Виражи эскалации
Часть 29 из 76 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Мух не ловите, ищите лучше!
– Горизонт осмотрен. Эха нет.
И может, вдруг объявят:
– Обнаружен контакт. Пеленг… дистанция…
Чтобы, отсчитав минуты ожидания, отбить:
– Контакт потерян.
Сверху настаивают:
– Проверьте сектор.
Уйдёт по тревоге в небо пара дежурных «Камовых», выставивших в предполагаемом районе несколько буёв, чтобы погодя сообщить:
– Восстановить контакт не удалось. Контакт ложный.
* * *
– А ведь на эти самые звёзды смотрел и Магеллан, и Кук…
– А? Это да. Для галактики триста-пятьсот лет, как для нас секунда, ничего не меняется, – Вову-особиста Скопин узнал по голосу, коротко обозначив кивок, – а вы что ж это – не «низами» – коридором, а прямо через полётку сюда топали? Вообще-то… – Капитан 2-го ранга осуждающе покачал головой – на палубе как раз готовили следующую в очерёдности четвёрку «Камовых»: ныли приводы подъёмников, «рожая» собранного по-походному ангарного винтокрыла, катали вручную, ёрзал тягач, раскладывались лопасти, запускали на разогрев движки. – Вообще-то техника безопасности не одобряет праздношатающихся во время боевой работы. И не спится же вам…
Сам он в данный момент здесь оказался непреднамеренно. Случилось то, что нередко бывает, когда дела делаются в спешке «давай-давай», порождая неизменно сопутствующий бардак. А подробней: сбагрив прикомандированных «пассажиров» и всё их материальное обеспечение, спустя сутки вдруг выяснили, что не «всё».
Инженер ТЭЧ, в ведении коего числился груз, божился, что по спискам «учёта приёмки-убытия» всё сходится, показывал подотчётные бумажки… Тем не менее в одном из «сусеков» обнаружились не отданные чужие ящики.
Командир сходил лично удостовериться.
– Оно как получилось, – оправдывался за подчинённых подполковник, старший БЧ-6, – они пометили то, что наверх поднимать, и пошли дальше. А другие раздолбаи, видимо, попутали и не всё помеченное наверх подняли. Вот и пожалуйста. Вскрывать мы не стали, мало ли, но судя по маркировке, ничего там секретного – оружейка. Хуже если перепутали и что-то «своё» вместо ушло – наверху-то всё «по единицам» сошлось. Теперь однозначный головняк – ворошить со сверкой придётся. Чёрт!
«Уж точно – чёрт! – попенял Скопин, поднимаясь на лифте из ангара вместе с одним из вертолётов. – Теперь перед адмиралом распинаться. Хорошо хоть не лично – скинуть рапортичку и получить ответный втык».
Здесь особист и застал его.
Пока он стоял у кормового среза, в сторонке от крайней взлётно-посадочной площадки, краем уха слыша, от привычки подмечать любой непорядок, как комэск распекает кого-то из технарей за «неисправное ВАКС (выпрямительное устройство) на ВПП № 3»… и как всё порешали, запустив движки «вертухи» от бортовых аккумуляторов, чиркая подмокшими спичками – досадуя на них и непритязательно дивясь.
– Ловко же у вас, тащ подполковник, получается всякий раз меня отыскать, где бы я ни был.
– Так я вас тут не раз подмечал, – подсунул огонёк «комитетчик», – любите это место – покурить, да глядя за корму? Вона как переливается.
– Да. Бывает, – можно было и не отвечать, но дым хорошо влился в лёгкие, привнеся то, что от него требовалось: – Кильватер… он порой точно живёт своей жизнью: в пенных водоворотах, взбитых винтами, высматривают добычу чайки, его любят использовать дельфины, равно как и плыть «оседлав» волну, что гонит судно. Многим нравится смотреть вперёд по курсу, с носа, с баковых надстроек: брызги из-под форштевня, крутой вход на волну, всё такое. А мне вот здесь. Что-то в этом есть – когда вокруг океан, и корабль словно завис в безбрежье, только вот эта исходящая полоса показывает, ориентируя, что мы двигаемся. Есть в этом и нечто почти роковое: исчезающий вдаль пройденный путь… Как прожитая жизнь. Обернуться можно, но чтоб вернуться…
– «Вернуться», – ухватился за последнее слово офицер КГБ, – домой захотели?
Кавторанг молчал. Отвлечённый символичными образами мозг не сразу уловил подоплёку.
«Домой? А вопросик часом не с подковыркой? Не производная ли это того разговора с Терентьевым – о якобы моём разочаровании в обретённом „совке“? Интонации только товарищ с Лубянки выбрал какие-то странные. Му́тит что-то? И чего вдруг сейчас?»
«Москва» снова меняла галс.
В этот раз причина исходила от руководителя полётов – крейсер становился для удобства пилотов на ветер, который к этому моменту немного разгулялся, и волочащийся за кораблём кильватер выгибался дугой.
– Во всяком случае, – улыбнулся на это особист, – бывает, что и кривые дорожки приводят в интересные места.
Как-то натянуто улыбнулся.
Пакистан – Индия
Пакистанские вооружённые силы, что называется, лихорадило: с одной стороны, как положено приграничные части, армия, воздушные силы были подняты по тревоге; с другой – обладающие информацией о причинах всей этой суматохи офицеры не понимали: «зачем?» Защищаться уже было не от кого – виновники-шурави сделали своё дело и убрались восвояси. Скорей всего, в большинстве уже покинув и территорию Афганистана.
Вторгаться в соседнюю страну также не предполагалось. Какие-либо боевые действия с русскими (по крайней мере, открытые) вести не планировалось – себе дороже.
И можно было ещё раз повторить: никаких позитивных перспектив в прямом военном противостоянии с Советами руководство Пакистана не видело.
Зато в Дели все эти военные приготовления приняли на свой счёт. А вполне возможно, что только и ждали повода. Как-то уж быстро там у них всё от провокаций, одиночной пальбы и перестрелок между пограничными нарядами перешло к столкновению регулярных войск.
Причина всё та же – «неразрешённая территориальная проблема принадлежности Кашмира». Конфликт переходил к ожесточённым столкновениям, обе стороны вводили в действие тяжёлую артиллерию и бронетехнику. В небе в жёстких схватках сходилась истребительная авиация.
Обе стороны несли потери.
В околоигровом пространстве
На йеменские аэродромы советская морская авиация стала базироваться с начала восьмидесятых. Противолодочные самолёты совершали патрульные рейды в северные районы Индийского океана и чаще использовались не по назначению – как воздушные разведчики.
И в этот раз – неблагодарная работа: поиск американской АПЛ, следующей неочевидным маршрутом, что предполагало барраж над обширной акваторией практически на пределе боевого радиуса, кидая из ночного неба в тёмные воды Аравийского моря гидроакустические буи, работая на бреющих высотах магнитометром.
Принимая во внимание заданные и сложившиеся обстоятельства поисковой операции, как и вообще шансы обнаружить «американку», учитывая и то, что засветло она, скорей всего, уже будет в зоне действия вертолётов с ПКР «Москва», Ил-38 с авиабазы Эль-Анад взлетел за четыре с половиной часа до восхода солнца.
Вторая машина задержалась по техническим причинам.
Удача пришла со стороны: с утра 27 апреля советская служба радиоразведки, прослушивающая все радиостанции в регионе, включая гражданские – береговые, судовые, перехватила сообщение японского танкера, увидевшего «в точке координат» (условно на выходе из Оманского залива) всплывшую неизвестную субмарину.
В штабе флота знали – своих подводных лодок там быть не могло, а значит… Значит, эфирные сплетни-протечки радиостанций нейтралов и не только, работали и на советскую сторону.
Получив курсовую наводку, Ил-38 немедленно лёг на крыло, разворачиваясь к указанному месту.
– Вот она, родимая! – воскликнул радостный штурман-навигатор, тыча пальцем. – Не наврали.
Разумеется, цель перво-наперво засекли радаром. Теперь сменив эшелон, совершая облёт на снижении, наблюдали визуальную картину, проходя на «бреющем»: серый силуэт надводного корабля в дрейфе… Поблизости у его борта чёрная сигара с торчком рубки.
– Отбивай в полк РДО[205]: подтверждение! – приказал радисту командир экипажа. – На ПЛ возможна неисправность, лишение хода или ещё чего. Иначе чего бы ей здесь торчать, да ещё с сопроводителем. Кто это рядом с ней, кстати – эсминец или фрегат?
– Бортовой номер 1065.
– На буксир не взяли…
– Значит, надеются устранить повреждения. Как там радиационный фон?
На эскадру контр-адмирала Паромова сообщение о субмарине поступило с минимальной задержкой, пройдя короткий путь инстанций.
В 10:00 по Москве (в восемь по местному) в командном пункте флагмана на планшете тактической обстановки появится соответствующая пометка. К ряду прочих.
В первую очередь (ещё ночью) покинули свои места, исчезнув с радаров, два пакистанских корабля-наблюдателя.
С их стороны это было очень предусмотрительно и очень своевременно – уйти ещё до первых выстрелов и обмена ударами на стыках спорного Кашмира. Здесь в море против индийской морской группировки пара устаревших фрегатов однозначно не жильцы.
Утром ВМС Индии прервали совместные учения, уведя наличные силы. Не иначе как переориентируясь на отражение возможных пакистанских атак, а также с задачей самим нанести удар по береговым базам противника.
Прежде чем уйти, индийцы снова «напугали» историями о пакистанской субмарине, в этот раз хотя бы предоставив некую детализацию, в минимале основанную на совокупных данных разведки. Речь шла о подводной лодке типа «Агоста» французской постройки, с указанием названия и тактического номера (их, этого типа, в пакистанском флоте всего-то и было две).
В походном штабе контр-адмирала Паромова на основании столь ненадёжной информации, существенно менять свои планы резона не видели. Все эти «индийские подробности», наряду с расплывчатыми формулировками, типа «установлены кратковременные гидроакустические контакты», давали повод думать, что индусы, на самом деле, так и не локализовав противника, всего лишь стараются показать свою компетентность в вопросе.
Ещё Паромов явочным порядком (ну как явочным – надлежащие согласования с Москвой, безусловно, последовали) «прикарманил» себе приписанный к КЧФ противолодочный корабль «Проворный», который ранее пребывал с миссией в Индии, в рамках совместных и экспортных флотских программ[206].
Посчитав оперативное прикрытие «Минска» вполне достаточным (ракетный крейсер «Варяг», СКРы «Порывистый» и «Ревностный», БПК «Способный» плюс подошедший «Твёрдый»), контр-адмирал решил удовлетворить запрос капитана 2-го ранга Скопина на усиление его КПУГ.
Вышедший из базы в Мумбаи «Проворный» был уже более чем на полпути.
В целом же корабли советской эскадры оставались в месте прежней дислокации в выжидательной позиции.
По реализации операции «Бадабер» конфликт на границе, между вооружёнными силами ДРА (понимать: группами советского спецназа) и пакистанскими регулярными частями, развития не получил. Хотя в Москве со стороны Исламабада ожидали любой реакции.
Каких-то других дополнительных директив от Генштаба контр-адмиралу Паромову не поступило. Пока.
КПУГ, флагман ПКР «Москва»
Воздушные цели попали в поле зрения РЛС «Ангара» и «Восход» практически одновременно. Совпали и доклады:
– Цель воздушная… Малозаметная, дистанция устанавливается.
Последнее дополнение прозвучало с характерной неуверенной заминкой, на которую поначалу командир и не обратил внимания, больше занятый тем, чтобы принять чашку дразнящего утреннего кофе у вестового, аккуратно мостясь (дабы не пролить её полнющую) в массивном командирском кресле ходовой рубки.
– Горизонт осмотрен. Эха нет.
И может, вдруг объявят:
– Обнаружен контакт. Пеленг… дистанция…
Чтобы, отсчитав минуты ожидания, отбить:
– Контакт потерян.
Сверху настаивают:
– Проверьте сектор.
Уйдёт по тревоге в небо пара дежурных «Камовых», выставивших в предполагаемом районе несколько буёв, чтобы погодя сообщить:
– Восстановить контакт не удалось. Контакт ложный.
* * *
– А ведь на эти самые звёзды смотрел и Магеллан, и Кук…
– А? Это да. Для галактики триста-пятьсот лет, как для нас секунда, ничего не меняется, – Вову-особиста Скопин узнал по голосу, коротко обозначив кивок, – а вы что ж это – не «низами» – коридором, а прямо через полётку сюда топали? Вообще-то… – Капитан 2-го ранга осуждающе покачал головой – на палубе как раз готовили следующую в очерёдности четвёрку «Камовых»: ныли приводы подъёмников, «рожая» собранного по-походному ангарного винтокрыла, катали вручную, ёрзал тягач, раскладывались лопасти, запускали на разогрев движки. – Вообще-то техника безопасности не одобряет праздношатающихся во время боевой работы. И не спится же вам…
Сам он в данный момент здесь оказался непреднамеренно. Случилось то, что нередко бывает, когда дела делаются в спешке «давай-давай», порождая неизменно сопутствующий бардак. А подробней: сбагрив прикомандированных «пассажиров» и всё их материальное обеспечение, спустя сутки вдруг выяснили, что не «всё».
Инженер ТЭЧ, в ведении коего числился груз, божился, что по спискам «учёта приёмки-убытия» всё сходится, показывал подотчётные бумажки… Тем не менее в одном из «сусеков» обнаружились не отданные чужие ящики.
Командир сходил лично удостовериться.
– Оно как получилось, – оправдывался за подчинённых подполковник, старший БЧ-6, – они пометили то, что наверх поднимать, и пошли дальше. А другие раздолбаи, видимо, попутали и не всё помеченное наверх подняли. Вот и пожалуйста. Вскрывать мы не стали, мало ли, но судя по маркировке, ничего там секретного – оружейка. Хуже если перепутали и что-то «своё» вместо ушло – наверху-то всё «по единицам» сошлось. Теперь однозначный головняк – ворошить со сверкой придётся. Чёрт!
«Уж точно – чёрт! – попенял Скопин, поднимаясь на лифте из ангара вместе с одним из вертолётов. – Теперь перед адмиралом распинаться. Хорошо хоть не лично – скинуть рапортичку и получить ответный втык».
Здесь особист и застал его.
Пока он стоял у кормового среза, в сторонке от крайней взлётно-посадочной площадки, краем уха слыша, от привычки подмечать любой непорядок, как комэск распекает кого-то из технарей за «неисправное ВАКС (выпрямительное устройство) на ВПП № 3»… и как всё порешали, запустив движки «вертухи» от бортовых аккумуляторов, чиркая подмокшими спичками – досадуя на них и непритязательно дивясь.
– Ловко же у вас, тащ подполковник, получается всякий раз меня отыскать, где бы я ни был.
– Так я вас тут не раз подмечал, – подсунул огонёк «комитетчик», – любите это место – покурить, да глядя за корму? Вона как переливается.
– Да. Бывает, – можно было и не отвечать, но дым хорошо влился в лёгкие, привнеся то, что от него требовалось: – Кильватер… он порой точно живёт своей жизнью: в пенных водоворотах, взбитых винтами, высматривают добычу чайки, его любят использовать дельфины, равно как и плыть «оседлав» волну, что гонит судно. Многим нравится смотреть вперёд по курсу, с носа, с баковых надстроек: брызги из-под форштевня, крутой вход на волну, всё такое. А мне вот здесь. Что-то в этом есть – когда вокруг океан, и корабль словно завис в безбрежье, только вот эта исходящая полоса показывает, ориентируя, что мы двигаемся. Есть в этом и нечто почти роковое: исчезающий вдаль пройденный путь… Как прожитая жизнь. Обернуться можно, но чтоб вернуться…
– «Вернуться», – ухватился за последнее слово офицер КГБ, – домой захотели?
Кавторанг молчал. Отвлечённый символичными образами мозг не сразу уловил подоплёку.
«Домой? А вопросик часом не с подковыркой? Не производная ли это того разговора с Терентьевым – о якобы моём разочаровании в обретённом „совке“? Интонации только товарищ с Лубянки выбрал какие-то странные. Му́тит что-то? И чего вдруг сейчас?»
«Москва» снова меняла галс.
В этот раз причина исходила от руководителя полётов – крейсер становился для удобства пилотов на ветер, который к этому моменту немного разгулялся, и волочащийся за кораблём кильватер выгибался дугой.
– Во всяком случае, – улыбнулся на это особист, – бывает, что и кривые дорожки приводят в интересные места.
Как-то натянуто улыбнулся.
Пакистан – Индия
Пакистанские вооружённые силы, что называется, лихорадило: с одной стороны, как положено приграничные части, армия, воздушные силы были подняты по тревоге; с другой – обладающие информацией о причинах всей этой суматохи офицеры не понимали: «зачем?» Защищаться уже было не от кого – виновники-шурави сделали своё дело и убрались восвояси. Скорей всего, в большинстве уже покинув и территорию Афганистана.
Вторгаться в соседнюю страну также не предполагалось. Какие-либо боевые действия с русскими (по крайней мере, открытые) вести не планировалось – себе дороже.
И можно было ещё раз повторить: никаких позитивных перспектив в прямом военном противостоянии с Советами руководство Пакистана не видело.
Зато в Дели все эти военные приготовления приняли на свой счёт. А вполне возможно, что только и ждали повода. Как-то уж быстро там у них всё от провокаций, одиночной пальбы и перестрелок между пограничными нарядами перешло к столкновению регулярных войск.
Причина всё та же – «неразрешённая территориальная проблема принадлежности Кашмира». Конфликт переходил к ожесточённым столкновениям, обе стороны вводили в действие тяжёлую артиллерию и бронетехнику. В небе в жёстких схватках сходилась истребительная авиация.
Обе стороны несли потери.
В околоигровом пространстве
На йеменские аэродромы советская морская авиация стала базироваться с начала восьмидесятых. Противолодочные самолёты совершали патрульные рейды в северные районы Индийского океана и чаще использовались не по назначению – как воздушные разведчики.
И в этот раз – неблагодарная работа: поиск американской АПЛ, следующей неочевидным маршрутом, что предполагало барраж над обширной акваторией практически на пределе боевого радиуса, кидая из ночного неба в тёмные воды Аравийского моря гидроакустические буи, работая на бреющих высотах магнитометром.
Принимая во внимание заданные и сложившиеся обстоятельства поисковой операции, как и вообще шансы обнаружить «американку», учитывая и то, что засветло она, скорей всего, уже будет в зоне действия вертолётов с ПКР «Москва», Ил-38 с авиабазы Эль-Анад взлетел за четыре с половиной часа до восхода солнца.
Вторая машина задержалась по техническим причинам.
Удача пришла со стороны: с утра 27 апреля советская служба радиоразведки, прослушивающая все радиостанции в регионе, включая гражданские – береговые, судовые, перехватила сообщение японского танкера, увидевшего «в точке координат» (условно на выходе из Оманского залива) всплывшую неизвестную субмарину.
В штабе флота знали – своих подводных лодок там быть не могло, а значит… Значит, эфирные сплетни-протечки радиостанций нейтралов и не только, работали и на советскую сторону.
Получив курсовую наводку, Ил-38 немедленно лёг на крыло, разворачиваясь к указанному месту.
– Вот она, родимая! – воскликнул радостный штурман-навигатор, тыча пальцем. – Не наврали.
Разумеется, цель перво-наперво засекли радаром. Теперь сменив эшелон, совершая облёт на снижении, наблюдали визуальную картину, проходя на «бреющем»: серый силуэт надводного корабля в дрейфе… Поблизости у его борта чёрная сигара с торчком рубки.
– Отбивай в полк РДО[205]: подтверждение! – приказал радисту командир экипажа. – На ПЛ возможна неисправность, лишение хода или ещё чего. Иначе чего бы ей здесь торчать, да ещё с сопроводителем. Кто это рядом с ней, кстати – эсминец или фрегат?
– Бортовой номер 1065.
– На буксир не взяли…
– Значит, надеются устранить повреждения. Как там радиационный фон?
На эскадру контр-адмирала Паромова сообщение о субмарине поступило с минимальной задержкой, пройдя короткий путь инстанций.
В 10:00 по Москве (в восемь по местному) в командном пункте флагмана на планшете тактической обстановки появится соответствующая пометка. К ряду прочих.
В первую очередь (ещё ночью) покинули свои места, исчезнув с радаров, два пакистанских корабля-наблюдателя.
С их стороны это было очень предусмотрительно и очень своевременно – уйти ещё до первых выстрелов и обмена ударами на стыках спорного Кашмира. Здесь в море против индийской морской группировки пара устаревших фрегатов однозначно не жильцы.
Утром ВМС Индии прервали совместные учения, уведя наличные силы. Не иначе как переориентируясь на отражение возможных пакистанских атак, а также с задачей самим нанести удар по береговым базам противника.
Прежде чем уйти, индийцы снова «напугали» историями о пакистанской субмарине, в этот раз хотя бы предоставив некую детализацию, в минимале основанную на совокупных данных разведки. Речь шла о подводной лодке типа «Агоста» французской постройки, с указанием названия и тактического номера (их, этого типа, в пакистанском флоте всего-то и было две).
В походном штабе контр-адмирала Паромова на основании столь ненадёжной информации, существенно менять свои планы резона не видели. Все эти «индийские подробности», наряду с расплывчатыми формулировками, типа «установлены кратковременные гидроакустические контакты», давали повод думать, что индусы, на самом деле, так и не локализовав противника, всего лишь стараются показать свою компетентность в вопросе.
Ещё Паромов явочным порядком (ну как явочным – надлежащие согласования с Москвой, безусловно, последовали) «прикарманил» себе приписанный к КЧФ противолодочный корабль «Проворный», который ранее пребывал с миссией в Индии, в рамках совместных и экспортных флотских программ[206].
Посчитав оперативное прикрытие «Минска» вполне достаточным (ракетный крейсер «Варяг», СКРы «Порывистый» и «Ревностный», БПК «Способный» плюс подошедший «Твёрдый»), контр-адмирал решил удовлетворить запрос капитана 2-го ранга Скопина на усиление его КПУГ.
Вышедший из базы в Мумбаи «Проворный» был уже более чем на полпути.
В целом же корабли советской эскадры оставались в месте прежней дислокации в выжидательной позиции.
По реализации операции «Бадабер» конфликт на границе, между вооружёнными силами ДРА (понимать: группами советского спецназа) и пакистанскими регулярными частями, развития не получил. Хотя в Москве со стороны Исламабада ожидали любой реакции.
Каких-то других дополнительных директив от Генштаба контр-адмиралу Паромову не поступило. Пока.
КПУГ, флагман ПКР «Москва»
Воздушные цели попали в поле зрения РЛС «Ангара» и «Восход» практически одновременно. Совпали и доклады:
– Цель воздушная… Малозаметная, дистанция устанавливается.
Последнее дополнение прозвучало с характерной неуверенной заминкой, на которую поначалу командир и не обратил внимания, больше занятый тем, чтобы принять чашку дразнящего утреннего кофе у вестового, аккуратно мостясь (дабы не пролить её полнющую) в массивном командирском кресле ходовой рубки.