В самое сердце

— Нам по пути. Я живу на соседней улице, от гостиницы наверх идет тропа. Вид на озеро оттуда такой, что дух захватывает.

Мы поравнялись с магазином, когда оттуда вышел Венька, на ходу что-то засовывая в сумку.

— Привет, — сказала я. — Ты домой?

— Здравствуй, Вениамин, — приближаясь к нему, произнес Геннадий и протянул руку — то ли хотел поздороваться, то ли положить ее парню на плечо.

Венька дернулся, точно от удара, взглянул на Геннадия исподлобья и поспешно направился в ближайший переулок.

— Я не домой, — буркнул он, обращаясь ко мне. — У меня дела.

— Странный парень, — провожая его взглядом, заметил Геннадий.

— Талантливый. Я видела его рисунки.

— Я в живописи не силен. Может, и талантливый, вам видней. Но беспокойства матери точно прибавляет.

— На сорванца он не похож, на хулигана тем более.

— Я же сказал, в деревне все на виду. А он… сам по себе… Молчит, а может и нагрубить. Многим это не нравится.

— У вас дети есть? — повернулся к нему Вадим.

— Нет, — помедлив, ответил Геннадий. — Не обзавелся. С женой прожили недолго, ей моя работа не нравилась. Ну а потом… Решил больше не испытывать судьбу, — он усмехнулся с намеком на сожаление, но этого самого сожаления как раз и не чувствовалось.

Мы поравнялись с гостиницей, Геннадий церемонно раскланялся. Я была уверена, что он поднимется на веранду поздороваться с хозяйкой, но он поспешил уйти.

Софья сидела на веранде в компании Пырьева, тот по обыкновению что-то рассказывал. Нас она заметила издалека и явно напряглась, когда наше трио поравнялось с гостиницей. Бросила мимолетный взгляд в сторону удаляющегося Геннадия и нахмурилась.

— И знаете, что я вам скажу? Сынок ваш — замечательный парень, — произнес Пырьев, повернулся и радостно нас поприветствовал. — Ах, какая вы прекрасная пара! А кто это с вами был?

«Оказывается, у вас глаза на затылке», — собралась съязвить я, но вовремя одумалась.

— Бывший пожарный. Рассказал очень много интересного.

Софья при этих словах вновь нахмурилась, а Пырьев прямо-таки просиял.

— Отлично, отлично. Значит, день прошел не зря?

— Как рыбалка? — спросил Вадим.

Пырьев тут же сник.

— Не повезло. Рыбалка ведь дело такое: то везет, то нет.

— Главное — получать удовольствие от процесса, — кивнул Вадим.

— Вот именно, молодой человек, вот именно.

Мы прошли к себе, Волошин завалился на диван, закинул руки за голову и спросил:

— Что скажешь?

— О Пырьеве или о пожарном?

— А тебе кто из них больше не нравится?

— Пырьев. А тебе пожарный?

— Что, заметно? Или ты научилась читать мои мысли?

— Он тебя раздражает. И тебе по неведомой причине хотелось сказать ему гадость.

— Точно, — кивнул Волошин. — Причину я действительно не знаю.

— Венька на него странно отреагировал.

— Нормально.

— Ты думаешь?

— Наш пожарный — тот самый тип, к которому, по слухам, подбирается коварная Софья с целью дальнейшего обогащения.

— Ну конечно! — с досадой воскликнула я, вспомнив разговор с домработницей Зиновьева. — Как же я сразу не сообразила! У Софьи, по слухам, роман, а мальчишка Ивлева не жалует.


— Как большинство мальчишек. Пожарный к тому же редкий зануда.

— Тебе не кажется, что между любовниками черная кошка пробежала? Ивлев поспешил уйти, да и Софья его недобрым взглядом проводила.

— Возможно, проблема как раз в мальчишке, — заметил Вадим.

— Мужчины не могут найти общий язык? — предположила я. — А женщина вынуждена метаться между ними.

— В одном пожарный, пожалуй, прав: Венька выглядит парнем со странностями.

Я прошлась по комнате и сказала:

— Во время нашего разговора с мальчишкой я намекнула на его любовь к Стивену Кингу, а он ответил, что в выдуманных страшилках не нуждается.

Я замолчала, Вадим меня поторопил:

— И?

— Прозвучало это странно, то есть вполне нормально, но… Как будто он не договорил, но концовка подразумевалась.

— Ему хватает ужасов без Стивена Кинга? — подсказал Вадим. Я кивнула.

— Вот именно.

— Интересно, — хмыкнул Волошин, — какие ужасы имел в виду пацан? Может, Ивлев надавал ему затрещин?

— Не знаю. Но сомневаюсь, что там дошло до этого. Софья вряд ли даст сына в обиду.

— Мы не слишком увлеклись этим пожарным? Какая от него польза нашему делу? Хотя… Не знаю, как твой внутренний голос, а мой прямо вопит: в ресторане он появился не случайно, а с намерением взглянуть на нас и малость прощупать.

— По селу уже гуляет слух, что мы собираемся купить дом Зиновьева. Может, в этом все дело?

— Может. Вопрос: его интересуют потенциальные соседи или заботит, к кому конкретно отойдет этот дом?

— Иными словами, что связывает его с домом?

— С домом. Или с хозяином. А может, с его кончиной. Скорее всего, это глупость, на которую и время тратить не стоит, но пожарный мне не нравится.

Я пожала плечами.

— Он скрытный. Из тех, что прячут свои истинные чувства. Носят маску. Ивлев довольно бурно отреагировал на мои слова о матери Вики, но скорее был возмущен, чем напуган.

— Ладно. Разберемся. А что скажешь об этом клоуне на веранде?

— Он испытывает терпение Софьи. И терпения осталось уже совсем немного.

— Я бы за ним малость понаблюдал. Так, на всякий случай.

— Сомневаюсь, что он имеет отношение к нашему делу.

Однако пить чай мы пошли именно на веранду и застали там все ту же картину. Пырьев продолжал свое повествование, размахивая руками и смеясь собственным шуткам. Софья из последних сил улыбалась. Нашему появлению заметно обрадовалась, должно быть, решив под благовидным предлогом сбежать от Пырьева. Но он вынул из кармана несколько фотографий, положил их на стол и стал демонстрировать Софье. Она уныло смотрела на гостя, заподозрив, что слушать его придется еще долго, а уйти сейчас, пожалуй, невежливо.

— Это мои дочки, — вещал он. — Такие прелестные девчушки, не заметил, как выросли. Здесь Ирочке пятнадцать. Совсем еще ребенок. Но уже красавица. Что скажете?

— Красивая, — кивнула Софья.

— Вы всегда с собой пачку фотографий берете? — сказала я, надеясь, что улыбка смягчит мои слова, прозвучавшие довольно грубо.

— Именно, Леночка, пачку. Не могу выбрать две или три, чтоб при себе держать. Такой уж человек.

Тут я обратила внимание на странную реакцию Софьи. Взгляд ее словно застыл. Она смотрела на фотографию, и лицо ее как будто свело — то ли от страха, то ли от боли. Но длилось это не больше трех секунд. Она резко отстранилась, и лицо приняло обычное выражение. А я перевела взгляд на стол. Слева лежала фотография немолодого мужчины, которую Пырьев со сладкой улыбкой поспешил убрать.

— А этот как сюда затесался? — вроде бы удивился он. — Вечно таскаю с собой всякую дрянь…

— Извините, у меня дела, — поднимаясь из-за стола, сказала Софья, голос ее звучал напряженно.

Пырьев сунул фотографию в карман и сказал ей вслед:

— Прекрасная женщина. — Прозвучало это почему-то издевательски.

— А что за мужик на фото? — спросил Вадим. — Тоже родственник?

— Слава богу, нет. Так что вам поведал пожарный? Серьезный мужчина, по-моему. Основательный.