Венец демона
Часть 55 из 76 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Хай. – Рот Вали сжался в тонкую линию. – Женщина к тому же больна, заражена тем, что Масахиро выпустил на Гавайях.
Такаси выпрямился – ему стало легче от этой небольшой мести внука.
– Поэтому – да, – продолжала Валя. – Подонок придет за ней и за своим ребенком – но не только. Еще и за лекарством.
– Что ж, он потерпит неудачу.
Такаси вгляделся в остывающий чай. Коснулся льда в своем сердце и выпустил наружу тайну, которой не знал даже Масахиро. Исследования, шедшие несколько десятилетий, дали один неопровержимый результат.
Такаси произнес это вслух:
– Лекарства не существует.
Часть пятая ХРИЗАЛИДА
Глава 30
9 мая, 00 часов 08 минут по центральноевропейскому летнему времени
Величка, Польша
– Если мы так и будем по средневековым замкам отираться, я возьму напрокат доспехи, – предупредил Монк. – Чтобы лучше в атмосферу вписываться.
Кэт улыбнулась и прикрыла зевок кулаком.
Они сидели за круглым столом в крошечной библиотеке, которая располагалась в северной башне прекрасного замка, построенного в XIII веке. Со стен нависали книжные полки, словно подглядывали через плечо в карты и чертежи, разложенные на столе.
Кэт потерла глаза.
Уже перевалило за полночь, а им едва удалось поспать. Разобравшись в Гданьске, они покинули балтийское побережье и, полетев на юг страны, несколько часов назад приземлились в Кракове. Пока они летели, новый член группы – профессор Дамиан Сласки – договорился с начальством соляной шахты в Величке, и им разрешили спуститься в подземный лабиринт после закрытия.
К сожалению, выяснилось, что подземную часовню Святой Кинги сняли для полуночной мессы. Подобное было не редкостью, в часовне регулярно служили воскресные мессы, проводили венчальные обряды и даже концерты.
Узнав о мессе, Сласки предложил дождаться, пока богослужение закончится, и только потом спуститься в шахту. Сперва Кэт воспротивилась, не желая терять время. Чтобы убедить ее, польский профессор предложил сделать небольшой обзорный тур.
Задним умом Кэт признавала, что совет оказался дельным.
От Кракова они ехали минут двадцать. Сласки первым делом повел их не в туристическое бюро Велички, а в городской исторический музей. Музей располагался в комплексе средневековых укреплений, известном в народе как Соляной замок. Вот уже семь веков в каменных и деревянных постройках обреталось начальство соляной шахты. Оттуда управляли не только шахтой в Величке, но и соседней в Бохне.
В прошлом добыча соли была делом выгодным. По словам Сласки, одно время прибыль шахт составляла треть всех доходов польских управителей. Английское слово salary, которым сейчас называют зарплату, произошло от латинского salarium – соляной паек, который получали за службу римские легионеры.
Под чутким руководством профессора Сласки Кэт ознакомилась с историей соляной промышленности и осознала стоящую перед ними задачу.
Поэтому он и привел нас сюда.
Она бросила взгляд на ворох карт и чертежей на столе. Часть из них относились еще ко времени основания шахты. Сласки отобрал их из обширной коллекции музея, которая насчитывала больше четырех тысяч документов. Бо́льшую часть карт изготовили для местной добывающей промышленности – на них были указаны залежи полезных ископаемых. Именно здесь Сласки проводил свое исследование по месторождениям янтаря.
Сласки начал с самых древних карт и, продвигаясь, показал, как развивалась шахта, как удлинялись туннели, появлялись новые камеры. В нынешнем подземном лабиринте запутаться мог кто угодно.
– Взгляните на эту схему. – Сласки разложил перед ними карту поновее. – Ее нарисовал мой добрый друг Мариуш Шелеревич для посетителей соляной шахты, дабы они имели представление о том, что находится под землей.
Элена придвинулась поближе и вперилась в карту через очки. Несмотря на поздний час, энергия в ней била ключом, глаза горели. Когда на столе появлялась новая карта, она восхищенно прицокивала языком. Здесь Дельгадо была в своей стихии.
Сэм, напротив, изо всех сил старался не уснуть, но его подбородок то и дело падал на грудь. Энтомолог был слишком далек от картографии и добычи полезных ископаемых.
Элена озабоченно ткнула пальцем в карту.
– Здесь легко заблудиться…
– Так и есть, – подтвердил Сласки. – А ведь это заурядный туристический маршрут всего на пару сотен метров от поверхности, на самом деле шахта в три раза глубже.
Элена сосчитала в уме.
– Больше тысячи футов!
Ее побледневшее лицо выдавало, что она явно не в восторге от того, что придется лезть так глубоко под землю.
Следующая тирада Сласки ее не утешила:
– До многих участков шахты не добраться – их завалило или затопило.
– Затопило? – Кэт нахмурилась.
– Да, при разработке наткнулись на грунтовые воды. На нижних уровнях полно подземных озер.
Теперь и Кэт разделяла опасения Элены.
Чем дальше, тем лучше.
– Туристический маршрут составляет около четырех километров. На самом деле туннели простираются больше, чем на четыре сотни километров, – добил Сласки. Он положил руку на карту. – Это всего лишь один процент.
Монк вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Да уж. Подбодрили так подбодрили.
Элена покачала головой.
– Немного же шансов, что мы обнаружим место, где Смитсон нашел янтарный артефакт…
– Причем Смитсон мог найти его вообще в соседней шахте, – буркнул Сэм и зевнул. – Или еще где-нибудь.
Кэт не желала терять надежду. Сласки ее поддержал.
– Туристы съезжались в Величку уже в восемнадцатом столетии. Здесь рабочие терпели их вторжение, а на других шахтах – нет.
– Ладно, если с шахтой мы не ошиблись, где нам искать? – спросила Элена. – Сколько там камер?
– Около двух тысяч.
Кэт прикрыла глаза, ошеломленная размерами соляной шахты. Ей не давало покоя чувство, что она не заметила что-то важное. То же самое Брайант ощущала в Гданьске.
Что я упускаю?
Сласки махнул рукой на ворох карт на столе.
– Как видите, все туннели и камеры пронумерованы или имеют названия. От первых, что почти у поверхности, до самых глубоких. Если б только ваш мистер Смитсон оставил хоть какой-то намек, где искать…
Кэт резко выпрямилась. Все повернулись к ней.
Неужели?
– Милая, что с твоим лицом? – Монк пристально посмотрел на нее.
Кэт достала телефон и пролистала фотографии, которые прислал Пейнтер. Он сделал их в Замке в склепе Смитсона. Перед тем как приземлиться в Гданьске, она быстро просмотрела их. Директор был уверен, что там спрятана какая-то подсказка. Змея, камень и крылатое насекомое…
Пока они летели в Краков, Кэт еще подумала о ракушке, которая была вырезана вместе с предыдущими тремя символами. Она покрутила так и эдак мысль о том, что Смитсон указывал на соляную шахту – залежи соли образовались после того, как пересох древний океан Тетис.
Нет, слишком сложно. А даже если догадка верна, им это никак не поможет. Они уже обнаружили имя Смитсона в списках посетителей.
Когда Сласки сказал о двух тысячах пронумерованных камер, Кэт вспомнила о загадке надгробия – ошибке в дате, которая и удивила, и озадачила историков.
Она нашла фото надписи, выгравированной на мраморной плите.
– Посмотрите-ка. – Кэт зачитала вслух последние три строчки о смерти Смитсона: – «…скончавшийся в Генуе двадцать шестого июня тысяча восемьсот двадцать девятого года в возрасте семидесяти пяти лет».
– И что? – спросил Сэм.
Элена, конечно, сразу сообразила. Она сняла очки, глаза у нее округлились.
– Здесь ошибка! Дата смерти верна, но ведь Джеймс Смитсон родился пятого июня тысяча семьсот шестьдесят пятого!
Такаси выпрямился – ему стало легче от этой небольшой мести внука.
– Поэтому – да, – продолжала Валя. – Подонок придет за ней и за своим ребенком – но не только. Еще и за лекарством.
– Что ж, он потерпит неудачу.
Такаси вгляделся в остывающий чай. Коснулся льда в своем сердце и выпустил наружу тайну, которой не знал даже Масахиро. Исследования, шедшие несколько десятилетий, дали один неопровержимый результат.
Такаси произнес это вслух:
– Лекарства не существует.
Часть пятая ХРИЗАЛИДА
Глава 30
9 мая, 00 часов 08 минут по центральноевропейскому летнему времени
Величка, Польша
– Если мы так и будем по средневековым замкам отираться, я возьму напрокат доспехи, – предупредил Монк. – Чтобы лучше в атмосферу вписываться.
Кэт улыбнулась и прикрыла зевок кулаком.
Они сидели за круглым столом в крошечной библиотеке, которая располагалась в северной башне прекрасного замка, построенного в XIII веке. Со стен нависали книжные полки, словно подглядывали через плечо в карты и чертежи, разложенные на столе.
Кэт потерла глаза.
Уже перевалило за полночь, а им едва удалось поспать. Разобравшись в Гданьске, они покинули балтийское побережье и, полетев на юг страны, несколько часов назад приземлились в Кракове. Пока они летели, новый член группы – профессор Дамиан Сласки – договорился с начальством соляной шахты в Величке, и им разрешили спуститься в подземный лабиринт после закрытия.
К сожалению, выяснилось, что подземную часовню Святой Кинги сняли для полуночной мессы. Подобное было не редкостью, в часовне регулярно служили воскресные мессы, проводили венчальные обряды и даже концерты.
Узнав о мессе, Сласки предложил дождаться, пока богослужение закончится, и только потом спуститься в шахту. Сперва Кэт воспротивилась, не желая терять время. Чтобы убедить ее, польский профессор предложил сделать небольшой обзорный тур.
Задним умом Кэт признавала, что совет оказался дельным.
От Кракова они ехали минут двадцать. Сласки первым делом повел их не в туристическое бюро Велички, а в городской исторический музей. Музей располагался в комплексе средневековых укреплений, известном в народе как Соляной замок. Вот уже семь веков в каменных и деревянных постройках обреталось начальство соляной шахты. Оттуда управляли не только шахтой в Величке, но и соседней в Бохне.
В прошлом добыча соли была делом выгодным. По словам Сласки, одно время прибыль шахт составляла треть всех доходов польских управителей. Английское слово salary, которым сейчас называют зарплату, произошло от латинского salarium – соляной паек, который получали за службу римские легионеры.
Под чутким руководством профессора Сласки Кэт ознакомилась с историей соляной промышленности и осознала стоящую перед ними задачу.
Поэтому он и привел нас сюда.
Она бросила взгляд на ворох карт и чертежей на столе. Часть из них относились еще ко времени основания шахты. Сласки отобрал их из обширной коллекции музея, которая насчитывала больше четырех тысяч документов. Бо́льшую часть карт изготовили для местной добывающей промышленности – на них были указаны залежи полезных ископаемых. Именно здесь Сласки проводил свое исследование по месторождениям янтаря.
Сласки начал с самых древних карт и, продвигаясь, показал, как развивалась шахта, как удлинялись туннели, появлялись новые камеры. В нынешнем подземном лабиринте запутаться мог кто угодно.
– Взгляните на эту схему. – Сласки разложил перед ними карту поновее. – Ее нарисовал мой добрый друг Мариуш Шелеревич для посетителей соляной шахты, дабы они имели представление о том, что находится под землей.
Элена придвинулась поближе и вперилась в карту через очки. Несмотря на поздний час, энергия в ней била ключом, глаза горели. Когда на столе появлялась новая карта, она восхищенно прицокивала языком. Здесь Дельгадо была в своей стихии.
Сэм, напротив, изо всех сил старался не уснуть, но его подбородок то и дело падал на грудь. Энтомолог был слишком далек от картографии и добычи полезных ископаемых.
Элена озабоченно ткнула пальцем в карту.
– Здесь легко заблудиться…
– Так и есть, – подтвердил Сласки. – А ведь это заурядный туристический маршрут всего на пару сотен метров от поверхности, на самом деле шахта в три раза глубже.
Элена сосчитала в уме.
– Больше тысячи футов!
Ее побледневшее лицо выдавало, что она явно не в восторге от того, что придется лезть так глубоко под землю.
Следующая тирада Сласки ее не утешила:
– До многих участков шахты не добраться – их завалило или затопило.
– Затопило? – Кэт нахмурилась.
– Да, при разработке наткнулись на грунтовые воды. На нижних уровнях полно подземных озер.
Теперь и Кэт разделяла опасения Элены.
Чем дальше, тем лучше.
– Туристический маршрут составляет около четырех километров. На самом деле туннели простираются больше, чем на четыре сотни километров, – добил Сласки. Он положил руку на карту. – Это всего лишь один процент.
Монк вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Да уж. Подбодрили так подбодрили.
Элена покачала головой.
– Немного же шансов, что мы обнаружим место, где Смитсон нашел янтарный артефакт…
– Причем Смитсон мог найти его вообще в соседней шахте, – буркнул Сэм и зевнул. – Или еще где-нибудь.
Кэт не желала терять надежду. Сласки ее поддержал.
– Туристы съезжались в Величку уже в восемнадцатом столетии. Здесь рабочие терпели их вторжение, а на других шахтах – нет.
– Ладно, если с шахтой мы не ошиблись, где нам искать? – спросила Элена. – Сколько там камер?
– Около двух тысяч.
Кэт прикрыла глаза, ошеломленная размерами соляной шахты. Ей не давало покоя чувство, что она не заметила что-то важное. То же самое Брайант ощущала в Гданьске.
Что я упускаю?
Сласки махнул рукой на ворох карт на столе.
– Как видите, все туннели и камеры пронумерованы или имеют названия. От первых, что почти у поверхности, до самых глубоких. Если б только ваш мистер Смитсон оставил хоть какой-то намек, где искать…
Кэт резко выпрямилась. Все повернулись к ней.
Неужели?
– Милая, что с твоим лицом? – Монк пристально посмотрел на нее.
Кэт достала телефон и пролистала фотографии, которые прислал Пейнтер. Он сделал их в Замке в склепе Смитсона. Перед тем как приземлиться в Гданьске, она быстро просмотрела их. Директор был уверен, что там спрятана какая-то подсказка. Змея, камень и крылатое насекомое…
Пока они летели в Краков, Кэт еще подумала о ракушке, которая была вырезана вместе с предыдущими тремя символами. Она покрутила так и эдак мысль о том, что Смитсон указывал на соляную шахту – залежи соли образовались после того, как пересох древний океан Тетис.
Нет, слишком сложно. А даже если догадка верна, им это никак не поможет. Они уже обнаружили имя Смитсона в списках посетителей.
Когда Сласки сказал о двух тысячах пронумерованных камер, Кэт вспомнила о загадке надгробия – ошибке в дате, которая и удивила, и озадачила историков.
Она нашла фото надписи, выгравированной на мраморной плите.
– Посмотрите-ка. – Кэт зачитала вслух последние три строчки о смерти Смитсона: – «…скончавшийся в Генуе двадцать шестого июня тысяча восемьсот двадцать девятого года в возрасте семидесяти пяти лет».
– И что? – спросил Сэм.
Элена, конечно, сразу сообразила. Она сняла очки, глаза у нее округлились.
– Здесь ошибка! Дата смерти верна, но ведь Джеймс Смитсон родился пятого июня тысяча семьсот шестьдесят пятого!