В самое сердце

Я вернулась на веранду, где оставила Вадима, но его там не оказалось. Не было его и в номере. Почувствовав беспокойство, я схватила мобильный, собираясь звонить, и тут увидела в окно, как Вадим выходит из сарая. На плече у него висел рюкзак. Выбрав самый короткий путь, я, открыв окно, перемахнула через подоконник и пошла ему навстречу.

— Софью нашла? — спросил Вадим. Я кивнула. — Как она пережила большую радость?

— Предложила нам съехать, — сказала я.

— Не беда, переедем к Зиновьеву. Нам сейчас в город возвращаться не с руки, здесь начинается самое интересное.

— Что ты задумал? — кивнув на рюкзак, спросила я.

— Хочу взглянуть на место заточения Пырьева. Вот и заглянул в сарай. Кое-что полезное нашлось…

— Хочешь спуститься? Зачем? — нахмурилась я.

— Так… Есть кое-какие мыслишки.

— Тогда я с тобой.

— Со мной полезешь? — усмехнулся он.

— Нет. Хочу быть уверенной, что с тобой ничего не случится.

— Я взрослый мальчик, но за заботу спасибо. Надеюсь, она продиктована любовью и нежеланием меня потерять.

— Лучше не скажешь.

Мы вернулись в номер, чтобы переодеться. Сарафан я сменила на спортивные штаны и футболку, сандалии — на кроссовки. Вадим тоже переоделся в спортивный костюм, подхватил рюкзак, и мы отправились к тем самым злополучным кустам. Камень спасатели вернули на место, чтобы в дыру не провалился еще кто-нибудь. Вадиму вновь пришлось его отодвигать.

— Охренеть, какой затейник! — ворчал он.

— Кто?

— Наш дорогой друг, который так оригинально расправляется с неугодными. Ты-то, надеюсь, не сомневаешься, что Пырьев попал сюда не случайно?

— Упал, подпрыгнул, задвинул камень и приготовился встретить свою кончину? Чересчур сложный способ самоубийства.

— Да уж…

Из рюкзака Вадим достал веревку, обвязал ее вокруг камня, сделал на конце петлю, чтобы удобней было держаться, и начал спуск. Довольно скоро он достиг дна и встал в полный рост.

— Глубина метра четыре! — крикнул он. — Шансов выбраться самостоятельно никаких.

Вадим включил фонарик, луч света плясал на неровных стенах пещеры. Все время, пока Волошин находился внизу, меня не покидала тревога. Я то и дело оглядывалась, а еще — прислушивалась к своим ощущениям. Непохоже, что рядом кто-то был. Но тревога не проходила.

Наконец Вадим выбрался на поверхность, сел на край ямы, свесив вниз ноги, и вытер потный лоб.

— Воздух спертый, но Пырьеву повезло. Свод еще в одном месте обвалился, дыра совсем небольшая, где-то там, — Вадим ткнул пальцем за свою спину. — Но воздух через нее все же поступал. И это не позволило Пырьеву задохнуться.

— Жуть, — сказала я, невольно поежившись. — Ты ведь полез туда не только для того, чтобы узнать, как Пырьеву удалось выжить?

— Не только, — кивнул Вадим, поднимаясь и сдвигая камень на место. — Скажи, милая, что тебе напомнил этот каземат?

— Рисунок Вениамина? — вздохнула я. — Ты ведь не думаешь…

— Не спеши, — перебил он, устраиваясь на камне лицом ко мне. — Допустим, Пырьев узнал некую страшную тайну. Почему бы его тогда просто не убить? А потом не спрятать тело?

— Потому что убийца — маньяк, и такой изощренный способ убийства как раз в его натуре.

— Или у него на то, чтобы, к примеру, проломить Пырьеву голову, просто сил не хватило?

— Ты хочешь сказать… — испуганно покачала головой я.

— Давай посмотрим на все это с другой точки зрения, — продолжил Вадим. — Что мы имеем? Семью из трех человек, где гад-папаша терроризирует жену и сына. Они от него сбегают, начинают новую жизнь, вполне счастливую, между прочим. И тут вновь появляется папаша, чтобы порушить на фиг эту счастливую жизнь. Но пацан за это время малость подрос.

— И они с матерью решают отстаивать свое счастье? — подсказала я.

— Вдвоем с матерью или он один. Венька шляется по округе и наверняка ее знает лучше многих местных. Сколько здесь таких каменных мешков? — кивнул Вадим себе под ноги. В каком-то из них наверняка упокоился изверг-папаша. Но на этом дело не закончилось. Появляется Пырьев. Он подозревает Софью и, возможно, Ивлева как ее вероятного сообщника. И вскоре оказывается под землей, шанс оттуда выбраться ничтожно мал, но он все же есть. Так какой смысл убийце рисковать?

— Хочешь сказать, Венька заманил его сюда и просто столкнул в яму? Это тоже непросто. Я имею в виду, дыра недостаточно велика, чтобы в нее свалиться. Пырьев попытался бы ухватиться руками за тот же камень.

— Критику принимаю. Мы не знаем, как пацан это проделал, зато моя версия объясняет, почему Пырьева не убили сразу. А дальше совсем просто: Софья, узнав о том, что сотворил ее сынок, пытается отвести от него подозрения.

— И обращается за помощью к Ивлеву? В этом причина их размолвки и его не сложившихся отношений с Венькой? Любящий мужчина пришел на помощь, но прекрасно понимает, кого они с Софьей вынуждены покрывать. Черт… Согласна, твоя версия многое объясняет. Но какое все это имеет отношение к исчезновению матери Вики?

— А никакого, — развел руками Вадим. — Возможно, она скончалась от рук убийцы, а может, кто-то сбил ее на дороге и с перепугу бросил умирать в один из каменных мешков. Вот тебе и мучительная смерть.


— А рисунки Вени — лишь фантазии… — кивнула я. — Остается только «Хонда». Зачем ее кому-то прятать?

— Вопросов по-прежнему вагон, — сказал Воин, поднимаясь. — А нас ждет обед и переезд к Зиновьеву.

Переезд много времени не занял. Веньки в гостинице не было, Софья в разговоры с нами не вступала, взяла ключ и тут же удалилась. Ее подавленность за это время только усилилась. Ничего удивительного, Пырьев в больнице, есть шанс, что быстро пойдет на поправку и, разумеется, сможет рассказать, как он оказался в каменном мешке.

«Странно, что они еще не сбежали, — думала я. — Наша версия гроша ломаного не стоит, или Софья надеется — раз Венька подросток, все это сойдет ему с рук? Зато гостиницу бросать не придется…» Честно говоря, все это в голове не укладывалось. Венька, может, и со странностями, но мне казался вполне нормальным парнем. Однако кто знает, как поведет себя подросток, защищая мать и свою благополучную жизнь, если заповедь «не убий» для него — не более чем расхожее выражение?..

Я рассчитывала встретиться с Венькой, но не для того, чтобы вынудить его признаться, а чтобы понять, насколько мы правы в своих подозрениях.

По дороге в наше новое жилище мы заехали в магазин купить кое-что из продуктов. Вадим предложил мне заняться благоустройством нашего быта, намекнув, что успел устать от ресторанной еды, а сам отправился к краеведу. Я же позвонила Димке, сообщила последние новости и рассказала о версии Вадима.

В тот момент, когда я ее рассказывала, все нестыковки стали особенно явными, и я тут же усомнилась в нашей правоте. Но у Димки версия особых возражений не вызвала.

— О самочувствии Пырьева справки наведу, а вы там поосторожнее. Звоните почаще, чтобы я знал, чем вы заняты… И где вас следует искать, — добавил он со смешком.

Я занялась ужином, однако это не отвлекало от мрачных мыслей — я продолжала думать о Веньке и его матери. И в конце концов убедила себя в том, что мне немедленно нужно поговорить с мальчишкой. Я уже совсем собралась было отправиться на его поиски, но тут вернулся Вадим.

— Пахнет божественно! — воскликну он с порога. — Женщина в доме — великое счастье. Странно, что я раньше этого не замечал.

— Действительно странно. Особенно с твоим богатым выбором…

— Наверное, они просто не умели готовить.

— Я тоже не умею, так что особо не обольщайся.

— Но пахнет-то вкусно.

— Может, этим все и кончится. У тебя есть новости? — приглядываясь к нему, спросила я.

— Есть, — кивнул он и улыбнулся. — Давай корми, а я буду рассказывать.

Испытывая мое терпение, он долго принимал душ, потом расхваливал вид из окна и мои кулинарные способности, пока я не продемонстрировала ему скалку, обнаруженную мною на кухне во время готовки.

— Начну с пещеры, где прятали машину, — тут же перешел к новостям он. — В советское время ее использовали как склад, хранили там селитру. Потом просто забросили. Наш краевед даже не сразу понял, о чем речь. Когда я поведал ему о чудесном спасении Пырьева, долго цокал языком, то ли радуясь, то ли печалясь, и рассказал занятную вещь. Лет двадцать назад здесь были сильнейшие пожары, произошло несколько несчастных случаев — люди проваливались под землю. Два случая с увечьем, а один со смертельным исходом, если верить старикану. Тогда подземными ходами занялись всерьез, в общем, по мнению краеведа, если и были какие-то схемы, то их наверняка передали пожарным, что логично. А главный пожарный у нас кто? Был в недалеком прошлом, я имею в виду?

— Ивлев вновь под подозрением? — спросила я.

— Ну, окончательно я бы его со счетов не сбрасывал. Звони Димке, пусть попробует узнать, были у пожарных какие-то схемы здешних подземелий или нет. И еще. Убитый или покончивший самоубийством детектив Сапрунов, уж кому как нравится, в Мальцеве был. Краевед встретился с ним возле озера. Сапрунова очень интересовала старенькая «Хонда»: кому из местных она могла принадлежать. Но краевед такой машины не припомнил. Ивлевым детектив тоже интересовался, ненавязчиво выспрашивал, что за человек. Мол, недружелюбно вел себя при встрече, вот и хотел знать, с чего вдруг такая немилость.

Димке я позвонила после ужина, он сообщил, что Пырьев чувствует себя вполне нормально, сейчас в реанимации, но его жизни ничто не угрожает. Ментов к себе пока не требовал.

— Что ж, остается терпеливо ждать, когда он заговорит, — констатировал Вадим.

Перед сном мы отправились на прогулку. В надежде встретить Веньку спустились к гостинице. Выглядела она нежилой.

— Может, птички упорхнули? — спросил Вадим.

Однако, заглянув во двор, мы убедились: в окнах Софьиной квартиры горит свет. Мать с сыном выжидают, как и мы?

Изображать влюбленных, находясь в доме Зиновьева, не требовалось, и на ночь мы разместились в разных спальнях, правда, напротив друг друга. Мне долго не спалось. Я ворочалась с боку на бок, хотела спуститься вниз и выпить молока, но наконец уснула. Сны были тревожные, я и во сне, должно быть, то и дело ворочалась, а потом меня разбудил какой-то звук. Открыв глаза, увидела, что экран мобильного светится в темноте. Я взяла его с пола, где он лежал, и открыла сообщение. Только одно слово: «маяк», номер скрыт.

— Черт, — пробормотала я, садясь на кровати, и повторила: — Черт…

Первое побуждение — разбудить Вадима, но что-то остановило.

Я поднялась и подошла к окну. Ночь была безлунной, и маяк лишь угадывался где-то впереди, прячась за завесой тьмы. И вдруг я увидела свет. Яркую точку, которая, вспыхнув, мгновенно погасла. Вспыхнула вновь. И так трижды. Короткая пауза — и опять три вспышки. Это не могло быть случайностью. Это сигнал. Мне?

Я с беспокойством подумала, чем руководствовалась, когда выбирала эту спальню. Не помню, подходила ли я к окну. Наверное. По крайней мере, подойти было естественно. Я выбрала эту спальню, а Вадима поселила напротив. Из окна его спальни маяк не увидишь.

Я напряженно ждала, повторится ли сигнал, и думала: если он адресован мне, как человек, посылавший его, узнал, в какой комнате я нахожусь? Или расчет был на то, что, получив СМС, я решу взглянуть на маяк? Я ведь могла увидеть СМС только утром. Но я проснулась, когда пришло сообщение. Совпадение? Конечно.

«Кто бы ты ни был, — со злостью подумала я, — довольно глупо рассчитывать, что я среди ночи брошусь к маяку. Впрочем, один раз я так и сделала… Но тогда я еще не знала, что тихий сонный поселок — опасная территория, где человек может оказаться в каменном мешке и исчезнуть бесследно».

— Придумай еще что-нибудь, — проворчала я и поплотнее задернула штору.

Утром, спускаясь на первый этаж, я почувствовала запах кофе и удивилась, что Вадим поднялся так рано. Он сидел за столом, уставившись в планшет и прихлебывая кофе из здоровенной чашки.

— Привет, — сказала я.

— Я тебя разбудил? — спросил он, поздоровавшись.

— Нет. Сам-то почему поднялся в такую рань?