Вечный кролик
Часть 15 из 52 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Прикосновений с каждой минутой становилось больше. Док вежливо прокашлялся, и она убрала лапу.
– Да, очень, – сказал я. Вдруг мне подумалось, что если бы они знали, почему я так устал и проголодался – потому что провел долгий и мучительный день в Крольнадзоре, – их мнение обо мне, наверное, значительно упало бы, меня бы вышвырнули из их дома, и Конни наверняка больше бы никогда не заговорила со мной. Мне совсем не хотелось об этом думать.
Док черпаком разложил всем овощное рагу, которое на вкус оказалось таким же вкусным, как и его аромат. Я сказал миссис Кролик, что рагу удалось, и она довольно улыбнулась.
– А ты все еще служишь в армии, Док? – спросил я.
– Ушел в запас. Меня потрепало шрапнелью, я потерял два пальца, одно яичко и частично зрение на одном глазу, когда попал под минометный обстрел в Кандагаре, – я тебе рассказывал. Сейчас я внештатный консультант по вопросам безопасности, торгую возможностью отрицать свою причастность.
– Кажется, я не совсем понял, – сказал я.
– В наши дни война ведется уже не так, как раньше, – сказал он, – и дамоклов меч ответственности за военные преступления может сильно ограничивать возможности военных в столь быстро меняющихся условиях конфликта.
– Мы можем сменить тему? – сказала Конни. – Уверена, Питер не хочет рассуждать о военной политике.
– Правительства нанимают нас, частных военных подрядчиков, чтобы мы делали грязную работу за них, но не от их имени, – продолжал Док, не обращая внимания на просьбу Конни. – Так что, когда все летит к чертям, они могут отвернуться и сказать, что они здесь ни при чем. Заверяю тебя, дело очень доходное.
– Я даже не сомневаюсь, – сказал я.
– А что насчет тебя, Питер? – живо спросила Конни, снова касаясь моей руки. – Чем ты занимаешься?
– Я работаю бухгалтером в небольшой фирме в городе.
– Главбух? – спросил Док.
– Нет, бухгалтер-кассир, – ответил я. Меня хорошо подготовили с моей легендой. Я мог убедительно рассказывать о программах бухучета целых три минуты. По счастливому совпадению дольше о бухгалтерии никто слушать не хотел.
– Теперь понятно, почему у тебя так отлажено Скоростное Библиотекарство, – сказала Конни. – А где сейчас мать Пиппы?
– Она больше не с нами, – негромко сказал я.
– Рак? – спросила Бобби. Кажется, она вообще не понимала, насколько неуместен такой вопрос. Наверное, было бы проще ответить утвердительно, чтобы они прониклись ко мне сочувствием, но Елена однозначно не была мертва, и мне казалось неправильным говорить, что это так.
– Нет, она все еще жива.
– В тюрьме? – спросил Кент.
– Нет.
– Ее увел другой самец? – вдруг заинтересовавшись, спросил Док. – Как на дуэли?
– Нет, – сказал я. – Она просто… потеряла ко мне интерес. Видимо, я недостаточно очаровал ее.
– Неудивительно, – сказал Док, смерив меня взглядом. – Нашла себе кого-нибудь помоложе, да?
– Кинооператора. Он снимает документалки, – ответил я, постепенно привыкая к прямоте кроликов. – Они перестроили сарай в Тоскани и теперь живут там.
– Мы умираем довольно часто, так что брак редко длится долго, – сказала Конни. – Нас убивают хищники, миксоматоз, дуэли, автомобили. Слова «смерть» и «развод» часто используют в качестве синонимов. Я уже дважды оказывалась вдовой. Мой первый муж умер двадцать один год назад.
– Соболезную, – сказал я. – Что случилось? Миксоматоз?..
Я с осторожностью поднял эту болезненную для кроликов тему. Несмотря на то что вирус был создан и использовался в качестве бактериологического контроля грызунов еще до Очеловечивания, зараза со всеми ее симптомами и последствиями перекинулась и на преобразившихся кроликов. Она стала причиной почти сорока процентов кроличьих смертей, и эффективной вакцины пока было не видать.
– Нет, – сказала Конни, задумчиво вздохнув, – не микси. «Тойота Королла». Они переехали ему голову, так что он хотя бы умер быстро.
Я попытался сообразить, как такое вообще могло произойти, и Конни, почувствовав мое замешательство, прибавила:
– Травянистые обочины все еще занимают особое место в наших сердцах. А водителя так и не нашли. Второго мужа звали Дилан. Он был немного беспечен, но хорошо играл на гитаре и все ему было нипочем. В такого кролика легко влюбиться. Произошла какая-то ошибка, его приняли за другого, а потом кто-то выдал его имя этим животным из «Две ноги – хорошо», и они потушили его живьем. Я бы потеряла голову от горя, если бы не появился Клиффорд и не собрал меня по кусочкам.
Я надеялся, что они не заметили, как у меня перехватило дыхание и мои щеки порозовели. Даже если бы они каким-то чудом простили мне работу в Крольнадзоре, они бы никогда не простили того, что я приложил руку к гибели Дилана.
– Конни давно мне нравилась, – сказал Док, – так что, естественно, я сделал ей предложение. Мне только жаль, что наше счастье было основано на такой утрате.
Она протянула лапу, и Док крепко сжал ее. Он поднял стакан.
– За Дилана, – сказал Док.
– За Дилана, – сказала Конни.
– За папу, – сказали Кент и Бобби.
– Как видишь, – сказал Док, – мы, кролики, почти обо всем говорим честно. Жизнь слишком коротка для того, чтобы плести интриги, заниматься позерством и лицемерить. Третий круг Лаго как раз об этом – об истине, которая следует за истиной. Ложь же, напротив, порождает новую ложь, одну за другой. От этого круг темнеет, а темный круг нарушает равновесие и ведет к краху.
– К краху, – эхом повторили остальные.
– Обо всем говорите честно, значит? – спросил я, решив, что за вопрос о Елене я могу задать собственный.
– Да.
– Почему у Кента на ноге датчик?
– Копание нор без должной осмотрительности и внимания, – буднично ответил Кент.
– Правда? – сказал я, но Кент еще не закончил.
– Копание нор без лицензии; подготовка к преступному копанию; неосторожное копание, повлекшее за собой материальный ущерб; причинение смерти опасным копанием; копание под воздействием опьяняющих веществ; подстрекательство к копанию; копание во время двухлетнего условного срока за копание; принадлежность к запрещенной копательной организации и отказ прекратить копание по требованию властей.
– Ого, – сказал я. – Да на тебя все статьи повесили.
– И все – ни за что, – сказала Бобби. – Этот полудурок Сметвик переписал все законодательство против кроликов.
– Кента не посадили только потому, – сказала Конни, – что в том деле было замешано много кроликов, и Кент был лишь маленькой шестеренкой, передаточным звеном, убиравшим грунт. Кент получил два года домашнего ареста, а остальные получили от трех до девяти лет тюрьмы.
– Только шесть из пяти тысяч шестисот семидесяти двух кроликов, сидящих сейчас в тюрьме, попали туда за убийство, – сказала Бобби. – Большинство осудили за копание или кражу овощей с грядки, хотя для нас это вообще не преступление.
– Все, что растет в земле, это дары Лаго, – сказал Кент. – Корнеплоды не могут быть чьей-либо собственностью.
– Кента могли осудить и строже, – сказал Док. – Хорошо, что АгПоК прислало нам одного из своих адвокатов.
Агентство по поддержке кроликов было создано всего лишь через три недели после Очеловечивания. Оно неустанно – и почти всегда безуспешно – пыталось улучшить отношения между кроликами и людьми.
«Наша работа завершится, – заявлял их официальный представитель Патрик Финкл, – когда место премьер-министра займет женщина-крольчиха».
– Питер, – сказала Конни, – будешь еще бренди из одуванчиков?
– Да, спасибо.
Конни налила мне еще одну рюмку, и я нетерпеливо опрокинул ее. Бренди прошибал мгновенно, и мне стало тепло и приятно.
Дальше мы заговорили о сокращении бюджета на образование и здравоохранение, а потом – об этических различиях обычной и ветеринарной медицины.
– Нам бы тоже хотелось, чтобы нашим мелким болячкам уделялось так много внимания, – сказал Док, – а вам при этом стоит задуматься о плюсах эвтаназии.
А потом Конни вместо пудинга вынесла ежевичный парфе, который таял во рту. Когда ужин закончился, детей отправили делать уроки, а Конни выгнала меня и Дока в гостиную, сказав, что принесет нам кофе.
– Я могу задать тебе вопрос? – спросил я Дока, ворочавшего головешки в камине.
– Конечно.
– Вчера, когда я принес Конни корзинку с морковками, ты разозлился. Не скажешь, почему?..
– Я должен извиниться за свою горячность, – сказал он немного смущенно. – Замужней крольчихе дают очищенные морковки только в одном случае – если хотят ее увести.
– Понятно, – сказал я. – И поэтому ты заговорил о дуэли.
– Ну да. Тебе еще повезло, что это был сорт «Осенний король». Принеси ты «Космическую фиолетовую», никаких сомнений бы не осталось. Я бы попросил тебя назначить секунданта[40], и на заре мы бы уже стояли у барьера на каком-нибудь туманном болоте.
– Ого, – сказал я, осознав, какую ужасную оплошность допустил. – Извини.
– Да забудь, – дружески сказал Док, – но если ты и правда попытаешься подкатить к Конни и она ответит тебе взаимностью, то мы с тобой будем стреляться на рассвете.
– Я не собираюсь отбивать у тебя жену, Док.
– Вот и славно, старина. Сигару?
– Нет, спасибо.
Я на время призадумался.
– Как ты думаешь, почему кролики вдруг очеловечились?
– Ты знаешь, – нахмурившись, сказал Док, – кажется, это толком так никто и не объяснил. Да и неважно это. Кто-то говорит, что это было спонтанное чудо, сотворенное Лаго в миг, когда она умерла от рук людей. Или чудо, сотворенное преподобной Банти задним числом, хотя я не думаю, что это возможно. Сама Банти считает, что во всем этом отчасти могла быть замешана сатира…
– А вот и кофе! – объявила Конни, энергичными прыжками влетая в комнату и ставя поднос на стол.
Кофе тоже оказался восхитительным. Дальше мне бросили вызов в Скрэббл, и я потерпел феерическое поражение, когда Конни выложила слово «Поксвирусы»[41], заняв два утраивающих поля и набрав 257 очков[42]. Вскоре после этого вечер подошел к концу и меня проводили к двери. За последние десять лет в Муч Хемлоке я ни с кем – за исключением Пиппы – не проводил время так хорошо, как в компании Дока и Конни. А еще я снова вспомнил, почему мне так нравилась Конни. Она была обаятельна, умела говорить на разные темы и обладала смесью хорошего чувства юмора и проницательности. Я вдруг почувствовал себя немного глупо из-за того, что никогда не пытался найти ее.
Конни вышла со мной на крыльцо, чтобы проводить, а Док извинился и пошел ставить видик, чтобы записать «Большой побег»[43].
– Да, очень, – сказал я. Вдруг мне подумалось, что если бы они знали, почему я так устал и проголодался – потому что провел долгий и мучительный день в Крольнадзоре, – их мнение обо мне, наверное, значительно упало бы, меня бы вышвырнули из их дома, и Конни наверняка больше бы никогда не заговорила со мной. Мне совсем не хотелось об этом думать.
Док черпаком разложил всем овощное рагу, которое на вкус оказалось таким же вкусным, как и его аромат. Я сказал миссис Кролик, что рагу удалось, и она довольно улыбнулась.
– А ты все еще служишь в армии, Док? – спросил я.
– Ушел в запас. Меня потрепало шрапнелью, я потерял два пальца, одно яичко и частично зрение на одном глазу, когда попал под минометный обстрел в Кандагаре, – я тебе рассказывал. Сейчас я внештатный консультант по вопросам безопасности, торгую возможностью отрицать свою причастность.
– Кажется, я не совсем понял, – сказал я.
– В наши дни война ведется уже не так, как раньше, – сказал он, – и дамоклов меч ответственности за военные преступления может сильно ограничивать возможности военных в столь быстро меняющихся условиях конфликта.
– Мы можем сменить тему? – сказала Конни. – Уверена, Питер не хочет рассуждать о военной политике.
– Правительства нанимают нас, частных военных подрядчиков, чтобы мы делали грязную работу за них, но не от их имени, – продолжал Док, не обращая внимания на просьбу Конни. – Так что, когда все летит к чертям, они могут отвернуться и сказать, что они здесь ни при чем. Заверяю тебя, дело очень доходное.
– Я даже не сомневаюсь, – сказал я.
– А что насчет тебя, Питер? – живо спросила Конни, снова касаясь моей руки. – Чем ты занимаешься?
– Я работаю бухгалтером в небольшой фирме в городе.
– Главбух? – спросил Док.
– Нет, бухгалтер-кассир, – ответил я. Меня хорошо подготовили с моей легендой. Я мог убедительно рассказывать о программах бухучета целых три минуты. По счастливому совпадению дольше о бухгалтерии никто слушать не хотел.
– Теперь понятно, почему у тебя так отлажено Скоростное Библиотекарство, – сказала Конни. – А где сейчас мать Пиппы?
– Она больше не с нами, – негромко сказал я.
– Рак? – спросила Бобби. Кажется, она вообще не понимала, насколько неуместен такой вопрос. Наверное, было бы проще ответить утвердительно, чтобы они прониклись ко мне сочувствием, но Елена однозначно не была мертва, и мне казалось неправильным говорить, что это так.
– Нет, она все еще жива.
– В тюрьме? – спросил Кент.
– Нет.
– Ее увел другой самец? – вдруг заинтересовавшись, спросил Док. – Как на дуэли?
– Нет, – сказал я. – Она просто… потеряла ко мне интерес. Видимо, я недостаточно очаровал ее.
– Неудивительно, – сказал Док, смерив меня взглядом. – Нашла себе кого-нибудь помоложе, да?
– Кинооператора. Он снимает документалки, – ответил я, постепенно привыкая к прямоте кроликов. – Они перестроили сарай в Тоскани и теперь живут там.
– Мы умираем довольно часто, так что брак редко длится долго, – сказала Конни. – Нас убивают хищники, миксоматоз, дуэли, автомобили. Слова «смерть» и «развод» часто используют в качестве синонимов. Я уже дважды оказывалась вдовой. Мой первый муж умер двадцать один год назад.
– Соболезную, – сказал я. – Что случилось? Миксоматоз?..
Я с осторожностью поднял эту болезненную для кроликов тему. Несмотря на то что вирус был создан и использовался в качестве бактериологического контроля грызунов еще до Очеловечивания, зараза со всеми ее симптомами и последствиями перекинулась и на преобразившихся кроликов. Она стала причиной почти сорока процентов кроличьих смертей, и эффективной вакцины пока было не видать.
– Нет, – сказала Конни, задумчиво вздохнув, – не микси. «Тойота Королла». Они переехали ему голову, так что он хотя бы умер быстро.
Я попытался сообразить, как такое вообще могло произойти, и Конни, почувствовав мое замешательство, прибавила:
– Травянистые обочины все еще занимают особое место в наших сердцах. А водителя так и не нашли. Второго мужа звали Дилан. Он был немного беспечен, но хорошо играл на гитаре и все ему было нипочем. В такого кролика легко влюбиться. Произошла какая-то ошибка, его приняли за другого, а потом кто-то выдал его имя этим животным из «Две ноги – хорошо», и они потушили его живьем. Я бы потеряла голову от горя, если бы не появился Клиффорд и не собрал меня по кусочкам.
Я надеялся, что они не заметили, как у меня перехватило дыхание и мои щеки порозовели. Даже если бы они каким-то чудом простили мне работу в Крольнадзоре, они бы никогда не простили того, что я приложил руку к гибели Дилана.
– Конни давно мне нравилась, – сказал Док, – так что, естественно, я сделал ей предложение. Мне только жаль, что наше счастье было основано на такой утрате.
Она протянула лапу, и Док крепко сжал ее. Он поднял стакан.
– За Дилана, – сказал Док.
– За Дилана, – сказала Конни.
– За папу, – сказали Кент и Бобби.
– Как видишь, – сказал Док, – мы, кролики, почти обо всем говорим честно. Жизнь слишком коротка для того, чтобы плести интриги, заниматься позерством и лицемерить. Третий круг Лаго как раз об этом – об истине, которая следует за истиной. Ложь же, напротив, порождает новую ложь, одну за другой. От этого круг темнеет, а темный круг нарушает равновесие и ведет к краху.
– К краху, – эхом повторили остальные.
– Обо всем говорите честно, значит? – спросил я, решив, что за вопрос о Елене я могу задать собственный.
– Да.
– Почему у Кента на ноге датчик?
– Копание нор без должной осмотрительности и внимания, – буднично ответил Кент.
– Правда? – сказал я, но Кент еще не закончил.
– Копание нор без лицензии; подготовка к преступному копанию; неосторожное копание, повлекшее за собой материальный ущерб; причинение смерти опасным копанием; копание под воздействием опьяняющих веществ; подстрекательство к копанию; копание во время двухлетнего условного срока за копание; принадлежность к запрещенной копательной организации и отказ прекратить копание по требованию властей.
– Ого, – сказал я. – Да на тебя все статьи повесили.
– И все – ни за что, – сказала Бобби. – Этот полудурок Сметвик переписал все законодательство против кроликов.
– Кента не посадили только потому, – сказала Конни, – что в том деле было замешано много кроликов, и Кент был лишь маленькой шестеренкой, передаточным звеном, убиравшим грунт. Кент получил два года домашнего ареста, а остальные получили от трех до девяти лет тюрьмы.
– Только шесть из пяти тысяч шестисот семидесяти двух кроликов, сидящих сейчас в тюрьме, попали туда за убийство, – сказала Бобби. – Большинство осудили за копание или кражу овощей с грядки, хотя для нас это вообще не преступление.
– Все, что растет в земле, это дары Лаго, – сказал Кент. – Корнеплоды не могут быть чьей-либо собственностью.
– Кента могли осудить и строже, – сказал Док. – Хорошо, что АгПоК прислало нам одного из своих адвокатов.
Агентство по поддержке кроликов было создано всего лишь через три недели после Очеловечивания. Оно неустанно – и почти всегда безуспешно – пыталось улучшить отношения между кроликами и людьми.
«Наша работа завершится, – заявлял их официальный представитель Патрик Финкл, – когда место премьер-министра займет женщина-крольчиха».
– Питер, – сказала Конни, – будешь еще бренди из одуванчиков?
– Да, спасибо.
Конни налила мне еще одну рюмку, и я нетерпеливо опрокинул ее. Бренди прошибал мгновенно, и мне стало тепло и приятно.
Дальше мы заговорили о сокращении бюджета на образование и здравоохранение, а потом – об этических различиях обычной и ветеринарной медицины.
– Нам бы тоже хотелось, чтобы нашим мелким болячкам уделялось так много внимания, – сказал Док, – а вам при этом стоит задуматься о плюсах эвтаназии.
А потом Конни вместо пудинга вынесла ежевичный парфе, который таял во рту. Когда ужин закончился, детей отправили делать уроки, а Конни выгнала меня и Дока в гостиную, сказав, что принесет нам кофе.
– Я могу задать тебе вопрос? – спросил я Дока, ворочавшего головешки в камине.
– Конечно.
– Вчера, когда я принес Конни корзинку с морковками, ты разозлился. Не скажешь, почему?..
– Я должен извиниться за свою горячность, – сказал он немного смущенно. – Замужней крольчихе дают очищенные морковки только в одном случае – если хотят ее увести.
– Понятно, – сказал я. – И поэтому ты заговорил о дуэли.
– Ну да. Тебе еще повезло, что это был сорт «Осенний король». Принеси ты «Космическую фиолетовую», никаких сомнений бы не осталось. Я бы попросил тебя назначить секунданта[40], и на заре мы бы уже стояли у барьера на каком-нибудь туманном болоте.
– Ого, – сказал я, осознав, какую ужасную оплошность допустил. – Извини.
– Да забудь, – дружески сказал Док, – но если ты и правда попытаешься подкатить к Конни и она ответит тебе взаимностью, то мы с тобой будем стреляться на рассвете.
– Я не собираюсь отбивать у тебя жену, Док.
– Вот и славно, старина. Сигару?
– Нет, спасибо.
Я на время призадумался.
– Как ты думаешь, почему кролики вдруг очеловечились?
– Ты знаешь, – нахмурившись, сказал Док, – кажется, это толком так никто и не объяснил. Да и неважно это. Кто-то говорит, что это было спонтанное чудо, сотворенное Лаго в миг, когда она умерла от рук людей. Или чудо, сотворенное преподобной Банти задним числом, хотя я не думаю, что это возможно. Сама Банти считает, что во всем этом отчасти могла быть замешана сатира…
– А вот и кофе! – объявила Конни, энергичными прыжками влетая в комнату и ставя поднос на стол.
Кофе тоже оказался восхитительным. Дальше мне бросили вызов в Скрэббл, и я потерпел феерическое поражение, когда Конни выложила слово «Поксвирусы»[41], заняв два утраивающих поля и набрав 257 очков[42]. Вскоре после этого вечер подошел к концу и меня проводили к двери. За последние десять лет в Муч Хемлоке я ни с кем – за исключением Пиппы – не проводил время так хорошо, как в компании Дока и Конни. А еще я снова вспомнил, почему мне так нравилась Конни. Она была обаятельна, умела говорить на разные темы и обладала смесью хорошего чувства юмора и проницательности. Я вдруг почувствовал себя немного глупо из-за того, что никогда не пытался найти ее.
Конни вышла со мной на крыльцо, чтобы проводить, а Док извинился и пошел ставить видик, чтобы записать «Большой побег»[43].