Вечный кролик

Черт.

Пока я не мог сдвинуться с места, думая, что же мне делать, он вернулся к водительской двери, затем обернулся и, увидев, что я пялюсь на него, приопустил свои темные очки и подмигнул мне, щелкнув языком. Затем он залез в машину, и через несколько секунд они не спеша двинулись прочь.

Пока они уезжали, я запомнил номер, затем дождался, когда машина скроется из виду, и лишь тогда бросился в дом. «Всегда помни – если ты видишь кролика, он тоже видит тебя». Я вбежал в кухню, схватил свой мобильник и набрал номер экстренной помощи Крольнадзора, который был у меня первым в списке быстрого набора под кодовым именем «Тетушка Вера». Мне всего лишь нужно было сообщить о машине, и дежурный офицер сделал бы все остальное. Учитывая, насколько важен был этот Ушастый, его наверняка остановят еще до того, как они доберутся до Херефорда.

Я назвал оператору мое имя и номер сотрудника, и они, согласно инструкции, попросили меня сказать «да, вы правы», если меня принуждают звонить или если я был скомпрометирован. Я сказал, что не верно ни то, ни другое.

– Можете говорить.

Я открыл было рот, но затем закрыл его. Из-за того, что Безухий пометил Ушастого как «возмутителя порядка», «опасного преступника» и «вероятного скакуна», скорее всего при задержании может быть применено оружие… а в машине находилась Пиппа.

– Ой, – сказал я, быстро соображая, – не тот номер. Вообще-то мне нужно поговорить с отделом кадров. Я завтра не смогу выйти на работу.

– Завтра воскресенье.

– Значит, в понедельник, – сказал я. – Я позвоню им утром. В понедельник утром.

Дежурный снова спросил меня, все ли со мной хорошо, а затем, убедившись, что я либо идиот, либо пьян, либо и то и другое, повесил трубку.

Я положил телефон и прислонился к краю кухонного стола, стараясь успокоиться. Пиппа всего лишь пошла на кроличью вечеринку с Бобби и Салли. Она ходила и в более опасные места, и в более плохую компанию. Пиппа была здравомыслящей девушкой. Она напишет мне, если ей что-нибудь понадобится. А что до Ушастого 7770 – он был водителем «Кроличьего Такси». Все поездки записывались. В понедельник я сразу же узнаю его имя.

Я побрел в гостиную и сел смотреть «Мастер Шефа» по телику. Сегодня в программе участвовала необычно яркоглазая Дикая крольчиха по имени Сью Пэттон Кролик. Судя по всему, она владела модной пекарней на Брик Лейн под названием «Империя заячьих булочек», хотя я до этого момента о ней и не слышал.

– Итак, Сью, – сказал Грег, – что ты нам сегодня приготовишь?

– Я думала начать с трех блюд из морковки, – немного нервничая, сказала крольчиха со спрятанными в высоком поварском колпаке ушами. – Морковка в собственном соку, морковный песочный пирог и прожаренные мини-морковки.

– Хорошо, – сказал Грег, – а что на десерт?

– Морковное суфле, – сказала Сью, – с карамельно-морковным соусом и морковной крошкой.

– Хм-м, – сказал Грег, – а ты не думаешь, что морковки будет слишком много?

– Я на это рассчитываю.

– Хорошо. У тебя есть шестьдесят минут, чтобы претворить мечту в жизнь.

Сью внимательно отобрала ингредиенты из девятнадцати различных видов морковки, а затем принялась их резать.

– Ты не смываешь землю? – спросил Грег, глядя ей через плечо на то, как она готовит морковь.

– Она добавит в основные три блюда особые нотки, – сказала Сью. – Моя сестра любит добавлять для вкуса одного или двух земляных червяков, но ее всегда тянуло на что-нибудь эдакое.

В ту секунду зазвонил дверной звонок. Не в телевизоре, конечно же, а наяву.

Это был Тоби.

– Она ушла с Салли и Бобби, – сказал я ему, когда он спросил, дома ли Пиппа.

– С Салли и кем?

– С Бобби Кролик, – сказал я. – Живет тут в соседнем доме. Они ушли на вечеринку.

– Она пошла на заячью тусовку с Салли и каким-то кроликом?

– Бобби – девочка, – сказал я. – Сокращенно от имени Роберта. Как в «Детях железной дороги».

– Ах да. Дженни Эгаттер.

– Она самая. И послушай, даже когда мы не на работе, нам стоит называть их кроликами. «Зайки» и «заячий» не…

– Да, да, знаю. Все просто с ума посходили с этой политкорректностью. Они ведь и правда зайцы, так же как и мы – люди. И потом, они же называют нас «Фадды», что не менее оскорбительно. Тот же шовинизм, только наоборот.

– По-моему, это не так.

– Что не так? Не оскорбительно или не шовинизм?

– И то, и другое. Думаю, это ложное тождество.

Он пожал плечами.

– Да по фиг. Я и не знал, что Пиппа дружит с кроликами.


В словах «дружит с кроликами» послышался уничижительный оттенок. Эта фраза, как и, например, «Я могу вам чем-нибудь помочь?», в устах британцев могла прозвучать как любезно, так и крайне враждебно.

– Пиппа хорошо относится ко всем, кто хорошо относится к ней, – сказал я.

– Она могла предупредить меня, что собирается на гулянку, – сказал он. – Я сам не пошел на несколько вечеринок, чтобы побыть с ней.

Он говорил так, словно имел какое-то право распоряжаться Пиппой, и мне это вдруг сильно не понравилось. Его взгляды всегда казались мне сомнительными, да и коллегой он был не самым приятным. Что уж там, он был настоящей занозой в заднице. Почти никогда не приносил чай, без конца подлизывался к Куницыну и Флемминг и никогда не соглашался сгонять в «Аскарис» за булочкой и нормальным кофе. В тот же миг я решил, что больше не хочу оправдывать его и считать «возможно, неплохим парнем».

– Я ей передам, – сказал я, гадая, когда же Пиппа наконец его бросит и не могу ли я как-нибудь поспособствовать этому. Он несколько секунд молчал, позвякивая ключами в кармане.

– Что-то еще? – спросил я.

– Мей Хилл, верно?

Ему не нужно было спрашивать. Следующая ближайшая колония находилась в Бодмине. Так что, пожелав мне спокойной ночи, он ушел.

Когда я приготовил себе кофе и вернулся смотреть «Мастер Шеф», Грег уже пробовал стряпню Сью Кролик.

– Скажу честно, – сказал он, – я не очень люблю морковь, но в этом блюде столько теплых оттенков, которые дополняют друг друга и создают неожиданно приятный вкус.

Все приглашенные повара сказали приблизительно то же самое, причем довольно изумленно. Я решил, что Сью Кролик пригласили просто для галочки, и никто не ожидал, что она пройдет дальше в соревновании.

– Гениально, просто гениально, – сказал Грег, пробуя морковное суфле, с томным вздохом опустившееся под его ложкой, – хотя, пожалуй, сахара нужно побольше.

Сью Кролик с легкостью прошла в следующий раунд, а затем началась режиссерская версия «Пока ты спишь», и я уснул. Меня разбудила хлопнувшая дверь машины и ни с чем не сравнимая трескотня мощного восьмицилиндрового двигателя. Я посмотрел на часы. Два часа ночи. Входная дверь со скрипом приоткрылась – мы никогда ее не закрывали.

– Ты еще не ложился? – спросила Пиппа, когда я вышел в прихожую.

– Уснул на диване перед телевизором.

– Прости, – сказала она, поняв, что я не лег спать из-за нее. – Я бы тебе написала, но у меня украли телефон.

Я наклонился, чтобы обнять ее. От нее пахло землей, бренди и табаком из одуванчиков.

– Ничего страшного, – сказал я. – Привет, Салли.

– Здра… здрасште, мисштер Ноксш, – заплетающимся языком проговорила Салли, прислонившись к дверному косяку. Она выглядела потрепанной, и ее юбка была надета задом наперед.

– Ну так что, – сказал я, – чаю хотите?

– Не, спасибо, – сказала Пиппа и направилась в свою комнату, бедром толкая Салли перед собой. – Салли нужно в душ, а потом мы пойдем спать. Расскажем тебе все за завтраком.

– Я бы хотела заранее заказать ведро кофе, – пробубнила Салли, – и таблетку парацетамола размером с крышку от люка.

Я подождал, пока не услышал шум включившегося душа, а затем позвонил миссис Ломакс, чтобы сказать ей, что с Салли все хорошо и ее можно будет забрать утром. Вообще тем вечером мы говорили уже трижды. Она предлагала прийти ко мне с ланкаширским хотпотом, которого «наготовила так много, что одной не съесть». Уже не в первый раз с тех пор, как не стало мистера Ломакса, она предлагала провести вечер наедине, и я не в первый раз сдержанно отказывался, хотя Пиппа и Салли обе неоднократно предлагали мне пригласить ее. «Вы не останетесь разочарованы», – как-то недвусмысленно сказала мне Салли.

– Колония № 1? – сказала миссис Ломакс, когда я сообщил ей, куда они поехали. Обычно она понятия не имела, чем занимается ее дочь. Салли была того же возраста, что и Пиппа, и миссис Ломакс, как и я, часто с трудом принимала тот факт, что маленькие девочки, которых мы с такой теплотой помнили, уже давно стали взрослыми женщинами, вытворявшими взрослые штуки.





Пересуды и завтрак




Кролики с большим трудом управлялись лапами с пуговицами и застежками-молниями. Они могли бы использовать липучки, но считали их «уродливым, неизящным методом застегивать одежду». Они умели застегивать пуговицы, но для этого требовались два кролика и специальные инструменты. Для людей это было все равно что попытаться починить барометр-анероид в боксерских перчатках.



На следующее утро за кофе они рассказали мне о своем вечере. Я узнал, что кроличьи вечеринки были довольно отвязными. Громкая музыка, алкоголь, драки, жаркие споры о политике, снова драки, снова музыка, снова алкоголь… и секс, которым с регулярными перерывами занимались в уютных норках по бокам туннелей. Но больше всего Пиппу впечатлила музыка.

– Она одновременно похожа на свинг, джаз и манго, – говорила она, – и играют ее с таким упоением. Тромбонист даже умер от кровоизлияния в мозг во время своего соло. Следующий номер посвятили ему, а дальше все пошло как прежде. У них такое жгучее желание жить, какого нет у нас, словно им нужно вместить в свои жизни столько веселья и удовольствия, сколько возможно.

– У кроликов высокая смертность из-за болезней, лисиц, несчастных случаев на производстве и соло на тромбоне, – сказала Салли, которая нацепила темные очки, избегала резких движений и говорила очень тихо. – Так что им приходится проживать жизнь на полную катушку, на всякий случай.

– Резонно, – сказал я. – А как вам Колония № 1 изнутри?

– Такая же, как в документалках, – сказала Пиппа, – расположена вокруг Мей Хилл, но почти вся находится под землей и очень рационально устроена. Там чисто, аккуратно, ни пылинки вокруг, и преступности вообще нет. Мы были в подземном клубе под названием «Пушистый хвостик». Пока все танцевали, на нас падали куски сухой земли. Я спросила Бобби, случаются ли здесь обвалы, и она сказала, что случаются – причем часто, – но они просто выкапываются сами. Так что она сказала нам держаться поближе к ней, на всякий случай.

– Значит, Бобби за вами приглядывала? – спросил я.

– Она классная. Кто-то высказал мне и Салли по поводу того, что наш токсичный антропоцентризм губит экологию, и Бобби сразу же организовала обсуждение, где мы пришли к выводу, что понятие «владение» должно уступить понятию «опека». А еще что каждый индивид должен нести ответственность за преступления группы – даже если он не знает, что группа их совершает, и не соглашается с ней. Нужно искупать свою де-факто причастность стремлением все исправить, а также иметь в виду возможности восстановительного правосудия. Все это заставляет задуматься и при этом очень вдохновляет.