Верни мне мой 2007-й

– Идем, – буркнул майор и пропустил меня вперед, указывая на дверь около лестницы на второй этаж.

За ней оказался небольшой кабинет, где не было ничего, кроме стола с компьютером, тумбочки и двух деревянных стульев, расположеных напротив друг друга по разные стороны стола. Леровец занял «хозяйское» место, махнув рукой на второй стул и «приглашая» присесть. У майора были темные с проседью волосы, обвинительный взгляд и привычка поднимать одну бровь при визуальном контакте с собеседником. На вид милиционеру можно было дать лет около сорока.

– Ну что, – начал он тем же серьезным тоном, что и при первом контакте. – Чего у тебя там с билетами?

– Не совсем понимаю какими? – Я решил отвечать в той же манере, что всегда выручала меня в подобных ситуациях. Тут же вспомнился случай, произошедший ранней весной: Nine Inch Nails, британская журналистка, кофейня и представительский «Ягуар», увезший новую знакомую в ночь.

– Не начинай, – устало, но твердо отрезал майор, – всё нам известно. Мы ж давно тебя пасем. С марта еще. Год без малого. И доказательства есть, и фото, как фальшивки толкаешь у клубов.

Я слушал, не перебивая, и старался не выражать эмоций, хотя, конечно, здорово занервничал, узнав о таком повороте.

– Я чего тебя сюда привел-то… – Тон представителя власти несколько смягчился и стал подозрительно заговорщицким. – Тебе там за всё вместе, с изготовлением, распространением и всем прочим, светит до пяти лет. Срок, конечно, небольшой. Но срок. И тебе он покажется долгим, уж поверь. И на работу потом черта с два устроишься – кому нужен судимый фальшивомонетчик?

– Кто-кто? – вставил я.

– Один хрен. Ну ладно, фальшивобилетчик, если хочешь, – усмехнулся милиционер и заискивающе глянул на меня, как бы спрашивая: «Классно пошутил, да?» Я промолчал. Майор убрал с лица натянутую улыбку и продолжил:

– Так вот. Предлагаю сделку… – на этих словах он несколько замялся, – в общем, 300 тыщ и ты свободен.

Я постарался не выдавать удивление, вызванное обозначенной космической суммой и максимально отстраненно заявил:

– Не понимаю, о чем вы. Какие билеты, какие подделки? Здесь явно ошибка какая-то…

– Думаешь, блефую? – Голос майора вмиг приобрел высокомерный оттенок. – Думаешь, я так из тебя признание вытащить хочу? Да хрен там, говорю же, известно нам всё. Я тебе, можно сказать, сейчас жизнь предлагаю спасти, дебилу. Один звонок – и твоего дела нет больше. А ты, дурак, выпендриваешься. Не дебил ли?

«Серьезный» милиционер откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, ожидая моего ответа. Из зала послышались рев толпы и ритмичные удары по барабанам – первая группа начала выступление. Я продолжал хранить молчание. Мой собеседник глянул на часы, нехотя поднялся и направился к двери.

– Ну, я тебя понял, сейчас вернусь, – сказал он перед тем, как покинуть помещение.

В одиночестве я сидел недолго, примерно с полминуты. Вскоре в комнату вошел сержант милиции в форме, представился так, что я не расслышал фамилию, и объяснил, что сейчас мы с ним поедем в отделение в компании майора Леровца и будем там меня «оформлять». Не успел я что-либо возразить, как вернулся сам Леровец и с довольной ухмылкой сообщил:

– Ну что, пацан, доигрался? Небо в клеточку теперь тебе светит, а не концерты.

В этот момент кто-то, стоя в дверном проеме, постучал по открытой двери. Я не мог рассмотреть, кто это был – стражи порядка располагались аккурат напротив прохода и загораживали вид, но стоило им только обернуться, как я сразу же заметил знакомую черно-голубую водолазку и объемную укладку с ободком и косой челкой. Натка… как? Хотя стоило ли удивляться после всего того, что я про нее знал.

– Девушка, вам чего? Извините, сюда нельзя. – Сержант хотел было взять Натку под локоть, но та ловко увернулась и выставила ладонь в останавливающем жесте.

– Трогать меня не надо. Товарищ милиционер, уйдите, пожалуйста, отсюда, хорошо?

Сержант послушно отступил от девушки и быстро вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Ты что себе позволяешь, соплячка? – мгновенно вскипел майор. – А ты чего ее слушаешь? – кричал он уже вслед покинувшему кабинет. – Сержант, вернуться!

Но вопреки ожиданиям майора Леровца никто не возвращался. Натка, как всегда скромно улыбаясь, подошла ко мне и развела руками:

– Где же обнимашки? Не рад видеть?

Я встал и крепко обнял Натку, легонько чмокнув в щеку:

– Рад, конечно. Просто, как обычно, неожиданно.

Казалось, что в комнате наступила полная тишина, хотя выступление было в самом разгаре. Словно звук, доносившийся из зала, кто-то сделал тише специально для нас и этого момента. Натка смотрела мне в глаза, хитро щурясь и изредка моргая.

– Я вам не мешаю, молодые люди?! – Майор, похоже, совсем опешил от наблюдаемой сцены и не понимал, что происходит.

Натка повернулась к представителю власти:

– Извините, а можете прямо сейчас сделать тот самый звонок, чтобы никакого «дела» больше не было?

– Чё? Да я теб… – Майор прервался, едва начав свою грозную фразу, вытащил из кармана мобильный телефон и набрал номер. Лицо его при этом изменилось: вместо яростного гнева на нем проявились спокойствие и рассудительность.

– Алло, Гриш, привет! – Голос Леровца был совершенно нормальным, и ничто не выдавало злости, которой минуту назад был охвачен милиционер.

– Я про билетчиков. Нормально всё, стирай. Да, все копии тоже. И из архива. Ага, давай. Всё, пока.

Майор завершил звонок и в некотором смятении смотрел на нас, словно ждал, чтобы мы сказали, что делать дальше. Натка взяла ситуацию в свои руки:

– Теперь, пожалуйста, езжайте домой. Елена и маленькая Оля будут очень рады, если вы сегодня придете пораньше.

Майор о чем-то задумался, а потом, глядя в пол и говоря что-то самому себе, вышел из комнаты. Мы остались вдвоем. Я спросил:

– Может, валим? Пока он не передумал.


– Зачем? – Подруга посмотрела недоуменно. – Пойдем, музыку послушаем, если уж всё равно здесь оказались.

– А менты?

– Забудь. Они о тебе больше никогда не вспомнят, можешь мне верить.

Натка говорила так убедительно, что причин усомниться в ее словах не возникло. Мы вышли из кабинета и прошли в сторону сцены, расположившись в итоге чуть поодаль от нее, там, где толпа людей редела, а воздух был чуть свежее.

Народу в клубе было существенно больше, чем на этом же фестивале без малого год назад. «Челкастая» субкультура за какие-то десять месяцев расширила свои ряды в несколько раз. Правда, в основном за счет школьников – теперь в зале присутствовало значительное число тинейджеров моложе 17 лет. Я вспомнил разговор с Грином и снова подумал о том, что всё это – лишь мимолетное модное течение. Сегодня подростки могут красить челки в розовый, завтра – если захотят – снова наденут широкие штаны и огромные толстовки с капюшонами, а еще через какое-то время купят костюмы и устроятся на работу в офисы. Всё становится прошлым.

– Ага, – вслух согласилась Натка, – и притом очень быстро.

Спустя несколько секунд она добавила:

– Но это время… то, что сейчас… может быть, даже именно этот год, будут помнить долго.

– Почему именно этот год? Вроде ничего особенного и не произошло…

– Для меня это тоже загадка. Возможно, из-за пика популярности эмо. Всё-таки одна из наиболее ярких субкультур за последние десятилетия. Яркая именно внешне, так, что даже обычные люди не могут не заметить. И как это так, – Натка кокетливо похлопала глазами, – ничего интересного не произошло у него? А меня ты не в этом году встретил?

Я едва заметно ухмыльнулся:

– Ну да, ну да.

Моя подруга подозвала проходившего мимо официанта и попросила для себя какой-то вишневый коктейль, а для меня – ром с колой. Парень с бокалами в руках вернулся уже через минуту. Сделав глоток, Натка сказала:

– В общем, уезжаю я. Далеко… Когда вернусь – не знаю. Может быть, не вернусь.

Где-то в глубине души появилось зарождающееся щемящее чувство, но я быстро «одернул» себя и ответил, также попробовав принесенный коктейль:

– Получается, никакого продолжения у нас с тобой не будет?

– Да. И мне очень грустно от этого. Ты мне нравишься, и будь я нормальной… Да что опять начинать, мы уже говорили об этом.

Натка легонько потеребила меня по волосам на затылке и чмокнула в щеку. Я улыбнулся в ответ.

– А куда уезжаешь-то? К морю опять?

– Почти. К океану, в Индию.

– Ого. Да, далековато. Что там будешь делать?

– Самосовершенствоваться. Попрактикуюсь в йоге, помедитирую на руинах. В общем, найду чем заняться.

Натка немного замялась и как-то неловко начала следующую фразу:

– Слушай… тебе это понять трудно будет, но я хочу, чтобы ты меня забыл.

Я расплылся в улыбке и одновременно нахмурил брови:

– Что за сентиментальщина, Нат?

– Нет-нет-нет, – девушка замотала головой, – это не какая-то там пафосная фигня. Просто так будет лучше для положения вещей в этом мире. Для Вселенной, если хочешь.

– Для вселенной будет лучше, если я тебя забуду? – саркастически уточнил я.

– Ну, я же говорю, простым людям трудно понять. Короче, это даже не просьба… ты просто меня забудешь, и всё. Я просто предупредить хотела… и поговорить на прощание. Лучше, чтобы никто на Земле не знал о моем существовании, мне не нужно лишнее внимание, поэтому…

– Боюсь, я не смогу просто так взять и стереть тебя из памяти, – запротестовал я.

– Я смогу.

Натка смотрела очень серьезно, но в то же время по-доброму и как будто виновато. Я подумал о майоре Леровце и сержанте, которые обо мне «больше никогда не вспомнят». Моя подруга, конечно, уже знала о моих мыслях:

– Не волнуйся, это будет не как у них. Они уже забыли обо всем, мгновенно. Ты забудешь быстро, но плавно, не в одночасье.

«Главное, останется дневник», – пронеслось у меня в голове. Я решил это не озвучивать, но тут же пожалел о том, что вообще подумал об этом. Натка закивала головой:

– Да, про дневник знаю. Ну, есть и есть. Просто эпизоды с моим участием потом покажутся тебе выдумкой, исключительно художественным вымыслом для разнообразия рассказа. А сама я – всего лишь персонажем истории, а не реально существующим человеком. Ведь, согласись, трудно поверить в такие вещи, если самому не довелось стать свидетелем?

Девушка качнула головой, обращая мое внимание на сцену. В этот момент вокалист показал рукой в нашу сторону и заявил в микрофон:

– Наша следующая песня – «Вулканы», она не новая, вы все ее хорошо знаете. Хотим посвятить ее вот этим ребятам в углу.

Мы, не сговариваясь, синхронно помахали в ответ музыкантам. Бо`льшая часть людей оглядывались, пытаясь понять, кому именно были адресованы слова со сцены, некоторые задерживали взгляд на нас. Я шепнул Натке: