В тени Холокоста. Дневник Рении

За субботой – суббота, суббота.

Ну куда же мы так торопимся,

Что мы ищем, будто слепые,

У предела последнего,

В тумане грядущего —

Не мечту ли, давно позабытую,

Несбыточную,

Шестнадцатилетнюю?

Мы бежим – убегаем,

Спасаясь от призраков ночи,

Дни короче становятся,

И недели – короче,

Мы бросаем их в черную бездну

Равнодушно, не глядя,

Остановка для нас – бесполезна,

Передышки не надо,

Мы боимся, что если встанем,

То незаметно, незримо,

Жизнь без нас пронесется —

Мимо, мимо.





6 ноября 1940 г.




Что за день сегодня – не знаю, смеяться, или плакать, или кричать, правда, не знаю. Больше хочется плакать… Этого бы не случилось, если бы я с тобой встретилась три часа назад и все бы тебе рассказала, как я уже все решила. «Сегодня иду на вечер (была не была), знаю, что не буду танцевать, и знаю, не буду пользоваться успехом, а Нора, возможно, будет, но это меня нисколько не волнует». Должна была тебе об этом рассказать, но нет, не рассказала. Когда я ушла с вечера, готова была расплакаться.

Но da capo[33], внимание! Я пошла на вечер, и – сюрприз, сюрприз – прямо перед ним я узнала, что заняла первое место в конкурсе и что я получу сочинения Мицкевича! Моя изумительная мечта! Дорогой Дневник, это ты помог мне. Мой один-единственный и всегда такой преданный!

Итак, я прихожу на вечер, и Мачек говорит мне об этом по секрету. Зигу меня поздравил и говорил со мной и только со мной. Потом нежданно-негаданно меня награждают за оценки, за выпуск газеты и за стопроцентную посещаемость.

Зигу просто красавец. Во мне снова всколыхнулись все мои надежды. Потом директор особо торжественно объявил победителя конкурса. Мне хлопают, меня поздравляют. Крела отправит заметку в Киев, в «Glos Radziecki»[34], она еще напишет в школьную газету. И она, Крела, которая всегда всем недовольна, даже она меня похвалила. О, вот это триумф.

Потом я пошла на этот злосчастный вечер. Меня пригласил Цукерман, а я сказала, что не танцую, он извинился. Потом Майор, мне не хотелось, так что я стояла там одна, а Норка танцевала. Я ушла. Я шла по мокрым улицам, стараясь не разрыдаться. Я думала: «Сегодня вечером я выиграла на духовном уровне, но проиграла в жизни». Поклялась никогда больше не ходить на вечера. Так нет, я пойду! Так или иначе. Мне надо победить и на этом, другом поле. Даже если моя душа проиграет, пусть победит жизнь!!! Поверь, это будет трудно и безрадостно. И снова, в сотый раз я думаю, что мне надо пропеть про себя эту грустную песню о моем бедном, осиротевшем сердце.

Мама, почему ты не рядом?

Так много дорог между нами,

Так много дней.

Ты тоже плачешь. Я знаю.



Почему так случилось?

Для чего мне так много слез?

Я вспоминаю прошлое, мама.


Твои нежные руки.





Мамочка! Почему тебя нет здесь сегодня со мной, ты могла бы увидеть мои успехи и порадоваться за меня (я знаю, как бы ты была рада). Почему я не могу выплакать свое сердце в твоих объятиях?

Я написала стих для классной газеты, почему бы и нет?

Кровь стучит в висках,

Марш идет —

Раз – два!

Красные знамена впереди.

Шагают люди радостно

По площадям и улицам,

Все новые и новые —

Все больше, больше их.

Лавине путь

Не преградить

И не остановить.

Не устоит привычный мир,

И рухнет он со стоном.

А марш идёт, а марш несет

Багряные знамена.





7 ноября 1940 г.




Послушай, ты не знаешь, это хорошо – иметь любовника? Что ты думаешь. Мне сегодня пришла эта мысль! Знаешь, терпеть не могу, когда говорят о своем будущем.

Лавине путь

Не преградить

И не остановить.

Не устоит привычный мир,

И рухнет он со стоном.

А марш идёт, а марш несет

Багряные знамена.



Я не хочу утешать больных

Или обиженных —

Мне и самой не просто.

Вот бы и не было вовсе