Важное время

Веселые воины погрустнели, оглядывая тяжелые мореные брусья. Один вид здоровенного колеса на крыше приводил в уныние. Однако глаза боятся, а руки делают – и вскоре знаменитую повозку благополучно разгрузили. Но и разгруженная, она не пролезала в ворота, это было видно невооруженным глазом. Наломавшиеся воины злорадно ухмылялись и смотрели на чужака и черных охранников, не сдвинувшихся с места, чтобы помочь молодым стражникам таскать деревяхи с опасно жужжащими бочонками. Имперец, не замечая насмешливых взглядов, обошел повозку вокруг и, подойдя к воротам, велел:

– Немой! Уводи мулов!

Возничий бросился распрягать животных, которых пугала суета вокруг.

– Дерах! Найдутся у тебя катки?

– Катки? – переспросил старший стражник, догадываясь, куда клонит чужак.

– Ага. Бревна – с мой рост, одинаковой толщины.

С гарнизона Декуриона пот лил градом, но они сняли-таки колеса с повозки, а потом аккуратно, на длинных жердинах, опустили дом на катки. Закатить сам дом оказалось плевым делом. Катить дом дальше по узеньким извилистым улочкам на самый верх, к крепости, не имелось ни малейшей возможности, и его пристроили тут же, рядом с воротами.

Едва покончили со знаменитой повозкой, как к Дераху подъехал черный охранник. Оглаживая бороду, он произнес, не слезая с коня:

– Павыление гаспадына сполнилы. Его, – и он ткнул пальцем в Аскода Гворфа, – привезлы. Ты ждал?

Дераху, узнавшему о чужаке совсем недавно, имперец и даром был не нужен. Но не объяснять же это охраннику главы Хранителей? Дерах молча кивнул.

– Хараше-о, – развернулся охранник. – Мы уизжаым.

– Куда? – вскинулся Дерах. Не больно-то и нравились ему черные бородачи, но не отпускать же гостей на ночь глядя! Дерах возглавлял стражу Декуриона и всяких людей повидал. С самим даном Роконом и танасом Гимтаром ненастными зимними вечерами, бывало, пиво пил! Он знал, как разговаривать с такими гордецами.

– Стыд падет на мой род, если я отпущу в ночь таких славных воинов, что послала мне Матерь Предков! – сказал в спину горцу Дерах. Тот остановил коня и обернулся. Дерах добавил по-простому: – Куда спешить, коней пожалейте.

– Гаспадын сказал: в Пайгалу патом идты, – задумчиво сказал горец.

– Не в ночь же по кручам? Сгинете, – сказал Дерах.

Если бы перед ним стоял кто другой, он поднял бы собеседника на смех: в эти дни все спешили с гор вниз, идти вверх уже поздно – слишком опасно. Неизвестно, кто успеет раньше – путник или снег. В эту пору до Пайгалы можно и не успеть. Но Дерах и впрямь неплохо разбирался в людях. Он попробует втолковать это бородачам позже, когда они отведают по кружке-другой свежего пива из бочонка, оставленного в подарок пайгалами.

Грозный собеседник негромко пробормотал под нос что-то по-своему, поскреб макушку и поклонился:

– Для нас чъесть быт твоим гостэм.

Вдруг его лицо отвердело. Дерах обернулся и увидел подходящего имперца. Тот услышал последние слова бородача и улыбнулся.

– И для меня честь быть твоим гостем, уважаемый Дерах. Мне не терпится дойти до крепости. – Он кивнул в сторону твердыни, оседлавшей верхушку скалы.

Бородачи спешились, передав коней конюху: здешние улочки так узки и опасны, располагаясь уступами вдоль склона, что идти по ним можно только пешком. Они двинулись, и имперец с интересом разглядывал стены домов и входные двери, выходящие на дорогу. Когда они повернули, поднимаясь по уступу выше, чужак замер, присматриваясь то вверх к твердыне, то вниз. Он попрыгал на месте, прислушиваясь.

– Мы идем сейчас по крышам тех замечательных домов, мимо которых только что прошли? – ухватив Дераха за локоть, спросил чужак.

– Да, – кивнул Дерах. – Места мало. Так издревле повелось.

– Я слышал, что в горных селах иногда двор хозяина – это крыша соседа… – прошептал, задумавшись, Аскод Гворф. – Но все не мог понять, как это…

Дерах покосился, вызволил локоть и двинулся дальше. Однако вскоре любопытный имперец отмер и догнал Дераха.

– Дорога! Она проседает! Я чувствую! Что у нас под ногами? – засыпал он вопросами старшего над стражей.

– Бревна, конечно, – пожал плечами Дерах. Ему начинал надоедать этот неугомонный гость. – Сверху глина и песок…

– Бревна! – закричал Аскод, схватившись за голову. От крика молодежь, кучковавшаяся у дома на колесах, дружно посмотрела в их сторону. – Это же все весенними ливнями смоет…

– Починим, не впервой, – буркнул Дерах. – За бревнами, конечно, ездить далековато…

– Нужно стелить каменные плиты, – топнул ногой имперец.

– Слушай! – разозлился Дерах. – Ты гость, но не забывайся! Мой господин велел тебя приветить. Он разрешил тебе строить… Но не думаешь же ты…

Имперец встал столбом и замолчал. Дерах понял, что брякнул лишнего. Он с надеждой покосился на тоненькую полоску Декары внизу и воочию представил, как изломанное камнями тело имперца уносит река. А что: оступился и упал?.. С новичками бывает…

– Воистину! Даже в Империи я не встречал столь мудрых правителей! – наконец оттаял чужак. – Твой господин – величайший из людей! – Имперец по-новому посмотрел вокруг, словно примеряясь, за что хвататься. – Он разрешил мне перестроить несокрушимый Декурион!

Много, слишком много дел навалилось этой осенью на танаса Гимтара. Разве иначе допустил бы он, чтобы его повеление столь превратно истолковали?!



Олтер

– Ты куда меня притащил, черныш? Ты этому недоноску служишь? – заблажил стражник, очухиваясь после пощечины. – С тебя Сивен шкуру спустит!


Он затравленно оглядывался вокруг, пыхтел и шумно сглатывал, пытаясь понять, где находится. Задергал руками, крепко стянутыми за спиной.

– Не узнаешь местечко? – спросил я и коротко врезал по челюсти. Непристойно наследнику дана Дорчариан бить связанного, но уж очень хотелось поквитаться за Кайхура. И за себя с Пелепом.

Стражник вдруг резко боднул головой в живот, отчего я отлетел в сторону, и заорал со всей мочи:

– Помогите! Помогите! Меня горский крысеныш с черн… – Подбежавший Тумма залепил рот пленному широкой ладонью, другой рукой схватив урода за волосы.

– Пусть орет сколько угодно, – ухмыльнулся я. – Отсюда никто ничего не услышит.

Тумма послушно отпустил стражника и тот откинулся назад, обессиленно прислонившись к стене и со страхом оглядываясь вокруг. А что можно увидеть в скудном неровном свете факела, который я запалил, едва мы оказались под библиотекой?

Когда Тумма уложил Пелепа и Кайхура в доме и вернулся, решать пришлось быстро, пока не появились посторонние. А куда тащить голубчика, где с ним можно спокойно побеседовать? Ответ пришел сам собой – под землю, куда же еще. Приняв решение, я велел Тумме скрытно следовать за мной. Гигант играючи взвалил стражника на плечо, и вскоре мы оказались здесь. Тумма ничему не удивлялся и за весь путь не проронил ни слова.

– Расскажи-ка, дружочек, – сказал я, пристраиваясь на полу, – кто же вас, болезных, надоумил ко мне в госпитальную гостиницу пробраться? И сколько вас было?

Пленник усмехнулся, смачно сплюнув перед собой.

– Ты посмотри на него, Тумма, какой храбрый! – с удивлением сказал я великану, который сложил руки на груди и возвышался безмолвным истуканом. – Неужели ты не слышал, что мой друг – колдун?

Стражник вздрогнул и со страхом посмотрел на Тумму. Он попытался отползти от лекаря подальше, но и без того забился в самый угол. Еще бы! Не может быть, чтобы за спиной Туммы не шептались о волшбе. Уж слишком Тумма не похожий на остальных. Так что линию допроса я выбрал верную. Не буду же я пленному пятки поджаривать или пальцы отрезать?

– Тумма, можешь сделать так, чтобы этот кусок ослиного дерьма ответил на вопросы?

– Могу, – мягко прозвучал уверенный, как тьма вокруг, спокойный голос великана. – Нетрудно внуку грозной Туомалы…

Он подошел вплотную к заскулившему стражнику и сел в излюбленную позу, умостив зад на пятках. Заинтересовавшись, я взял факел и подошел поближе. Подняв руки вверх, Тумма медленно снял повязку с головы. Лицо стражника исказилось гримасой ужаса, со лба лился пот. Шрамы, которые скрывала повязка, зашевелились и разошлись. На черном лице в неверном свете факела сверкнул ярким сапфиром глаз целителя. Стражник засипел и стал биться затылком о стену, пытаясь отвернуться, но не имея сил отвести взгляд от единственного глаза Туммы.

Тем временем темнокожий великан стал петь высоким тонким голосом полузнакомую мелодию на певучем языке далекой родины. Я против воли вспомнил склеп с мумией, брата с Хродвигом и сжал факел покрепче. Голос лекаря поднимался и поднимался, выше и выше… Я заметил, как Тумма в такт мелодии несильными ударами похлопывает пленника по колену. Глаза у стражника затуманились, лицо расслабилось, рот приоткрылся.

– Говори, что хочешь услышать, Оли, – оборвав пение, сказал Тумма.

– Кто велел напасть на моих слуг в госпитале?.. – еле сдерживаясь, прошептал я.

– Кто велел тебе напасть на слуг Олтера, наследника дана Дорчариан, в госпитале?

– Крент Грис, – пустым голосом, уставившись в голубую бездну глаза Туммы, ответил пленник.

– Но зачем? – беспомощно прошептал я. – Что ему нужно?

– Зачем Крент Грис велел тебе напасть на слуг Олтера, наследника дана Дорчариан, в госпитале?

– Крент был в ярости. Дикаренок избил его сыновей. Унизил перед братом. Велел наказать дикаря.

«Крент! Ах ты лживый ублюдок! И Хмутрам еще браслетик подсунул, глаза отвел, урод. – Я вспомнил рыжего полного мужика, так похожего на старшего брата-наместника, который с плохо скрываемой ненавистью смотрел на меня на пиру. – Каким же подлым нужно быть, чтобы так мелко мстить ребенку!»

– Откуда они знали про драгоценности? – вслух подумал я.

– Откуда вы знали про драгоценности, которые забрали у Олтера, наследника дана Дорчариан, в госпитале?

– Мы не знали. Знали про тайную полость. Проверили, – раздался безжизненный ответ.

– Сегодня он следил за мной? Давно он следит за мной? Кто ему велел следить? – вдруг накатило на меня.

Тумма, слегка раскачивающийся на месте, вдруг застыл и принюхался. Он протянул руки, закрыл уши пленника ладонями и громко сказал в пустоту перед собой:

– Ты тоже принес вопросы, Остах?

Я развернулся к уходящему вглубь подземелий проходу. Блеснул свет факелов, и появился дядька с братьями. Они дышали загнанными лошадьми – так спешили, видать. У всех в руках обнаженное оружие. Барат подбежал и встал рядом, оттерев меня за спину.

– Тьфу ты, клиббы вонючие, – сплюнул Остах. – Ты что, Тумма, выходит, зрячий?

Тумма вздохнул, дунул в лицо стражнику, отпустил руки и велел:

– Спи, – тот мигом уронил голову на плечо.

Тумма поднялся с колен и повернулся к вошедшим.

– Я вас вижу, – ответил великан.

– Да я уж вижу, что видишь, – вновь сплюнул под ноги наставник. Никто и не подумал убирать клинки в ножны, и меня это порядком беспокоило. – В подземелье отсюда такие вопли неслись, я чуть не обделался… – Остах оборвал себя и опять сплюнул. Но не выдержал и заорал: – Что происходит, нечищеный якорь в глотку?!

– Тумма спас меня от этого гада, – как можно спокойнее ответил я.

– Тумма спас тебя от стражника Внутренней стражи, – раздельно повторил Остах. Он задумался.