Вечный кролик

– О, да, – ответила она, посмеиваясь. – Совершеннейшая правда.

– Вот как.

– А как ты меня узнал после библиотеки? – вдруг спросила она, и я почувствовал, что начинаю краснеть. Мне было строго запрещено раскрывать свои способности. Скомпрометированные опознаватели нередко пропадали. И пропадали не в смысле «уходили в запой и возвращались через три дня», а в смысле «исчезали с концами, и никто не знал, что с ними случилось».

– Твои глаза, – сказал я. – И западный акцент.

– Ах да, – сказала она, моргая, и я почти услышал, как ее длинные ресницы рассекают воздух. – Они и правда довольно приметные, верно?

Несколько секунд мы стояли молча.

– Я очень рада, что мы снова встретились, Питер, – сказала она, нарушив тишину и взяв мою ладонь в свои невероятно мягкие лапки. – Нам столько нужно друг другу рассказать. А это ты мне принес?

Она указала на корзинку с морковью.

– Всем вам, – немного глупо ответил я.

– Как… мило, – неуверенно сказала она. – Нет, правда, не стоило утруждать себя.

Последовала еще одна неловкая пауза. В ту минуту я мог уйти, но у меня было задание. И, признаться, мне было любопытно не только повидаться с Конни. Не каждый день по соседству селятся кролики. Мне нужно было как-то завязать разговор, поэтому я начал с самого очевидного:

– Твои дети пойдут в местную школу?

– Не сразу. Где-то через неделю, – ответила она. Мне показалось, что она тоже была рада столь будничной теме. – Нам нужно поговорить с директрисой, миссис Ломакс, об… особенных требованиях.

Хотя вопрос был деликатным, я все же спросил:

– Это из-за того… что вы кролики? – Я старался сказать это прямо, не заискивая.

– Нет, – с невинным видом ответила она. – У Бобби аллергия на арахис. Потенциально смертельная.

– Понятно, – сказал я, чувствуя себя неловко из-за того, что допустил такую оплошность. – Наверное, ему очень трудно.

– Ей. Роберта, но мы зовем ее Бобби. Как в «Детях железной дороги», помнишь?

– Нет, не помню.

– В фильме ее играла Дженни Эгаттер.

– Ах, да, – сказал я, хотя на самом деле ничего не вспомнил.

– Кто там у двери? – послышался голос из глубины дома.

– Это Питер Нокс, наш новый сосед, – сказала Конни, открывая дверь пошире. За ней показался майор Кролик, энергично скакавший по ковру прихожей. Он был крепко сложен и высок – как минимум шесть футов и четыре дюйма, причем не считая ушей, – и потому показался мне очень грозным.

– Мы вместе ходили на лекции в университете Барнстапла.

– Он участвовал в той крошечной демонстрации, которая протестовала против твоего отчисления?

– Ну…

– Я хотел прийти, – сказал я, – но в те выходные меня не было в городе.

– Да ну? – сказал майор Кролик.

– Я ездил к тетушке, – пояснил я, и мое оправдание вдруг стало еще менее убедительным. – Она заболела.

– Хм, – сказал майор Кролик, посмотрев сначала на Конни, а затем на меня. – Вы с ним встречались?

– Что-о? Нет, – рассмеявшись, сказала Конни. – Ну ты и выдумщик. Нет, мы просто пили кофе и ходили в кино. Смотри, – прибавила она, – Питер принес нам подарки.

Майор Кролик забрал у нее корзинку, приподнял полотенце, несколько секунд смотрел на морковку, а затем хмуро уставился на меня.

– Это еще что такое? Вы так шутите?

– Клиффорд, пожалуйста, – сказала Конни, – не позорь меня. Питер наверняка не знал. Фадды вообще ничего не соображают в наших традициях и обычаях.

Майор Кролик пропустил ее слова мимо ушей и продолжал угрожающе сверлить меня взглядом. Я заметил, что один его глаз был слегка светлее второго, а в его ушах было около дюжины пулевых отверстий от дуэлей – свидетельство много раз завоеванной и утраченной любви. На его левом ухе, на четверти длины от макушки, виднелся бугорок – плохо залеченная рана, – но миссис Грисвольд и Пиппа оказались правы – он и правда был бывшим военным. Его группа крови, резус фактор и любимый вид морковки были отчетливо прописаны в виде татуировки на правом ухе[31]. Помеченные таким образом кролики никогда не появлялись на экранах опознавателей. В этом не было необходимости.

– Послушайте, – сказал я, медленно отодвигаясь назад, – я не хотел никого обидеть. Я думал, что кролики любят морковку, вот и все.

– Конечно же, мы любим морковку. Мы живем ради морковки. Мы бы жизнь отдали за чертову морковку. Но не за такую. Не за очищенную… обрезанную… да еще и в корзинке.


Он угрожающе смотрел на меня, ожидая объяснения, которого я просто не мог ему дать.

– Клиффорд, – уже тверже сказала Конни, – спокойствие, только спокойствие, помнишь?

– Слушайте, – сказал я, – я понятия не имею, чем обидел вас, но, что бы это ни было, я извиняюсь. Я ваш сосед.

Я указал на свой дом за изгородью, и Конни вместе с майором Кроликом оба посмотрели на него. Синхронно поводив носами, они переглянулись, а затем снова уставились на меня.

– Это просто подарок на новоселье, – прибавил я, – но я вижу, что пришел не вовремя. Так что оставляю вас в покое.

Я повернулся, чтобы уйти, но майор Кролик тут же сделал большой прыжок. Вмиг очутившись рядом со мной, он положил мне лапу на плечо.

– Вы и правда не знали?

– Слушайте, – сказал я, ответственно относясь к своему заданию, – я признаю, что в городке не все были рады вашему переезду сюда. Но я хотел показать вам, что, несмотря на крикливое меньшинство, некоторые из нас относятся к вам с… по крайней мере… – Я попытался подобрать нужные слова, – безобидным безразличием.

Майор Кролик посмотрел на Конни, затем снова на меня и улыбнулся.

– Безразличие? А нам большего и не надо. Кажется, я должен перед вами извиниться.

Он хлопнул меня по спине.

– Я – майор Клиффорд Кролик, полк Поуис, награжден крестом «За выдающиеся заслуги».

Мы пожали друг другу руки и лапы.

– Мистер Нокс, – сказал он после секундного размышления, – вы когда-нибудь пробовали луговое рагу?

Мне пришлось признаться, что никогда не пробовал.

– Нужно обязательно устранить это прискорбное упущение. Констанция, милая, мы завтра вечером заняты?

– Играем в бридж в Россе, – сказала она. – Хотя нет, подожди, это послезавтра.

– Хорошо, – сказал майор Кролик. – Так как насчет завтрашнего вечера?

– Спасибо, – сказал я, – я с удовольствием.

– Отлично. И, мистер Нокс, пожалуйста, дочь тоже приводите.

– А как вы узнали, что у меня есть дочь?

– Понял по размеру одежды на бельевой веревке, – сказал он, даже не поворачиваясь в ту сторону. – Ей где-то лет девятнадцать или двадцать, худенькая. Думаю, работает в сфере менеджмента.

Он наклонился поближе и тихонько принюхался.

– А вот взрослой женщиной от вас не пахнет, – продолжил он, явно увлекшись собственными точными наблюдениями. – Партнерши у вас нет, но не потому, что вам этого хотелось. Я чувствую пустоту, утрату и глубокую печа…

– Достаточно, милый, – сказала Конни, спускаясь с крыльца и беря мужа под руку. – Если хочешь, Питер, можешь привести и своего старшего брата. Ты его не водил к врачу? Кажется, он немного туповат.

Я нахмурился.

– У меня нет брата.

– Правда? Значит, к тебе забрался грабитель. Я видела, как он украдкой забежал к тебе в заднюю дверь, пока мы разговаривали. У него еще лицо такое в рытвинах, будто кто-то клал асфальт, но делал это впопыхах, тяп-ляп и за бесплатно.

– А, так это мой садовник, – сказал я, сообразив, что она с поразительной точностью описала Нормана Маллета. Он наверняка притаился в доме, выжидая, когда сможет расспросить меня. Я, в свою очередь, посмотрел на Конни и Клиффорда.

– Вы, похоже, очень… наблюдательные.

– У нас угол обзора почти в триста десять градусов, – заявил Клиффорд, указывая на свои большие глаза. – Мы видим все, что впереди, сзади и сверху. На самом деле, – с гордостью прибавил он, – мы видим то, что сзади, чуть ли не лучше, чем то, что спереди. Когда на тебя охотятся хищники, нужно все время знать, что происходит вокруг тебя.

– Полезный навык.

– Да уж, не жалуемся.

– Способность чувствовать, что творится вокруг, дает нам преимущество во враждебной среде, – пояснила Конни.

– Что ж, – с улыбкой сказал я, готовясь уйти, – я надеюсь, что Муч Хемлок покажется вам не очень враждебной средой.

Они не улыбнулись мне в ответ.

– Я очень надеюсь, что так и будет, – спокойно сказал майор Кролик. – Так что насчет завтра? Зайдете к нам в восемь?