Ведьмы Холодного острова
Часть 5 из 73 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Прости, Гарик, ради бога прости.
— И не Гарик я. Вчера раз десять тебе сказал. Не помнишь? — вздохнул он.
— Не-а. А кто ты? Леопольд? — жалостливо улыбнулась Юля.
— Я — Георгий.
— Точно! — Она даже ладонью хлопнула его по груди. А потом саданула легонько себя по лбу. — Георгий! Ну как я могла забыть? Гордое имя. Победоносец. А фамилия?
— Малышев.
— Точно, — кивнула Юля. — Ну, это хорошо, что фамилия не соответствует образу и фактуре. А то было бы чересчур. Молока хочешь? — и она протянула Георгию коробку.
— Нет, я для нас сок купил, — сказал он. — Два литра.
— Да ну? — Юля сделала большие глаза. — Прям для нас?
— Да, апельсиновый. Ты любишь?
— Очень. Позаботился, значит?
— Ага. Первым пришел.
— Спасибо, Георгий. — Ее зеленые лисьи глаза лукаво сверкнули, голос стал тише: — Я кое-что помню из этой ночи…
— Я тоже, кое что, — тихонько признался молодой человек и взял ее за руку.
— У тебя такие сильные объятия…
Он польщенно улыбнулся:
— А ты такая… такая…
— Какая?
— Нежная. Такая, что у меня, — он зашептал, — до сих пор голова кружится. Вот ты какая.
— Спасибо.
А старый фуражир тем временем стал собираться в дорогу и даже сказал вслух:
— Ну, пора мне. До дома, до хаты! Слышь, молодежь? Вы там чо, коня моего заговариваете? Так не старайтесь — он и так у меня заговоренный. За вами не пойдет.
Юля тотчас оказалась перед стариком и спросила в лоб:
— А прокатите нас с другом до дороги — мы вам заплатим. На тележке проехаться так хочется! Правда, Георгий?
Молодой человек нахмурился, но промолчал.
— Да за что ж я с вас деньги буду брать? — усмехнулся Силантьевич. — Садись, молодежь! Красавка только рада будет.
— Красавка — это лошадка ваша? — спросила Юля елейным тоном.
— Она. Садись!
Георгий подхватил Юлю, как перышко, и посадил на край телеги. Запрыгнул сам. И скоро они выехали из лагеря. По дороге им встретилась Зоя, но ее стеклянный взгляд лишь безразлично скользнул по однокурснице.
— Ну как, качает? — управляя лошадью, спросил старик.
— Супер!
— Это хорошо, стало быть?
— Очень хорошо, — откликнулась Юля. — Трофим Силантьевич, а скажите, это правда, что места эти — загадочные?
— Что значит — загадочные, дочка?
Георгий тоже взглянул на свою спутницу, не понимая, куда она клонит.
— Что тут какие-то странные люди живут… на острове?
Юля даже не знала, о каком острове шла речь. Спрашивала наобум. Куда кривая выведет.
— А-а, вон ты о чем. Об островке об этом. Да о чем только люди не толкуют, — отмахнулся Трофим Силантьевич. — Языки-то у всех длинные!
Старику явно не хотелось говорить на эту тему. Но почему? Юля догадалась: профессор и его окружение провели с Трофимом Силантьевичем разъяснительную беседу.
— А что за остров? — спросил Георгий.
— Тсс! — тихонько толкнула его локотком Юля.
— Чего? — удивился он.
— Говорю: тсс, — повторила Юля и тотчас пошла в лобовую атаку: — Я слышала, что в этих местах люди бесследно пропадают. Это правда?
— Люди? — сморщился Георгий. — Пропадают? Тут?
— Ой, красна девица, — покачал головой Трофим Силантьевич. — Это кто ж тебе такое порассказал-то? От кого слышала-то ужасы такие?
— От нашего руководителя. — Юля взяла Георгия за руку и сжала его пальцы, что означало: не мешай мне! Я знаю, что говорю.
— Да неужто от самого? — удивился возница.
— Да, Венедикт Венедиктович рассказал, — нагло соврала она. — Но только мне, потому что я пишу об истории этого края. Вашего края, Трофим Силантьевич. Большую курсовую работу пишу!
— А-а, вона чо! — кивнул тот. — Это дело хорошее.
Из перелесков они выехали в поле, и теперь ровное зеленое море расстилалось справа и слева от них. Под пронзительным бирюзовым небом. И в этом море все стрекотало, пело и жужжало, шумело на все голоса. И жарило, жарило полуденное солнце.
— Так как, Трофим Силантьевич? — поторопила старика Юля.
— Да бывало, дочка, раз в пятилетку. Охотник, бывало, заблудится, хватятся, а нет его. — Силантьевич легонько подхлестывал кобылу. — А бывало, что из наших кое-кто не возвращался…
— Да неужто с концами? — удивилась Юля.
— Еще как с концами! — кивнул старик. — Как в воду.
— А что говорят? — поинтересовалась девушка. — Люди? Вы не подумайте, Трофим Силантьевич, я вашего имени упоминать не буду, — спохватилась она, — все будет от меня, автора.
Георгий недоумевал. Его хитрая подружка, похожая на очаровательную лису, явно не просто так напросилась на поездку со стариком в его телеге.
— Да люди чего только не говорят, — тряхнул вожжами Силантьевич. — Может, зверь задрал, может, утонул. Тут же болота есть. Расщелины. А что в городе, люди не пропадают?
— Еще как пропадают.
— Вишь, дочка, все как везде!
— Ну так ваших пропавших искали, наверное? — не вытерпел и возмутился Георгий. — Как же это так — взял и пропал человек? Не тайга же.
— Да искали, конечно, ну так на то он и лес, чтоб зайти туда и не вернуться, — весело и мрачно одновременно рассмеялся Силантьевич.
— Не понимаю, дикость какая-то, — вырвалось у Георгия.
— А ты свое недовольство болоту объясни, добрый молодец, или зверю какому. Тут ведь и рыси были, и кабаны, и медведи!
— Белые? — иронично спросил Георгий и получил тычок локтем от спутницы.
— Умничаешь, да? — в ответ спросил Силантьевич. — Ну-ну, — и покачал головой. — Он мне не нравится, барышня, кавалер твой. Дерзкий больно! Вот был у нас такой, дерзкий, Саввой звали, лет двадцать назад. — Старик подхлестнул кобылу. — Пропал. Искали — не нашли.
— Я с вами не спорю. Но вы о пропавших людях говорите так, точно это коты какие-то, — решил постоять за себя и за несчастных Георгий. — Ушел и не вернулся! Пропал, и ладно.
— И ничего не ладно: говорю же — искали! — помрачнел старик. — Да не нашли. Чего тут не ясно?
— Вы его простите, Трофим Силантьевич, молодой человек из Москвы. Привык по-другому смотреть на жизнь.
— Из Москвы! — присвистнул старик. — Да у вас там сколько миллионов бок о бок друг о друга трется? То ли десять, то ли больше. Вот где люди-то десятками каждый день пропадают, а то и сотнями!
— Да откуда вы знаете? — воспротивился Георгий.
— Да оттуда! Только кто тебе-то доложит, чой в твоей Москве происходит-то? В муравейнике вашем. Тоже мне, из Москвы он! Вам хоть тыща пропади — не заметите. Хоть десять тысяч. Сплюнете и дальше пойдете.
Резкое замечание провело враждебную черту между фуражиром и молодым историком. Юле надо было все исправить, и срочно.
— С Москвой все и так ясно, это и впрямь муравейник, — поддержала она старика и за его спиной погрозила спутнику кулаком.
— Во! — кивнул возница. — Соображаешь!
— Мне про ваш край интересно, Трофим Силантьевич. Разные подробности!
— И не Гарик я. Вчера раз десять тебе сказал. Не помнишь? — вздохнул он.
— Не-а. А кто ты? Леопольд? — жалостливо улыбнулась Юля.
— Я — Георгий.
— Точно! — Она даже ладонью хлопнула его по груди. А потом саданула легонько себя по лбу. — Георгий! Ну как я могла забыть? Гордое имя. Победоносец. А фамилия?
— Малышев.
— Точно, — кивнула Юля. — Ну, это хорошо, что фамилия не соответствует образу и фактуре. А то было бы чересчур. Молока хочешь? — и она протянула Георгию коробку.
— Нет, я для нас сок купил, — сказал он. — Два литра.
— Да ну? — Юля сделала большие глаза. — Прям для нас?
— Да, апельсиновый. Ты любишь?
— Очень. Позаботился, значит?
— Ага. Первым пришел.
— Спасибо, Георгий. — Ее зеленые лисьи глаза лукаво сверкнули, голос стал тише: — Я кое-что помню из этой ночи…
— Я тоже, кое что, — тихонько признался молодой человек и взял ее за руку.
— У тебя такие сильные объятия…
Он польщенно улыбнулся:
— А ты такая… такая…
— Какая?
— Нежная. Такая, что у меня, — он зашептал, — до сих пор голова кружится. Вот ты какая.
— Спасибо.
А старый фуражир тем временем стал собираться в дорогу и даже сказал вслух:
— Ну, пора мне. До дома, до хаты! Слышь, молодежь? Вы там чо, коня моего заговариваете? Так не старайтесь — он и так у меня заговоренный. За вами не пойдет.
Юля тотчас оказалась перед стариком и спросила в лоб:
— А прокатите нас с другом до дороги — мы вам заплатим. На тележке проехаться так хочется! Правда, Георгий?
Молодой человек нахмурился, но промолчал.
— Да за что ж я с вас деньги буду брать? — усмехнулся Силантьевич. — Садись, молодежь! Красавка только рада будет.
— Красавка — это лошадка ваша? — спросила Юля елейным тоном.
— Она. Садись!
Георгий подхватил Юлю, как перышко, и посадил на край телеги. Запрыгнул сам. И скоро они выехали из лагеря. По дороге им встретилась Зоя, но ее стеклянный взгляд лишь безразлично скользнул по однокурснице.
— Ну как, качает? — управляя лошадью, спросил старик.
— Супер!
— Это хорошо, стало быть?
— Очень хорошо, — откликнулась Юля. — Трофим Силантьевич, а скажите, это правда, что места эти — загадочные?
— Что значит — загадочные, дочка?
Георгий тоже взглянул на свою спутницу, не понимая, куда она клонит.
— Что тут какие-то странные люди живут… на острове?
Юля даже не знала, о каком острове шла речь. Спрашивала наобум. Куда кривая выведет.
— А-а, вон ты о чем. Об островке об этом. Да о чем только люди не толкуют, — отмахнулся Трофим Силантьевич. — Языки-то у всех длинные!
Старику явно не хотелось говорить на эту тему. Но почему? Юля догадалась: профессор и его окружение провели с Трофимом Силантьевичем разъяснительную беседу.
— А что за остров? — спросил Георгий.
— Тсс! — тихонько толкнула его локотком Юля.
— Чего? — удивился он.
— Говорю: тсс, — повторила Юля и тотчас пошла в лобовую атаку: — Я слышала, что в этих местах люди бесследно пропадают. Это правда?
— Люди? — сморщился Георгий. — Пропадают? Тут?
— Ой, красна девица, — покачал головой Трофим Силантьевич. — Это кто ж тебе такое порассказал-то? От кого слышала-то ужасы такие?
— От нашего руководителя. — Юля взяла Георгия за руку и сжала его пальцы, что означало: не мешай мне! Я знаю, что говорю.
— Да неужто от самого? — удивился возница.
— Да, Венедикт Венедиктович рассказал, — нагло соврала она. — Но только мне, потому что я пишу об истории этого края. Вашего края, Трофим Силантьевич. Большую курсовую работу пишу!
— А-а, вона чо! — кивнул тот. — Это дело хорошее.
Из перелесков они выехали в поле, и теперь ровное зеленое море расстилалось справа и слева от них. Под пронзительным бирюзовым небом. И в этом море все стрекотало, пело и жужжало, шумело на все голоса. И жарило, жарило полуденное солнце.
— Так как, Трофим Силантьевич? — поторопила старика Юля.
— Да бывало, дочка, раз в пятилетку. Охотник, бывало, заблудится, хватятся, а нет его. — Силантьевич легонько подхлестывал кобылу. — А бывало, что из наших кое-кто не возвращался…
— Да неужто с концами? — удивилась Юля.
— Еще как с концами! — кивнул старик. — Как в воду.
— А что говорят? — поинтересовалась девушка. — Люди? Вы не подумайте, Трофим Силантьевич, я вашего имени упоминать не буду, — спохватилась она, — все будет от меня, автора.
Георгий недоумевал. Его хитрая подружка, похожая на очаровательную лису, явно не просто так напросилась на поездку со стариком в его телеге.
— Да люди чего только не говорят, — тряхнул вожжами Силантьевич. — Может, зверь задрал, может, утонул. Тут же болота есть. Расщелины. А что в городе, люди не пропадают?
— Еще как пропадают.
— Вишь, дочка, все как везде!
— Ну так ваших пропавших искали, наверное? — не вытерпел и возмутился Георгий. — Как же это так — взял и пропал человек? Не тайга же.
— Да искали, конечно, ну так на то он и лес, чтоб зайти туда и не вернуться, — весело и мрачно одновременно рассмеялся Силантьевич.
— Не понимаю, дикость какая-то, — вырвалось у Георгия.
— А ты свое недовольство болоту объясни, добрый молодец, или зверю какому. Тут ведь и рыси были, и кабаны, и медведи!
— Белые? — иронично спросил Георгий и получил тычок локтем от спутницы.
— Умничаешь, да? — в ответ спросил Силантьевич. — Ну-ну, — и покачал головой. — Он мне не нравится, барышня, кавалер твой. Дерзкий больно! Вот был у нас такой, дерзкий, Саввой звали, лет двадцать назад. — Старик подхлестнул кобылу. — Пропал. Искали — не нашли.
— Я с вами не спорю. Но вы о пропавших людях говорите так, точно это коты какие-то, — решил постоять за себя и за несчастных Георгий. — Ушел и не вернулся! Пропал, и ладно.
— И ничего не ладно: говорю же — искали! — помрачнел старик. — Да не нашли. Чего тут не ясно?
— Вы его простите, Трофим Силантьевич, молодой человек из Москвы. Привык по-другому смотреть на жизнь.
— Из Москвы! — присвистнул старик. — Да у вас там сколько миллионов бок о бок друг о друга трется? То ли десять, то ли больше. Вот где люди-то десятками каждый день пропадают, а то и сотнями!
— Да откуда вы знаете? — воспротивился Георгий.
— Да оттуда! Только кто тебе-то доложит, чой в твоей Москве происходит-то? В муравейнике вашем. Тоже мне, из Москвы он! Вам хоть тыща пропади — не заметите. Хоть десять тысяч. Сплюнете и дальше пойдете.
Резкое замечание провело враждебную черту между фуражиром и молодым историком. Юле надо было все исправить, и срочно.
— С Москвой все и так ясно, это и впрямь муравейник, — поддержала она старика и за его спиной погрозила спутнику кулаком.
— Во! — кивнул возница. — Соображаешь!
— Мне про ваш край интересно, Трофим Силантьевич. Разные подробности!