В плену у сказки

— Ну…

— Вот и я про что. Решил я отправиться к водяному на озеро Корявое, попросить воды да помощи. Пришёл я к нему, а он говорит, что у самого беда с этой засухой проклятущей. Но водицы мне склянку дал зачарованной.

— Склянку? Но это же мало, — удивился мальчик.

— Так я же говорю, зачарованной. Водяной, как–никак, дал. Капнешь из склянки водицы то, глядишь, а её и вовсе не капля. Знамо дело, кикимору вещь такая незаменима в хозяйстве. Иду я, значит, домой по лесу, довольный дюже, и тут слышу грохот в небе. Аккурат надо мной. Я в кусты то спрятался и затаился. Сижу и дохнуть боюсь. Но ухо держу востро. А грохот то снова, только ниже, а потом и в свист какой–то перешёл. Захрустели ветки, зашуршала листва, закричали птицы в испуге. Ну, думаю, погибнет без меня моя лужа, не спасу я малышей. А тут идёт мимо моего укрытия богатырь огромный, рычит, деревья ломает. Отошёл маленько, рухнул на полянке без сил. И лежит, притих. А мне ведь интересно стало, что да как. Шевельнулся я разок, другой, да юркнул к полянке то. Дышит — не дышит? Живой — не живой? А подойти то ближе, ох, как боязно! А он глаз один открыл, да как рокотнёт: «Пииииить!». Подскочил я в воздух то с испуга, глаза вылупил, а сам и слова молвить боюсь. А он знамо своё повторяет: «Пииииить!». Достал я склянку от водяного, хотел дать ему глотнуть, но вовремя спохватился — захлебнётся болезный. Капнул я тогда рядом с ним, тут же раскинулась лужа не меньше моей в дождливую погоду. Припал к ней богатырь да враз выпил. Смотрит на меня в недобром прищуре, сверкает чёрными глазами. Я уж думал, что и зашибёт в благодарность. Пожалел уж, что не убёг вовремя. А он как прогремит: «Спасибо тебе, добрый… кто ты там?». Кикимор, говорю. «Спасибо тебе, добрый кикимор. Спас ты меня от смертушки верной, не оставил деток моих сиротами, а жену вдовой горемычной. Что ты хочешь в награду?». А что я могу хотеть в награду? Своё всё есть, а чужого и не надо. Вот и сошлись на том, что должен он мне будет. Дал мне свистульку вот, наказал дудеть ежели что. А я её в купели посеял, а лягушка вот одна и прихватила, понравился ей дюже. Ох, и пригодился бы мне он недавно!

— А что случилось то с тобой?

— Ох, Петька, беда со мной такая приключилась. И ведь сам ж виноват. Два дня тому назад почуял я неладное. Снуёт туточки кто–то чужой. Выйду из избушки — вроде бы и нет никого. А потом снова сердце в тревоге зайдётся. Ну, думаю, чему быть — того не миновать. Встал я на пенёк да как крикну, что есть мочи: «Выходи, кто тут есть!».

— Вышел?

— Да не один! Лягушки выглянули, птицы с деревьев и кустов повыскакивали, козявки да букашки из травы высунулись.

— И всё?

— Да нет же ж! Смотрю, старикашка выходит. Волоса да борода до землицы, а сам без порток и рубахи. Глазюки выпучил и ко мне пёхает. Листья берёзовые путаются в бородёнке то, похрустывают. Ты, говорит, не на своём месте. Купели не для кикиморов. А вот ему, баннику, в самый раз. Я то сразу взбеленился. Это как так, жильё, честно обжитое, у меня отбирать? Отвечаю ему, что баннику, стало быть, в бане и жить. Так мы с ним зацепились, так ругались. А каждый же ж при своём, у каждого своя правда.

— А потом что?

— Аргументы у него быстро закончились, бросил в меня каменюку, сердито фыркнул и ретировался. Я то думал, что победил, конфликт исчерпан. Ан нет. Он вернулся да не один.

— С другими банниками?

— Зришь в корень! Набросились стаей, дикари, повязали, скрутили, бросили в мешок и потащили куда–то. Ну, думаю, выберусь, разберусь с ними! Вот только пока они меня тащили, я задремал. Меня, знаешь ли, укачивает оказывается, если в мешке тащить. Я ж не знал. Раньше то не похищали. Очнулся в яме какой–то с водой. Темень, как в берлоге у Потапыча. Не, я в принципе то и в яме мог бы жить. Главное, что вода есть. Но жалко ж избушечку мою, купелюшку. Прикипел я уже к ним. Пригорюнился я, значит, сижу. Покричал немного, да толку то? Только эхо ответило. А тут меня вдруг закрутило–завертело… И вот он я. Спасибо тебе, Петенька, вовремя ты меня позвал.

— А где же тогда этот банник? Мы здесь никого не видели.

— Надо найти его и разобраться, — Ванюшка решительно вскочил и направился к купели.

Петька последовал за кикимором, Баюн с любопытством посеменил за ними. Сражаться он ни с кем не собирался, а вот посмотреть — милое дело.

Ванюшка открыл дверь избушки и влетел в своё новое жилище. Сначала было тихо, но потом послышался грохот и крик. Дверь, ударившись о стену, отворилась, и из домика выскочил старичок с опоясывающей его косматой бородой и длинными нечесаными волосами, в которых запутались берёзовые листья. Он кинул сердитый взгляд на мальчика и кота, грозно закричал что–то нечленораздельное и, погрозив кулаками сначала в избушку, а потом и свидетелям происшествия, убежал, быстро скрывшись за лежаками.

Петька проводил его непонимающим взглядом, Баюн с усмешкой, но на всякий случай хорошенько распушил хвост. Из избушки вышел довольный кикимор.

— То–то же. И то ишь, повадился!

— Но ведь он может снова вернуться.

— И вернётся. Муррр.

— Да уж, — Ванюшка присел у избушки и грустно подпёр щеку ладонью. — А что же делать?

— Надо что–то придумать, — Петька присел рядом с избушкой на корточках.

— А что думать? — подскочил кот. — Нам с тобой к Яге нужно возвращаться. Ты уже и так избу ему поставил. Теперь охранять будешь день и ночь?

— Нет, охранять я не могу, — согласился мальчик. — Может быть, что–то можно этим посохом сделать? Раз уж он такой могущественный?

Петька постучал длинной сучковатой палкой по избушке. Но ничего не произошло.

— Может, сказать что–то нужно? Баюн, как думаешь?

— Я то что? Это ваши, человеческие, игрушки. Я сам себе могущественное волшебство. Так что сам разбирайся.

— Трах–тибидох–тибидох, избушка, от недругов Ванюшки защитись, — приговаривал Петька, размахивая посохом и прыгая вокруг избушки.

Кот и кикимор озадаченно смотрели на мальчика и его танцы. Баюн вдруг расхохотался.

— Спасибо, повеселил! Яге с Машкой расскажу, попадают со смеху! Мурррр!

— Это у тебя Волшебный посох? — поинтересовался Ванюшка. — Тот самый?

Взгляд его поменялся, глаза расширились, а рот удивлённо открылся.

— Ну да, — подтвердил Петька.

Кикимор восхищённо смотрел на посох, казалось, он забыл даже, что нужно моргать время от времени.

— Теперь… теперь в твоих руках такое могущество! Что же ты с ним делать то будешь, а? Решил уже? Можно даже стать правителем всех царств! — голос Ванюшки дрогнул.


— Да не. Мне зачем? Я домой хочу вернуться. А без этого посоха нельзя.

— И ты откажешься от такой силы здесь? — с удивлением посмотрел на мальчика кикимор.

— Да какой силы? Я даже не знаю, как им пользоваться. Вот тебе хотел помочь, а не знаю как.

Ванюшка посмотрел на кота, потом немного придвинулся ближе к мальчику и проговорил:

— Я бы, конечно, не хотел кого–то обидеть. Но вот был бы здесь Учёный кот, он бы точно помог тебе разобраться с артефактом.

Баюн подскочил, сердито размахивая распушённым хвостом:

— Да что твой Учёный кот знает, кроме песенок своих да историй простецких?

— Песни песнями, а интеллект сразу видно, — не сдавался кикимор.

— Да какой там интеллект? Он же песни и сказки эти ворует у странствующих сказителей, а потом за свои выдаёт!

— Ну, не скажи. Я три года жил в Лукоморье у того самого дуба. Болотце там было, но его богатыри засыпали в рамках программы благоустройства три восьмого царства. Так Учёный кот сидел целыми днями сочинял, рифмы подбирал. Да не абы как, а то хореем, то ямбом, а то и самим амфибрахием! — Ванюшка вскочил и принялся размахивать руками, объясняя свою позицию.

— Вот! — воскликнул Баюн. — У них он песни и сказки свои и тырил.

Кикимор красноречиво посмотрел на мальчика, Петька усмехнулся.

— Баюн, это размеры стиха, а не авторы. Мы в школе проходили…

— Размеры? Да большие у него стихи! Как начнёт мурлыкать, так не остановишь. Зануда!

— Ладно. Не будем спорить, — вздохнул Петька и решительно вскочил. — Нам нужно придумать, как защитить жильё Ванюшки от рейдерского захвата. Какие есть идеи?

— А сам подумать не хочешь? Муррр.

— Я тоже подумаю. Но вы лучше знаете законы этого мира. Вот чего боятся банники?

— Да кто ж их знает то? — буркнул кот.

— Может быть, соли? — задумчиво проговорил кикимор. — Ежели сделать соляной круг вокруг моих владений? Авось и сработает.

— Но ты не уверен? — уточнил мальчик.

— Нет. Я же говорю, неведомо, чего они страшатся. Но соль многие не любят.

Петька несколько раз прошёлся туда–сюда, задумчиво сдвинув брови. Он судорожно пытался собрать в кучу все свои скудные знания по фольклору, но ничего полезного не попадалось. Сюда бы библиотеку Бабы Яги. Не зря она подсовывала ему книги постоянно.

И тут мальчика осенило.

— А если попробовать с другой стороны?

— Что? Сахар? — непонимающе посмотрел на него Ванюшка.

Кот же просто махнул лапой и принялся умываться.

— Нет. Я имею в виду, не прогонять его. Если банник живёт в бане, то давайте построим ему жилище. И он не будет больше беспокоить Ванюшку.

— А давай, здесь возведём жилой комплекс, — фыркнул Баюн. — Для водяных, кикимор, банников. Один дом уже есть, баню возведешь. А там ещё пара избушек и можешь избираться здесь мэром.

Кот недовольно задёргал хвостом. Петька посмотрел на кикимора в поисках поддержки, но тот пока молчал, обдумывая идею.

— А где ставить баню то? — наконец заговорил он. — Мне соседи не нужны. Тем более такие шумные. Я то люблю тишину. Сядешь вечерком, чайку нальёшь горячего да звёздами любуешься. Лепота!

Ванюшка был категоричен. Петька осмотрелся в поисках решения.

— Ближе к лесу. Вот только, где взять материалы? Как воду провести?

— Лучше ближе к реке. Пусть там и парится. А дерево то Потапыч принесёт, я ж договорюсь.

Ванюшка вытащил из купели маленького лягушонка и что–то шепнул ему на ухо. Зелёный малыш быстро проскакал мимо лежаков, направившись в лес.





Глава 16. А три восьмое царство не такое уж и плохое