Верни мне мой 2007-й
Часть 15 из 22 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Так, так, и где эти камешки? – спросила Натка. – Посмотреть охота.
Мы прошли мимо церкви XVI века, около которой виднелось несколько очень старых могил, спустились по деревянной лестнице на дно оврага и вдоль ручья, еле текущего среди высокой травы, направились к камням. Минут через пять мы были на месте. Около огромного валуна, того, что располагался чуть выше, на толстом пне сидел смуглый парень с длинными волосами, напоминавший шамана индейского племени откуда-нибудь из Южной Америки. Увидев нас, он поднялся, отряхнул одежду и ушел вверх прямо по крутому склону, где не было и намека на тропинку.
– Понимаю, – кивнула Натка, – медитировать в присутствии посторонних – не самое комфортное ощущение.
Девушка подошла к ближайшему к нам камню, долго смотрела на него, потом присела на корточки, приложила ладони и закрыла глаза. Вокруг царила полная тишина, если не считать трели лесных птиц и низкого шума от колышущихся верхушек высоких деревьев. Натка оставалась в таком положении минуты две-три. Потом медленно поднялась, нахмурила брови и сложила руки на груди.
– Хм… ну-ка, а с тем что… – вполголоса сказала моя подруга и в несколько прыжков очутилась у второго камня, там, где сидел «индеец».
Натка постояла около валуна с полминуты и так же ловко и грациозно спустилась ко мне. Девушка развела руки в стороны и улыбнулась:
– Это обычные камни. Нет здесь ничего.
– Совсем ничего? Они древние?
– Ну как… Ну да, довольно старые, только никакой «энергией» и «силой» не обладают. Я, во всяком случае, не почувствовала. Камни как камни.
– А чего тогда тут этот сидел? – я мотнул головой в сторону пня.
Натка пожала плечами:
– Не знаю. Я, конечно, еще далеко не в совершенстве управляю возможностями сознания… но в данном случае, по-моему, всё ясно. Обычно люди не замечают того, что на самом деле есть, здесь же, наоборот, видят то, чего нет.
Мы поднялись по той же лестнице, по которой спускались в овраг, и направились к выходу из парка по узкой асфальтированной дорожке. Снова тяжелыми каплями начинал накрапывать дождь. Я раскрыл зонтик и спросил:
– А знаешь, по телику новое шоу зимой шло? Сейчас второй сезон стартует. Там что-то вроде кубка экстрасенсов или как-то так. Может, попробуешь?
Натка усмехнулась:
– А я пробовала уже. Клоунада.
– Когда успела?
– Да еще летом, до моря.
– Ну и? Это развод? Всё не по-настоящему?
– Да нет, там правда есть незаурядные ребята… хотя большинство участников – просто клоуны. Там у них всё по сценарию, чтобы зрителю интереснее было. Шоу есть шоу.
По мере нашего приближения к метро и дальше, в движущемся неестественно медленно вагоне поезда, Натка становилась всё более замкнутой, отводила глаза и не давала себя обнимать. Наконец она заговорила:
– Слушай, мне ужасно неловко начинать этот разговор…
Начало беседы сразу меня насторожило.
– Да ты не волнуйся, – «прочитала» меня Натка. – Блин, как неудобно-то… Иногда, вот в таких случаях, мне жаль, что ты не знаешь, что у меня в голове. Мысли, пока не высказаны, кажутся не такими значительными… Ну, мысли и мысли. Но приобретают какое-то фатальное наполнение в тот момент, когда превращаются в слова…
– Ты можешь их не озвучивать, а просто передать мне, ты же умеешь.
Моя подруга решительно помотала головой:
– Нет, как-то это трусливо… нужно именно сказать.
«Предложит «остаться друзьями»?» – пронеслось у меня в голове. Натка смотрела в пол и медленно кивала, слегка поджав губы.
– Хорошо, что ты сам об этом подумал, – продолжила она после паузы. – Я к тебе очень тепло отношусь. Но… я не могу ни с кем встречаться. По крайней мере, сейчас.
Я молча смотрел на Натку и ждал дальнейших слов.
– Просто я очень тонко чувствую людей… блин, не знаю, как объяснить… Ты хороший, мне нравится наше общение, но…
«Я не могу, когда вот так», – тембром девушки договорило мое сознание.
– Мне нужно лучше… постичь себя, разобраться…
Я ощущал себя на дне океана. Вокруг тихо и спокойно. Ничего не происходит, мир застыл, а я – просто сторонний наблюдатель. Звук моего голоса, прозвучавший, когда я вспомнил, что нужно что-то ответить, показался странным, чужим:
– Да, Ната… Неожиданно. Хорошая встреча после долгих двух месяцев.
– Извини…
– Ты говоришь в таком ключе, что, видимо, выбора у меня нет?
– Ну, ты тоже не драматизируй слишком. Я не ставлю крест. Это пауза.
– Что сказать? В общем, я, конечно, расстроен.
– Ну, по крайней мере, мы всё честно выяснили. Я ведь могла просто внушить тебе всё, что нужно, без лишних слов. Но так было бы подло.
– М-да уж. И на том спасибо.
Натка слегка улыбнулась и заглянула в мои глаза:
– Ну чего ты. Лучше ведь сейчас, пока у нас всё слишком далеко не зашло. К тому же общаться мы не прекращаем. Всё так же, только без поцелуйчиков и обнимашек. Ну а потом, в будущем… кто знает?
Состав приближался к «Новокузнецкой», Натке нужно было выходить из поезда, чтобы сменить ветку метро. Мне захотелось еще раз, напоследок, испытать те же неподдающиеся объяснению ощущения, что были при нашем первом настоящем поцелуе. Так же, в вагоне, после концерта My Chemical Romance.
Она поняла всё без слов и, обхватив двумя руками за шею, резко прильнула к моим губам.
Невидимая сила словно вырвала меня из физического тела и запустила далеко за пределы Солнечной системы. Мимо пролетали планеты, звезды, галактики. Натка была со мной – летела сквозь немую черную толщу, обняв меня за шею. Созвездия, целые облака из галактик оставались позади, пока мы мчались туда, где заканчивалась Вселенная. Секунды растянулись в года, а мы зависли в том самом состоянии, которое математики бы описали словами: «предел стремится к бесконечности».
«Станция «Новокузнецкая», – огласил машинист. Мы вернулись на землю.
Натка посмотрела мне в глаза щенячьим взглядом, ничего не говоря, вышла из поезда, но – вопреки моим ожиданиям – не убежала сразу в сторону перехода, а оставалась на платформе, глядя на меня, пока состав не скрылся в тоннеле.
Наша несуразная лав-стори на этом, по-видимому, была окончена. Не верилось, что мы с Наткой еще когда-нибудь будем встречаться. Настроение окончательно упало, как только я вышел из метро в промозглый московский вечер. Дождь зарядил с новой силой. Хотелось выпить.
В супермаркете я взял четверть литра не самого дорогого коньяка и один лимон. Проходя мимо импровизированного «читального уголка» – шкафа, куда студенты приносили прочитанные книги для свободного обмена, расположенного на лестничном пролете между вторым и третьим этажами, я задержался, краем глаза зацепившись за упавший на пол потертый томик.
«Триумфальная арка», Ремарк. Отлично. Еще на первом курсе пытался прочесть, не пошло. Сейчас как раз в тему.
В комнате я нарезал лимон тонкими ломтиками, налил коньяка «на два пальца» в темно-коричневую стеклянную кружку из «Икеа» и с книгой уселся у стола. Не помню, как я тогда добрался до кровати и уснул. Мне приснился зябкий ночной Париж. Я в одиночестве бродил по бульварам и пил кальвадос в уличных кафе, периодически теплее укутываясь тонким шарфом. Лето кончилось. Теперь уже точно.
16. Почти полностью пожелтевшие листья
Опубликовано: октябрь 2007-го
Отредактировано: на этой неделе
Играет: My Chemical Romance «This Is How I Disappear»
Некоторое время (примерно недели полторы) я пребывал в депрессии, которая больше напоминала апатию. Настроение вроде бы было в норме: никаких суицидальных помыслов, столь модных (в случае несчастной любви) среди тех, с кем я общался, у меня не наблюдалось, но и желание заниматься чем-либо также напрочь отсутствовало. Дни напролет я лежал на кровати и смотрел в потолок, изредка почитывая книгу и почти не посещая занятия в институте.
Впрочем, довольно быстро я решил «взяться за ум» и начал ходить на учебу. Тем более что начало осени всегда было моим любимым временем академического года. Преподаватели особо не нагружали, до зачетов-экзаменов оставалась еще пара месяцев, студенты делились впечатлениями от летнего отдыха, а общая атмосфера в университете была легкой и непринужденной и напоминала скорее о месте общения молодежи, нежели о суровых бессонных буднях сессионного периода.
Единственное, что несколько беспокоило меня, – оставшийся незакрытым с июня экзамен. На проверку же, вопреки моим ожиданиям, с этим не возникло проблем. Я неплохо подготовился и был уверен в своих знаниях, но их даже не пришлось подтверждать. Аспирант сразу узнал меня, взял зачетку и спросил, на сколько я бы сам оценил свою подготовку.
– Ну, может, не на отлично… Но на хорошо – точно, – немного подумав, ответил я.
Парень тут же начал писать название предмета и оценку – «Хор» на нужной строчке в зачетной книжке.
– Судьба возвращает должок, – шутливо заметил он.
Воодушевленный таким поворотом, я решил устроить себе выходной посреди недели и поехал на «Пушку», где не был два с половиной месяца. Мои глаза заливало солнце – яркое, высокое, но уже не слишком теплое – осеннее. Спокойствие внутри меня умиротворяло настолько, что казалось: еще чуть-чуть, и я растаю в этом полуденном октябрьском пейзаже среди почти полностью пожелтевших листьев.
Грин оказался на месте, как тому и следовало быть. Я был рад его видеть, как и он меня:
– О-о-о, здоров, чуви! Давно же тебя здесь не было! Что делал? Всё с Натой тусил, наверно? – Грин ехидно поддевал меня локтем.
– Да если бы. Не, просто чё-то забегался. Сначала к себе ездил, потом практика была.
На «Пушке» с приходом нового учебного года всегда значительно обновлялся состав тусовки. Так же было и в этот раз – на площади появилось много новых лиц, увешанных мини-пирсингом и с розовыми челками. В этот раз их было даже чересчур много. Я спросил об этом Грина. Он сделал скептическую гримасу и пожал плечами:
– Да, чуви, ты прав. Это стало модно. Теперь их слишком много. Я здесь уже не раз видел детей лет двенадцати в футболках Tokio Hotel. Опопсела субкультура.
– Может, не так всё плохо? Смена растет.
– Я тебя умоляю. Когда субкультура становится модной – это влечет за собой ее смерть. Скоро всех начнут раздражать эти эмо. Не только бритых, вообще всех. Еще через какое-то время «Пушка» вновь поредеет, но новых притоков людей не будет – уже не модно. А потом эмо исчезнут совсем, оставив о себе лишь ностальгические воспоминания.
Мы прошли мимо церкви XVI века, около которой виднелось несколько очень старых могил, спустились по деревянной лестнице на дно оврага и вдоль ручья, еле текущего среди высокой травы, направились к камням. Минут через пять мы были на месте. Около огромного валуна, того, что располагался чуть выше, на толстом пне сидел смуглый парень с длинными волосами, напоминавший шамана индейского племени откуда-нибудь из Южной Америки. Увидев нас, он поднялся, отряхнул одежду и ушел вверх прямо по крутому склону, где не было и намека на тропинку.
– Понимаю, – кивнула Натка, – медитировать в присутствии посторонних – не самое комфортное ощущение.
Девушка подошла к ближайшему к нам камню, долго смотрела на него, потом присела на корточки, приложила ладони и закрыла глаза. Вокруг царила полная тишина, если не считать трели лесных птиц и низкого шума от колышущихся верхушек высоких деревьев. Натка оставалась в таком положении минуты две-три. Потом медленно поднялась, нахмурила брови и сложила руки на груди.
– Хм… ну-ка, а с тем что… – вполголоса сказала моя подруга и в несколько прыжков очутилась у второго камня, там, где сидел «индеец».
Натка постояла около валуна с полминуты и так же ловко и грациозно спустилась ко мне. Девушка развела руки в стороны и улыбнулась:
– Это обычные камни. Нет здесь ничего.
– Совсем ничего? Они древние?
– Ну как… Ну да, довольно старые, только никакой «энергией» и «силой» не обладают. Я, во всяком случае, не почувствовала. Камни как камни.
– А чего тогда тут этот сидел? – я мотнул головой в сторону пня.
Натка пожала плечами:
– Не знаю. Я, конечно, еще далеко не в совершенстве управляю возможностями сознания… но в данном случае, по-моему, всё ясно. Обычно люди не замечают того, что на самом деле есть, здесь же, наоборот, видят то, чего нет.
Мы поднялись по той же лестнице, по которой спускались в овраг, и направились к выходу из парка по узкой асфальтированной дорожке. Снова тяжелыми каплями начинал накрапывать дождь. Я раскрыл зонтик и спросил:
– А знаешь, по телику новое шоу зимой шло? Сейчас второй сезон стартует. Там что-то вроде кубка экстрасенсов или как-то так. Может, попробуешь?
Натка усмехнулась:
– А я пробовала уже. Клоунада.
– Когда успела?
– Да еще летом, до моря.
– Ну и? Это развод? Всё не по-настоящему?
– Да нет, там правда есть незаурядные ребята… хотя большинство участников – просто клоуны. Там у них всё по сценарию, чтобы зрителю интереснее было. Шоу есть шоу.
По мере нашего приближения к метро и дальше, в движущемся неестественно медленно вагоне поезда, Натка становилась всё более замкнутой, отводила глаза и не давала себя обнимать. Наконец она заговорила:
– Слушай, мне ужасно неловко начинать этот разговор…
Начало беседы сразу меня насторожило.
– Да ты не волнуйся, – «прочитала» меня Натка. – Блин, как неудобно-то… Иногда, вот в таких случаях, мне жаль, что ты не знаешь, что у меня в голове. Мысли, пока не высказаны, кажутся не такими значительными… Ну, мысли и мысли. Но приобретают какое-то фатальное наполнение в тот момент, когда превращаются в слова…
– Ты можешь их не озвучивать, а просто передать мне, ты же умеешь.
Моя подруга решительно помотала головой:
– Нет, как-то это трусливо… нужно именно сказать.
«Предложит «остаться друзьями»?» – пронеслось у меня в голове. Натка смотрела в пол и медленно кивала, слегка поджав губы.
– Хорошо, что ты сам об этом подумал, – продолжила она после паузы. – Я к тебе очень тепло отношусь. Но… я не могу ни с кем встречаться. По крайней мере, сейчас.
Я молча смотрел на Натку и ждал дальнейших слов.
– Просто я очень тонко чувствую людей… блин, не знаю, как объяснить… Ты хороший, мне нравится наше общение, но…
«Я не могу, когда вот так», – тембром девушки договорило мое сознание.
– Мне нужно лучше… постичь себя, разобраться…
Я ощущал себя на дне океана. Вокруг тихо и спокойно. Ничего не происходит, мир застыл, а я – просто сторонний наблюдатель. Звук моего голоса, прозвучавший, когда я вспомнил, что нужно что-то ответить, показался странным, чужим:
– Да, Ната… Неожиданно. Хорошая встреча после долгих двух месяцев.
– Извини…
– Ты говоришь в таком ключе, что, видимо, выбора у меня нет?
– Ну, ты тоже не драматизируй слишком. Я не ставлю крест. Это пауза.
– Что сказать? В общем, я, конечно, расстроен.
– Ну, по крайней мере, мы всё честно выяснили. Я ведь могла просто внушить тебе всё, что нужно, без лишних слов. Но так было бы подло.
– М-да уж. И на том спасибо.
Натка слегка улыбнулась и заглянула в мои глаза:
– Ну чего ты. Лучше ведь сейчас, пока у нас всё слишком далеко не зашло. К тому же общаться мы не прекращаем. Всё так же, только без поцелуйчиков и обнимашек. Ну а потом, в будущем… кто знает?
Состав приближался к «Новокузнецкой», Натке нужно было выходить из поезда, чтобы сменить ветку метро. Мне захотелось еще раз, напоследок, испытать те же неподдающиеся объяснению ощущения, что были при нашем первом настоящем поцелуе. Так же, в вагоне, после концерта My Chemical Romance.
Она поняла всё без слов и, обхватив двумя руками за шею, резко прильнула к моим губам.
Невидимая сила словно вырвала меня из физического тела и запустила далеко за пределы Солнечной системы. Мимо пролетали планеты, звезды, галактики. Натка была со мной – летела сквозь немую черную толщу, обняв меня за шею. Созвездия, целые облака из галактик оставались позади, пока мы мчались туда, где заканчивалась Вселенная. Секунды растянулись в года, а мы зависли в том самом состоянии, которое математики бы описали словами: «предел стремится к бесконечности».
«Станция «Новокузнецкая», – огласил машинист. Мы вернулись на землю.
Натка посмотрела мне в глаза щенячьим взглядом, ничего не говоря, вышла из поезда, но – вопреки моим ожиданиям – не убежала сразу в сторону перехода, а оставалась на платформе, глядя на меня, пока состав не скрылся в тоннеле.
Наша несуразная лав-стори на этом, по-видимому, была окончена. Не верилось, что мы с Наткой еще когда-нибудь будем встречаться. Настроение окончательно упало, как только я вышел из метро в промозглый московский вечер. Дождь зарядил с новой силой. Хотелось выпить.
В супермаркете я взял четверть литра не самого дорогого коньяка и один лимон. Проходя мимо импровизированного «читального уголка» – шкафа, куда студенты приносили прочитанные книги для свободного обмена, расположенного на лестничном пролете между вторым и третьим этажами, я задержался, краем глаза зацепившись за упавший на пол потертый томик.
«Триумфальная арка», Ремарк. Отлично. Еще на первом курсе пытался прочесть, не пошло. Сейчас как раз в тему.
В комнате я нарезал лимон тонкими ломтиками, налил коньяка «на два пальца» в темно-коричневую стеклянную кружку из «Икеа» и с книгой уселся у стола. Не помню, как я тогда добрался до кровати и уснул. Мне приснился зябкий ночной Париж. Я в одиночестве бродил по бульварам и пил кальвадос в уличных кафе, периодически теплее укутываясь тонким шарфом. Лето кончилось. Теперь уже точно.
16. Почти полностью пожелтевшие листья
Опубликовано: октябрь 2007-го
Отредактировано: на этой неделе
Играет: My Chemical Romance «This Is How I Disappear»
Некоторое время (примерно недели полторы) я пребывал в депрессии, которая больше напоминала апатию. Настроение вроде бы было в норме: никаких суицидальных помыслов, столь модных (в случае несчастной любви) среди тех, с кем я общался, у меня не наблюдалось, но и желание заниматься чем-либо также напрочь отсутствовало. Дни напролет я лежал на кровати и смотрел в потолок, изредка почитывая книгу и почти не посещая занятия в институте.
Впрочем, довольно быстро я решил «взяться за ум» и начал ходить на учебу. Тем более что начало осени всегда было моим любимым временем академического года. Преподаватели особо не нагружали, до зачетов-экзаменов оставалась еще пара месяцев, студенты делились впечатлениями от летнего отдыха, а общая атмосфера в университете была легкой и непринужденной и напоминала скорее о месте общения молодежи, нежели о суровых бессонных буднях сессионного периода.
Единственное, что несколько беспокоило меня, – оставшийся незакрытым с июня экзамен. На проверку же, вопреки моим ожиданиям, с этим не возникло проблем. Я неплохо подготовился и был уверен в своих знаниях, но их даже не пришлось подтверждать. Аспирант сразу узнал меня, взял зачетку и спросил, на сколько я бы сам оценил свою подготовку.
– Ну, может, не на отлично… Но на хорошо – точно, – немного подумав, ответил я.
Парень тут же начал писать название предмета и оценку – «Хор» на нужной строчке в зачетной книжке.
– Судьба возвращает должок, – шутливо заметил он.
Воодушевленный таким поворотом, я решил устроить себе выходной посреди недели и поехал на «Пушку», где не был два с половиной месяца. Мои глаза заливало солнце – яркое, высокое, но уже не слишком теплое – осеннее. Спокойствие внутри меня умиротворяло настолько, что казалось: еще чуть-чуть, и я растаю в этом полуденном октябрьском пейзаже среди почти полностью пожелтевших листьев.
Грин оказался на месте, как тому и следовало быть. Я был рад его видеть, как и он меня:
– О-о-о, здоров, чуви! Давно же тебя здесь не было! Что делал? Всё с Натой тусил, наверно? – Грин ехидно поддевал меня локтем.
– Да если бы. Не, просто чё-то забегался. Сначала к себе ездил, потом практика была.
На «Пушке» с приходом нового учебного года всегда значительно обновлялся состав тусовки. Так же было и в этот раз – на площади появилось много новых лиц, увешанных мини-пирсингом и с розовыми челками. В этот раз их было даже чересчур много. Я спросил об этом Грина. Он сделал скептическую гримасу и пожал плечами:
– Да, чуви, ты прав. Это стало модно. Теперь их слишком много. Я здесь уже не раз видел детей лет двенадцати в футболках Tokio Hotel. Опопсела субкультура.
– Может, не так всё плохо? Смена растет.
– Я тебя умоляю. Когда субкультура становится модной – это влечет за собой ее смерть. Скоро всех начнут раздражать эти эмо. Не только бритых, вообще всех. Еще через какое-то время «Пушка» вновь поредеет, но новых притоков людей не будет – уже не модно. А потом эмо исчезнут совсем, оставив о себе лишь ностальгические воспоминания.