Важное время
Часть 38 из 38 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Давай, Булгуня! Давай! – закричал Юркхи, и приятель помахал нам. Чуть позади я увидел Хака Стурра, наставлявшего нового бойца.
– Неужели комендант за нашего Булгуню болеет? – удивился Кольша.
– Верно, – кивнул Фиддал. – Если выиграет Милиар, то все скажут – немудрено, мол, папаша-то у него командующий, выучил сыночка… А вот если Булгуня… – задумался Фиддал. – А может, комендант хочет, чтобы Булгуня победил и дальше выступал?
Мы с недоумением посмотрели на Федю. Увидев наши удивленные лица, одноклассник пояснил:
– Если победитель первого круга согласится, он сможет и дальше бороться. Пока не проиграет.
– А Стурру что с того? – с неприязнью покосился на коменданта Бареан.
– Булгуню никто не знает, – пожал плечами Фиддал. – Так что почет и учителю перепадет…
Схватка началась. Милиар поднял руки на уровень плеч, слегка растопырив пальцы и немного сутулясь. Обычная имперская борцовская стойка. Булгуня свесил руки вдоль туловища и не двигался с места, с улыбкой наблюдая за противником. Трибуны разочарованно зашумели. Выглядел болотник растерянным, но я-то знал, насколько обманчивы опущенные руки.
Милиар резко сблизился вплотную, пытаясь обхватить противника, зацепить опорную ногу и повалить. Однако не рассчитал размер талии неприятеля – крепкого захвата не получилось, а болотник, вместо того чтобы вырываться, прижал руки противника плотнее к себе, поднялся на цыпочки, скрутился по-особому – и рухнул вместе с Милиаром на арену, оказавшись сверху.
– О-о-ох… – жалобно выдохнули зрители. Я невольно охнул вместе со всеми, представив, как на меня сверху свалился Булгуня. Я потер ребра: мне, между прочим, бороться с победителем!
Милиар успел в последний миг извернуться, так что болотник не выбил из него дух, а лишь слегка помял. Хмутр ухватился за ногу противника, пытаясь вывернуть стопу. Месяц назад Милиар мог бы праздновать победу: в Конутопе боролись только в стойке и в партере болотник выглядел беспомощным. Но так было раньше: после совместной подготовки приятель многому успел научиться. Сейчас посмотрим, кто кого! Булгуня сам схватил стопу противника, зафиксировал ее под мышкой и провел защемление ахиллесова сухожилия. Перестарался от волнения, а судья проморгал опасный момент! Милиар заорал от боли и забился в песке.
После победы болотника пришел мой черед. Мы заранее договорились с другом, что не будем поддаваться. Бороться так бороться, по-честному! Победит сильнейший! Так и вышло, а иллюзии оказались напрасными. Булгуня вошел во вкус, прекрасно зная мои сильные и слабые стороны. А как борец болотник превосходил меня на голову, если честно. Он так ни разу и не позволил провести приемы, которые могли хоть как-то ему угрожать. Пару раз приятель просто отшвыривал меня, а потом подловил, закрутил и повалил, рухнув сверху и вышибая дух.
Когда я очнулся, судья объявлял победу смущенного Булгуни. На трибунах друг принялся извиняться, но я тотчас его оборвал.
– Ну все, сын ксена из рода великих Булогов! – шутливо сказал я. Зайдя за спину, я разминал плечи приятелю. – Раз меня победил, должен и над остальными верх одержать. Нужно показать спесивым имперцам, кто есть кто!
– Верно, – поддержал Бареан.
– Правильно! Точно! – согласились приятели.
– Я постараюсь, – пробурчал Булгуня.
– Никаких «постараюсь», – тряхнул я друга. – Выйдешь и порвешь их как тряпку!
– Как тряпку! Ты сможешь, Булгуня. Как тряпку! – развеселился степняк.
Булгуня поверил в себя – и смог. Что он творил в этот вечер!.. Старшеклассники выходили позубоскалить над пухляком, но вскоре жрали песок и кусали локти. Теперь-то я понял, что Булгуня вовсе не рисовался, рассказывая, как не проигрывал никому в Конутопе. Он бросал, бросал и бросал противников. Оказываясь в партере, болотник норовил провести болевой на полюбившийся ахилл. Но не всегда: когда получалось, выполнял удушение, заламывал локоть… В финальном поединке вечера, когда пьяные трибуны уже влюбились в милого толстяка, Булгуня сошелся с прошлогодним чемпионом: серьезным поджарым парнем с длинными руками, мощными плечами и шеей.
Булгуня заметно устал и едва держался на ногах. Противник, напротив, выглядел свежим. Протянув руку, он положил ладонь на шею болотника, пытаясь пригнуть к земле. Булгуня стряхнул руку неприятеля, схватив за запястье, прихватил вторую руку борца… И стал заваливаться на спину, уперев стопу в пах противника. Да! Да! Решился-таки, приберег до конца незнакомый для всех прием!
Мягко упав, Булгуня перекинул противника через себя, продолжая удерживать. Перекатился следом, нечаянно угодив коленом в грудную клетку соперника, оказываясь сверху. Прихватив руку ошеломленного борца, зафиксировал меж коленей и вывернул в локтевом суставе, выгнувшись на песке. Противник вскрикнул и замолотил свободной ладонью по песку, признавая поражение. Быстрая победа!
Что тут началось! Трибуны ликовали, свистели, улюлюкали. Никто уже не вспоминал, как встречали неуклюжего болотника в начале дня. Булгуня слегка покачивался от усталости, его поддерживал сзади Хак Стурр, будто разом помолодевший.
– Славная шутка, веселейший Пагот! – Луженая глотка Кейлокка мигом навела порядок. Трибуны слегка притихли. Распорядитель в разноцветной тунике поднял перед собой немаленькую чашу, наполненную до краев. – Сию чашу превосходного арнского вина из личных запасов наместника должен был осушить до дна победитель после трудного поединка… – Раздались смешки. – Но наш победитель слишком мал для вина… – Кейлокк, дурачась, озирался кругом и уставился в ложу наместника. Сивен Грис, уже изрядно навеселе, погрозил пальцем Кейлокку. Трибуны замерли. – Неужели вылить такое чудесное вино? – трагически воскликнул Кейлокк, отвернулся от наместника, пряча чашу за собой, и, давясь, торопливо выхлебал. Зрители хохотали и хлопали друг друга по плечам. Сивен показал Кейлокку кулак и подозвал Булгуню, усадив рядом с собой в ложе. – А сейчас!.. – Голос Кейлокка вдруг стал торжественным, трезвым и напряженным. – Не всегда добронравно веселье Пагота для смертных! Весть пришла к нам от горных соседей! – нараспев произнес Кейлокк, добавив в голос пронзительности. – Скинули горцы кротость овечью как шкуру, волчьи изъявив клыки!
– Опять! Опять! Напали! Напали! – зашептались вокруг. – Горцы напали на виллы в предгорьях!
Шепот перерос в гул, зрители вскочили, переглядываясь. Все уставились на наместника. Сивен Грис встал во весь немалый рост, и трибуны понемногу притихли. Наместник провинции Атариан поднял руки и звонко хлопнул в ладоши.
Бронзовые ворота, ведущие на арену, с оглушительным скрежетом распахнулись и внутрь въехала раззолоченная парадная колесница с возничим и воином в полном доспехе. Приглядевшись, я узнал рыжего Крента. Следом за колесницей на небольшом отдалении выступали конные воины, хвост их колонны терялся далеко позади. Рядом послышались звяканье железа и сдавленные проклятия. Я оглянулся и увидел вскочивших Барата и Йолташа, сжимающих кулаки – с оружием на трибуны не пускали. Остах выглядел невозмутимым, и только желваки выдавали его ярость. Десяток стражников с копьями и щитами, бесцеремонно растолкав зрителей, окружил нас полукругом и застыл, демонстративно уставившись вдаль. Ого! Это ко мне охрану приставили?! Веселенькое настало времечко…
– Есть чем ответить взбесившимся горцам! – поднялся голос Кейлокка над трибунами. – Воин Крент Грис напутствован братом и в горы отправлен! Восславим веселье Пагота и взрежем горянам улыбки! Пусть смеется железо!!!
– Пусть смеется железо! Пусть смеется железо!!
Трибуны, раззадоренные вином и зрелищем марширующих воинов, бились в падучей от восторга. Постановка невидимого режиссера удалась. Сверкающая колесница Крента уже давно покинула арену, а конные все шли и шли, взметая песок.
В голове осталась одна пустота, перед глазами плясали блики щитов, нагрудников, копейных наконечников, а в ушах гулко шумела кровь.
Словно в тумане я увидел, как удаляется последний воин. Кейлокк, проведя странным жестом двумя руками над головой, двинулся следом за уходящей колонной. И этот подпевала в поход собрался, петух разнаряженный? Как будто мало несокрушимой конницы… Обратившись к дару дваждырожденного, я всмотрелся в Кейлокка, и распорядитель оказался передо мной словно на ладони. Я увидел, как лицо глашатая изменилось, едва зрители перестали смотреть на него. Маска торжественности и надменности истаяла, Петух ссутулился, скукожился, как гусеница. Вокруг раздавались пьяные выкрики, кто-то затянул походную песню, где-то затеяли драку… А я смотрел вслед уходящему Кейлокку. Вот он вновь странным жестом провел руками над головой, и я вдруг узнал его.
«Сплетник!» – осенило меня. Таким приметным жестом он поправлял островерхий капюшон, когда я подглядывал за ним из гамака сверху.
– Остах! – подбежал я к дядьке и затряс его, словно грушу, шепча в ухо: – Остах! Кейлокк – это Сплетник! В капюшоне!..
– Кейлокк? Петух? – встряхнулся наставник. Недавнее расследование гибели Эндира уперлось в таинственную фигуру незнакомца в капюшоне. Мы решили, что незнакомец Остаха и мой Сплетник – одно и то же лицо. – Кейлокк? – повторил дядька и вскинулся, намереваясь броситься за распорядителем.
Окружающие охранники сдвинулись плотней и пристукнули пятками копий по камням арены. Переглянувшись с наставником, мы беспомощно уставились на удаляющийся силуэт Кейлокка-Сплетника.
Войско, возглавляемое Крентом Грисом, сверкая позолотой доспехов в заходящем солнце, под рев трибун уходило на север. Арнская империя шла войной на мой родной Дорчариан. Зима в горах обещала быть тяжелой.
– Неужели комендант за нашего Булгуню болеет? – удивился Кольша.
– Верно, – кивнул Фиддал. – Если выиграет Милиар, то все скажут – немудрено, мол, папаша-то у него командующий, выучил сыночка… А вот если Булгуня… – задумался Фиддал. – А может, комендант хочет, чтобы Булгуня победил и дальше выступал?
Мы с недоумением посмотрели на Федю. Увидев наши удивленные лица, одноклассник пояснил:
– Если победитель первого круга согласится, он сможет и дальше бороться. Пока не проиграет.
– А Стурру что с того? – с неприязнью покосился на коменданта Бареан.
– Булгуню никто не знает, – пожал плечами Фиддал. – Так что почет и учителю перепадет…
Схватка началась. Милиар поднял руки на уровень плеч, слегка растопырив пальцы и немного сутулясь. Обычная имперская борцовская стойка. Булгуня свесил руки вдоль туловища и не двигался с места, с улыбкой наблюдая за противником. Трибуны разочарованно зашумели. Выглядел болотник растерянным, но я-то знал, насколько обманчивы опущенные руки.
Милиар резко сблизился вплотную, пытаясь обхватить противника, зацепить опорную ногу и повалить. Однако не рассчитал размер талии неприятеля – крепкого захвата не получилось, а болотник, вместо того чтобы вырываться, прижал руки противника плотнее к себе, поднялся на цыпочки, скрутился по-особому – и рухнул вместе с Милиаром на арену, оказавшись сверху.
– О-о-ох… – жалобно выдохнули зрители. Я невольно охнул вместе со всеми, представив, как на меня сверху свалился Булгуня. Я потер ребра: мне, между прочим, бороться с победителем!
Милиар успел в последний миг извернуться, так что болотник не выбил из него дух, а лишь слегка помял. Хмутр ухватился за ногу противника, пытаясь вывернуть стопу. Месяц назад Милиар мог бы праздновать победу: в Конутопе боролись только в стойке и в партере болотник выглядел беспомощным. Но так было раньше: после совместной подготовки приятель многому успел научиться. Сейчас посмотрим, кто кого! Булгуня сам схватил стопу противника, зафиксировал ее под мышкой и провел защемление ахиллесова сухожилия. Перестарался от волнения, а судья проморгал опасный момент! Милиар заорал от боли и забился в песке.
После победы болотника пришел мой черед. Мы заранее договорились с другом, что не будем поддаваться. Бороться так бороться, по-честному! Победит сильнейший! Так и вышло, а иллюзии оказались напрасными. Булгуня вошел во вкус, прекрасно зная мои сильные и слабые стороны. А как борец болотник превосходил меня на голову, если честно. Он так ни разу и не позволил провести приемы, которые могли хоть как-то ему угрожать. Пару раз приятель просто отшвыривал меня, а потом подловил, закрутил и повалил, рухнув сверху и вышибая дух.
Когда я очнулся, судья объявлял победу смущенного Булгуни. На трибунах друг принялся извиняться, но я тотчас его оборвал.
– Ну все, сын ксена из рода великих Булогов! – шутливо сказал я. Зайдя за спину, я разминал плечи приятелю. – Раз меня победил, должен и над остальными верх одержать. Нужно показать спесивым имперцам, кто есть кто!
– Верно, – поддержал Бареан.
– Правильно! Точно! – согласились приятели.
– Я постараюсь, – пробурчал Булгуня.
– Никаких «постараюсь», – тряхнул я друга. – Выйдешь и порвешь их как тряпку!
– Как тряпку! Ты сможешь, Булгуня. Как тряпку! – развеселился степняк.
Булгуня поверил в себя – и смог. Что он творил в этот вечер!.. Старшеклассники выходили позубоскалить над пухляком, но вскоре жрали песок и кусали локти. Теперь-то я понял, что Булгуня вовсе не рисовался, рассказывая, как не проигрывал никому в Конутопе. Он бросал, бросал и бросал противников. Оказываясь в партере, болотник норовил провести болевой на полюбившийся ахилл. Но не всегда: когда получалось, выполнял удушение, заламывал локоть… В финальном поединке вечера, когда пьяные трибуны уже влюбились в милого толстяка, Булгуня сошелся с прошлогодним чемпионом: серьезным поджарым парнем с длинными руками, мощными плечами и шеей.
Булгуня заметно устал и едва держался на ногах. Противник, напротив, выглядел свежим. Протянув руку, он положил ладонь на шею болотника, пытаясь пригнуть к земле. Булгуня стряхнул руку неприятеля, схватив за запястье, прихватил вторую руку борца… И стал заваливаться на спину, уперев стопу в пах противника. Да! Да! Решился-таки, приберег до конца незнакомый для всех прием!
Мягко упав, Булгуня перекинул противника через себя, продолжая удерживать. Перекатился следом, нечаянно угодив коленом в грудную клетку соперника, оказываясь сверху. Прихватив руку ошеломленного борца, зафиксировал меж коленей и вывернул в локтевом суставе, выгнувшись на песке. Противник вскрикнул и замолотил свободной ладонью по песку, признавая поражение. Быстрая победа!
Что тут началось! Трибуны ликовали, свистели, улюлюкали. Никто уже не вспоминал, как встречали неуклюжего болотника в начале дня. Булгуня слегка покачивался от усталости, его поддерживал сзади Хак Стурр, будто разом помолодевший.
– Славная шутка, веселейший Пагот! – Луженая глотка Кейлокка мигом навела порядок. Трибуны слегка притихли. Распорядитель в разноцветной тунике поднял перед собой немаленькую чашу, наполненную до краев. – Сию чашу превосходного арнского вина из личных запасов наместника должен был осушить до дна победитель после трудного поединка… – Раздались смешки. – Но наш победитель слишком мал для вина… – Кейлокк, дурачась, озирался кругом и уставился в ложу наместника. Сивен Грис, уже изрядно навеселе, погрозил пальцем Кейлокку. Трибуны замерли. – Неужели вылить такое чудесное вино? – трагически воскликнул Кейлокк, отвернулся от наместника, пряча чашу за собой, и, давясь, торопливо выхлебал. Зрители хохотали и хлопали друг друга по плечам. Сивен показал Кейлокку кулак и подозвал Булгуню, усадив рядом с собой в ложе. – А сейчас!.. – Голос Кейлокка вдруг стал торжественным, трезвым и напряженным. – Не всегда добронравно веселье Пагота для смертных! Весть пришла к нам от горных соседей! – нараспев произнес Кейлокк, добавив в голос пронзительности. – Скинули горцы кротость овечью как шкуру, волчьи изъявив клыки!
– Опять! Опять! Напали! Напали! – зашептались вокруг. – Горцы напали на виллы в предгорьях!
Шепот перерос в гул, зрители вскочили, переглядываясь. Все уставились на наместника. Сивен Грис встал во весь немалый рост, и трибуны понемногу притихли. Наместник провинции Атариан поднял руки и звонко хлопнул в ладоши.
Бронзовые ворота, ведущие на арену, с оглушительным скрежетом распахнулись и внутрь въехала раззолоченная парадная колесница с возничим и воином в полном доспехе. Приглядевшись, я узнал рыжего Крента. Следом за колесницей на небольшом отдалении выступали конные воины, хвост их колонны терялся далеко позади. Рядом послышались звяканье железа и сдавленные проклятия. Я оглянулся и увидел вскочивших Барата и Йолташа, сжимающих кулаки – с оружием на трибуны не пускали. Остах выглядел невозмутимым, и только желваки выдавали его ярость. Десяток стражников с копьями и щитами, бесцеремонно растолкав зрителей, окружил нас полукругом и застыл, демонстративно уставившись вдаль. Ого! Это ко мне охрану приставили?! Веселенькое настало времечко…
– Есть чем ответить взбесившимся горцам! – поднялся голос Кейлокка над трибунами. – Воин Крент Грис напутствован братом и в горы отправлен! Восславим веселье Пагота и взрежем горянам улыбки! Пусть смеется железо!!!
– Пусть смеется железо! Пусть смеется железо!!
Трибуны, раззадоренные вином и зрелищем марширующих воинов, бились в падучей от восторга. Постановка невидимого режиссера удалась. Сверкающая колесница Крента уже давно покинула арену, а конные все шли и шли, взметая песок.
В голове осталась одна пустота, перед глазами плясали блики щитов, нагрудников, копейных наконечников, а в ушах гулко шумела кровь.
Словно в тумане я увидел, как удаляется последний воин. Кейлокк, проведя странным жестом двумя руками над головой, двинулся следом за уходящей колонной. И этот подпевала в поход собрался, петух разнаряженный? Как будто мало несокрушимой конницы… Обратившись к дару дваждырожденного, я всмотрелся в Кейлокка, и распорядитель оказался передо мной словно на ладони. Я увидел, как лицо глашатая изменилось, едва зрители перестали смотреть на него. Маска торжественности и надменности истаяла, Петух ссутулился, скукожился, как гусеница. Вокруг раздавались пьяные выкрики, кто-то затянул походную песню, где-то затеяли драку… А я смотрел вслед уходящему Кейлокку. Вот он вновь странным жестом провел руками над головой, и я вдруг узнал его.
«Сплетник!» – осенило меня. Таким приметным жестом он поправлял островерхий капюшон, когда я подглядывал за ним из гамака сверху.
– Остах! – подбежал я к дядьке и затряс его, словно грушу, шепча в ухо: – Остах! Кейлокк – это Сплетник! В капюшоне!..
– Кейлокк? Петух? – встряхнулся наставник. Недавнее расследование гибели Эндира уперлось в таинственную фигуру незнакомца в капюшоне. Мы решили, что незнакомец Остаха и мой Сплетник – одно и то же лицо. – Кейлокк? – повторил дядька и вскинулся, намереваясь броситься за распорядителем.
Окружающие охранники сдвинулись плотней и пристукнули пятками копий по камням арены. Переглянувшись с наставником, мы беспомощно уставились на удаляющийся силуэт Кейлокка-Сплетника.
Войско, возглавляемое Крентом Грисом, сверкая позолотой доспехов в заходящем солнце, под рев трибун уходило на север. Арнская империя шла войной на мой родной Дорчариан. Зима в горах обещала быть тяжелой.
Перейти к странице: