Венец демона

– Давай остановимся вон там.

Пилот отрывисто кивнул. Субмарина замедлила ход, проскользила еще немного и зависла под защитным слоем мусора. Снизу его опутывало множество сетей, кое-где они выбивались из общего клубка и свисали наподобие испанского мха.

Нос лодки задел одну сеть, та закружилась, и взглядам пассажиров вдруг предстала пойманная в нее тюленья туша. Мяса почти не осталось, нетронутыми были лишь жесткие плавники да кости.

Айко ахнула.

Даже Грей вздрогнул при виде такого зрелища в мутном полумраке.

– Мы зовем это призрачной рыбалкой, – Палу кивнул на тушу. – К Пятну приносит сотни тысяч тонн сетей. Их влечет течением, они бороздят океаны, ловят и опутывают добычу и тащат ее сюда.

Грей посмотрел на оплетенный сетями остров из мусора и костей.

Надеюсь, нас не постигнет та же участь.



07 часов 12 минут

Сейхан очень порадовало выражение лица возвращающейся Вали. На нем застыло бешенство. За спиной ведьмы закрывался задний люк – последние бочки улетели за борт.

При ее приближении Кен прошептал:

– Думаешь, они выжили?

Чтобы узнать правду, оставалось лишь наблюдать за Валей. Та выглядела мрачнее тучи. Даже татуировка на лице проступила резче.

– Похоже, да, – шепнула в ответ Сейхан.

Валя рявкнула одному из членов экипажа:

– Передай пилоту – мы улетаем. Я хочу сесть в Токио еще до рассвета.

Кен подался к Сейхан.

– Всё? Они сдались?

– У них нет выбора.

Михайлова услышала перешептывание пленников, подскочила к ним.

– Еще слово – и обоим вставлю кляпы!

Сейхан пожала плечами, насколько позволили оковы. Бросила:

– Выходит, ты ошиблась.

– Насчет чего?

– Насчет того, что один готов и двое на очереди, – процитировала ведьму Сейхан. – Судя по всему, твой счет опять обнулился.

Валя сжала кулак, отвела глаза, но не сумела сдержаться и резко впечатала его в подбородок Сейхан.

Голова у той дернулась назад, зазвенела от удара о стену. Губа лопнула, рот заполнила соленая кровь. Вспыхнула боль, однако она не шла ни в какое сравнение с мучительной болью внутри.

Зуботычина ничуть не уменьшила радости Сейхан. Пленница рассмеялась окровавленным ртом.

Валя глянула злобно и поспешила к кабине экипажа.

Сейхан продолжала хохотать. Лишь один человек в мире додумался бы искать спасения в мусоре.

Теперь она точно знала, кто именно выжил и попал на субмарину.

Отец ее ребенка.



08 часов 22 минуты

– Что видно? – спросил Ковальски.

В поднятый перископ Грей изучал небо. Он выждал час и лишь тогда уверился, что самолет улетел. У врага подошли к концу то ли боеприпасы, то ли время. Самолет не мог кружить над океаном вечно, это грозило разоблачением. Горящий остров рано или поздно привлечет к себе внимание – скорее всего, вооруженных сил США.


– Небо чистое во всех направлениях, – объявил Грей. Отошел от перископа, пробуравившего мусорные залежи над головой, и обратился к экипажу: – Поднимаем антенну.

Пирс глянул туда, где сидел Палу со своим кузеном Макайо. Оба с тревогой наблюдали за Туа. Того била дрожь, губы посинели. Сказывались заражение, потеря крови и страх.

– Что будем делать, когда раненых заберут в больницу на Мидуэй? – Айко стояла рядом с Ковальски.

Тот ежился под одеялом.

Для Грея существовал лишь один ответ.

– Дадим бой.





Глава 29




9 мая, 05 часов 05 минут по японскому времени

Фудзикавагутико, Япония

– Простите, джонин Ито.

Такаси преклонил колени у низкого столика котацу. Старик больше не ощущал тепла от углей, тлеющих под антикварным стеганым одеялом. Забытая чаша с утренним напитком – на основе зеленого чая и обжаренного коричневого риса – остывала в ладонях.

Голова Такаси клонилась вниз, он не обращал внимания на бледное лицо женщины на экране ноутбука. Только что она произнесла слова, которые острым ножом пронзили сердце джонина.

Негодяи убили вашего внука.

Такаси требовалось время – пусть горькая весть пропитает каждую клеточку до самых костей, пусть уляжется там. Женщина рассказывала о полуночном рейде на островную базу, о мужестве Масахиро, о коварстве человека, отнявшего жизнь внука. Подробности не имели значения, важен был лишь результат.

В который раз за свою долгую жизнь Такаси гадал: неужто я проклят?

Возлюбленная Миу навсегда осталась лежать в темном туннеле. Затем, много лет спустя, вторая жена, добрая женщина со сладкими губами, умерла в родах, дав жизнь единственному сыну Такаси. Он назвал мальчика Акихико – светозарный князь – в надежде, что столь благословенное имя уравновесит трагические обстоятельства появления ребенка на свет. Акихико вырос в прекрасного юношу, стройного, как тростник, а умом превзошел обоих родителей. Затем подарил Такаси единственного внука – и, выполнив свой долг, всего через год погиб вместе с женой в автомобильной аварии.

Такаси растил Масахиро, как собственного сына. Однако была в мальчике некая ожесточенность, тьма в крови, словно семейная трагедия пустила корни в его душе. Несмотря на все усилия Такаси, они с внуком не стали близкими людьми. Между ними всегда чувствовалась легкая отчужденность.

И все же Такаси любил внука.

Старик наконец поднялся, глотнул из чаши. Он вставал каждое утро в четыре часа, медитировал, пил чай, наблюдал из своего кабинета восход солнца над Фудзиямой. Ритуал готовил джонина к новому дню.

Даже к такому.

Такаси тихонько выдохнул в чашу:

– Ичи-го, ичи-э…

Старинную фразу приписывали мастеру чайной церемонии Сэн-но Рикю, жившему в XVI веке. Один лишь раз, один лишь шанс… Фраза-напоминание: очень важно ценить каждую встречу на своем пути, ведь она может оказаться единственной. Фраза-свидетельство: жизнь непостоянна и мимолетна.

Этот урок Такаси усвоил очень хорошо.

Напиток увлажнил губы, смочил одеревеневший язык, и Такаси поднял глаза. Холодное весеннее утро нарисовало на склонах Фудзиямы морозные узоры. Солнечные лучи отражались от тонкого льда, и тот сверкал огнем.

Лед и пламя.

Как в душе у Такаси.

Что ж, пусть сердце останется холодным, зато ярость разогреет кровь.

– Где тот негодяй, который убил моего внука?

– Не знаю, – ответила Валя Михайлова.

Взгляд джонина метнулся к экрану, полыхнул огнем.

– Однако я знаю, где он будет. У меня его женщина. – Альбиноска вскинула глаза, в них тоже вспыхнул огонь. – И его нерожденный ребенок.

Старик опустил чашу на столик. Вспомнил улыбку Миу, ее пальцы на своих щеках, прикосновение губ.

– Негодяй придет за ними.