В самое сердце

Она испуганно перевела взгляд с меня на Вадима.

— Значит… Значит, это не просто так?

Я не стала задавать вопрос, что она имеет в виду, и ответила уклончиво:

— Пока рано делать выводы. Нам нужна ваша помощь. Мы бы хотели встретиться с женщинами, которые навещали вашего деда.

Вика некоторое время сидела молча, то ли сомневаясь, то ли просто размышляя. Впрочем, недоверия как раз в ней не чувствовалось. Достала мобильный и начала звонить.

Через полчаса мы уже входили в дом одной из приятельниц ее деда. Звали даму Каолина Викторовна, одно ее имя вгоняло в трепет, но старушка оказалась миловидной, а еще на редкость гостеприимной. Нашему визиту обрадовалась, тут же усадила за стол и принялась поить чаем с вишневым вареньем.

— Альберт Юрьевич был прекрасный человек, — скорбно произнесла она, сделав глоток из чашки, но тут же вновь улыбнулась. — Однако в семейной жизни ему не везло. Я не хочу ничего плохого сказать о своей подруге, она во всех смыслах была замечательной женщиной, но… Они с Альбертом мало подходили друг другу. И страдали. Да, такое бывает. Два изумительных человека страдают от одиночества, живя бок о бок. Признаться, я боялась, что, став наконец свободным, он, тяготясь чисто бытовыми проблемами, сгоряча женится и вновь сделает неправильный выбор. Людям свойственно наступать на одни и те же грабли.

— Но он предпочел жить один?

— Оказалось, бытовые проблемы легко решаемы, — светло улыбнулась старушка. — Когда есть деньги.

— А они у Альберта Юрьевича были?

— Ну… Вы задаете вопросы, на которые я не могу ответить. В нашем кругу такое не принято обсуждать — платежеспособность и прочее в том же духе. У нас иные интересы. Но… Безусловно, он жил не на одну пенсию, хотя и она у него была очень даже приличная. Он всю жизнь работал и что-то отложил на старость. Это вполне естественно. Я думаю, на ваш вопрос куда легче ответить Виктории, ведь она его наследница.

Старушка смотрела с хитрецой. Я спросила:

— У них не было особенно близких отношений, как я понимаю?

— Бабка Вики по отцу сделала все возможное, чтобы они виделись как можно реже.

— Почему?

— Потому что считала, что Альберт отказался помочь ее непутевому сыну, и тот погиб. Вы ведь знаете эту историю? Сыночек спустил все, что у него было. Влез в долги… Он был игрок. К тому же пил. Не удивлюсь, если кое-что и похуже. Один раз я встретила его, он был совершенно не в себе. Разумеется, начались проблемы. Какие-то люди ему угрожали. Ниночка, дочь Альберта Юрьевича, пыталась мужа спасти. Но все тщетно. Он наложил на себя руки.

— И его мать решила, что виноват в этом Зиновьев?

— Конечно. Недалекая женщина, убитая горем.

— Она считала, что Альберт Юрьевич мог оплатить долги и тем самым спасти ее сына?

Вадим при этих словах тяжело вздохнул. В беседе он участия не принимал, предоставив старушку мне. Немного странно, обычно Волошин легко находит язык с пожилыми дамами, впрочем, как и с молодыми. Воин все делал с разбойничьим присвистом и в свое удовольствие, но сейчас предпочел отмалчиваться.

— Не знаю, на что она надеялась. Согласитесь, довольно глупо позволить дочери продать квартиру, чтобы дать возможность непутевому мужу и дальше потакать своим дурным наклонностям.

— Нина хотела продать квартиру, но Альберт Юрьевич запретил?

— Это была его квартира. Они жили там до того, как Альберт Юрьевич вышел на пенсию и переехал за город. Потом там жила семья Нины, но по документам квартира так и принадлежала Альберту. Она решила ее продать и явилась к отцу. Представляете? Разумеется, он отказался делать заведомую глупость. Оставлять дочь с ребенком на улице! Он думал исключительно об их благе. А дочь закатила ему истерику. Ужас, какими неблагодарными могут быть дети. Вы знаете, что он сделал? — вдруг перешла она на шепот. — Этот ее муж? Удавился! Кошмар.

— И Нина обвиняла в его смерти отца?

— Надеюсь, у нее хватило ума этого не делать. А вот ее свекровь именно так и решила. Свою квартиру она, кстати, не продала, чтобы сыночка спасти. Но Вику против деда настроила.

— Но после самоубийства мужа Нина к отцу все-таки приезжала?

— Конечно, и она, и Вика. У нее же, кроме отца, никого не было. Работала она библиотекарем, сами знаете, какая у них зарплата, да еще муж — игрок и пьяница. Денег катастрофически не хватало, и если бы не помощь отца… В общем, в чем бы она ни обвиняла Альберта, но его деньгами пользовалась. — Тут старушка скорбно поджала губы, сообразив, что ее слова идут вразрез с утверждением о чуждости ей всего материального.

— А что вам известно об исчезновении Нины? — поспешила я сменить тему.

— То же, что и всем, — пожала плечами она. — Нина приехала к отцу, ночевать не осталась, вызывать такси не стала, решила ехать на автобусе. Водителя автобуса, кстати, подозревали. Но он был ни при чем. Видимо, Нина уехала с кем-то на машине… — тут она тяжело вздохнула. — Больше ее никто не видел. Вику забрала бабка, и они с Альбертом Юрьевичем почти не виделись.

— Как он пережил потерю дочери?

— Как?.. — Она, казалось, растерялась. — Поначалу был уверен, что она найдется. По крайней мере, не помню, чтобы он особо переживал.

— Немного странно, не находите?

Каолина нервно дернула плечами:

— Вот уж не знаю. У Нины была нестабильная психика. Жизнь с таким типом, как ее муж, не обходится без последствий. Да и сам факт, что она выбрала в мужья подобного человека, говорит о многом. А после его смерти она и вовсе потеряла контроль над собой.

— А можно об этом подробнее? — попросила я.

Она взглянула недовольно. Я испугалась, что разговор на этом, чего доброго, оборвется, но Каолина после паузы продолжила:

— Она буквально истязала своего отца. Говорила, что он погубил ее мужа, а теперь готов то же самое сделать с ней. Однажды при мне грозилась покончить с собой. Так и сказала: «Ты дождешься, я тоже удавлюсь». Представляете? И это при посторонних!

— А причины всего этого она не называла?


— По-моему, никакой причины не было. Обычная истерика.

— Вы сказали, что присутствовали при одной такой ссоре. Но ведь с чего-то она началась?

— Дайте вспомнить… Мы сидели, пили чай. Приехала Нина. Сначала все было вполне пристойно, я спросила, как ее дела, а Альберт Юрьевич спросил, как дела у Вики. Надо сказать, она была избалованным ребенком. Альберт Юрьевич сделал по этому поводу какое-то замечание, а Нина начала кричать, что любит свою дочь. И… в общем, она потеряла контроль и наговорила отцу гадостей.

— И в тот вечер, когда Нина исчезла, они тоже поссорились?

— Возможно. Не знаю точно. Не удивлюсь, если каждая их встреча заканчивалась скандалом.

— Она грозила самоубийством, но отец не особенно переживал, когда она исчезла?

— Я этого не говорила, — обиделась Каолина. — Разумеется, он переживал. Но надеялся, что Нина вернется. Просто он думал… Возможно, он думал, что она так мстит ему. Я же сказала, у Нины были проблемы с психикой.

— И чтобы отомстить отцу, она была готова бросить дочь?

— К тому моменту бедная Вика проводила гораздо больше времени с бабушкой. Та ее очень любила. Но влияние оказывала, безусловно, негативное. Бедное дитя! Вы же ее видели… Боюсь, свою жизнь она вряд ли устроит, — не без ехидства закончила Каолина.

— Но в какой-то момент Альберт Юрьевич, должно быть, понял, что дочь вряд ли вернется? И с ней, скорее всего, произошло несчастье?

— Наверное. Мы с ним об этом не говорили. Я предпочитала говорить о музыке, литературе, а не бередить его раны.

— Но он ведь обращался в полицию?

— Конечно. Как же иначе?

— Только в полицию или к частному сыщику тоже?

— Альберт Юрьевич — и частные сыщики? — Старушка весело фыркнула. — Он для этого слишком здравомыслящий человек.

— Выходит, не совсем, — брякнула я.

Каолина удивилась:

— Что?

— За несколько недель до своей смерти он обратился к частному детективу.

Тут повисла пауза. Бабуля пыталась справиться с изумлением, а мы терпеливо ждали.

— Даже не знаю, что и думать, — наконец пробормотала она.

— Он вам об этом не говорил?

— Конечно, нет! А вы уверены… Извините, но в такое трудно поверить.

— Почему же? Он, к примеру, надеялся, что дочь жива, и решил ее найти. К тому моменту полицейские вряд ли всерьез занимались этим делом, ведь времени прошло много.

— А знаете, — нахмурилась Каолина, — вы, возможно, правы. В последнее время он вел себя довольно странно. Я несколько раз звонила, но он торопился прервать разговор. Хотя обычно охотно подолгу беседовал. А когда мы приехали его навестить с приятельницей… он казался чем-то озабоченным. У нас даже сложилось впечатление, что нашему визиту он совсем не рад.

— И вы не спросили, в чем дело?

— Я спросила, все ли в порядке. И он ответил: все хорошо. Знаете, человека нашего возраста иногда посещают весьма скорбные мысли. Я не придала его настроению особого значения. И возможно, зря.

— Как думаете, он мог с кем-то поделиться своими планами?

— Вряд ли. С Викой? Но ведь она ничего не знает? Иначе бы сообщила вам.

— Возможно, с друзьями?

— С друзьями? — удивилась Каолина. — У Альберта Юрьевича не было друзей, насколько мне известно. Были коллеги, которые посещали их дом, когда супруга была еще жива.

— Он поселился в Мальцеве много лет назад…

— И о чем ему, позвольте спросить, разговаривать с тамошними жителями? — усмехнулась она. — О видах на урожай? Не хочу ничего плохого сказать о сельчанах, но, согласитесь, уровень образования и все такое… Вы бы видели его домработницу, эту жуткую бабищу! И представьте, она метила на место покойной супруги! Это чувствовалось. Вела себя как хозяйка и даже ему указывала…

— То есть с ней он мог проблемами поделиться?

— Не смешите меня! — возмутилась Каолина. — Он и эта баба… Я видела его пару раз с этим… пожарным, — вдруг вспомнила она. — Интересный мужчина, еще молодой. Он, кажется, с образованием и выглядел прилично. Однако в доме его точно не было. Альберт Юрьевич кого попало к себе не приглашал. Сомневаюсь, что стал бы доверять ему секреты.

— Надо выяснить, бывал ли Ивлев у Альберта Юрьевича, — сказала я, когда мы покинули Каолину Викторовну и оказались на свежем воздухе.

— Ивлев утверждает, что с Зиновьевым был едва знаком. Что-то подсказывает мне: к очередной старушке мы едем напрасно. Наша Каолина сейчас наверняка ей звонит, они все обсудят, и мы получим еще одну версию, точную копию предыдущей.