Остах пригляделся, охнул, выдернул из ножен тесак и побежал, с неизбежной ясностью понимая, что не успевает.



Силы толгувских дубов окончательно оставили Олтера, навалилась усталость. Хотелось одного: лечь и не шевелиться… Оли еще раз посмотрел на мертвого врага и криво ухмыльнулся. Лечь и не шевелиться? Ну уж нет… Он убрал клинок в ножны, поднял голову…

На него бежал огромный воин с занесенным мечом. Прыгала над брусчаткой бронзовая маска; черные глаза не отрываясь глядели на Олтера. Воздух вдруг стал плотным, уши заложило и все вокруг замедлилось. Вдали по площади медленно-медленно бежали стражники, безмолвно разевая рты. Из дворика неспешно вываливались один за другим воины с покрытыми бронзой лицами. От повозок, смешно раскачиваясь из стороны в сторону, еле двигался к нему, высоко поднимая колени, дядька Остах.

Оли понял – никто его не спасет, никто не успеет. И противник тоже это понял. Здоровяк не торопясь, рисуясь, поднял левую руку и содрал с лица маску. Вот оно что… Воин здорово походил на Милиара. Брат?