В плену нашей тайны
Часть 11 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Ева: «Ты столько читаешь… Я никогда не встречала парней, кто бы столько читал. Это круто».
Ян: «Это не круто, это мама. Она не разрешала мне гулять или играть, пока не прочту определенную дозу страниц. Так и повелось».
Ян: «Эй, что значит, не встречала парней… так ты уже с кем-то встречалась, Ева?»
Ева: «А что? Ты бы хотел, чтобы я общалась только с тобой?»
Ян: «Это не ответ, пф.»
Ева: «Твой тоже не канает. Ну, раз ты не отвечаешь, то и я не буду».
Ян: «Шантажистка. Ладно, твоя взяла.»
Ян: «Да. Довольна?»
Ева: «В смысле?»
Ян: «Я бы хотел, чтобы ты общалась только со мной. Что непонятного?»
Ян: «Твоя очередь.»
От той смс у меня чуть сердце не остановилось. Это ведь граничило с признанием, с тем, что я ему нравлюсь. Я! А не какая-то Акимова! В ту ночь я забыла про свои странности. Пусть мама всю жизнь внушала мне обратное, пусть Лиза говорила, что люди будут сторониться такую как я. В ту ночь я ощутила себя абсолютно нормальной. Впервые мне было настолько комфортно с кем-то.
Ева: «Я, итак, ни с кем до тебя не общалась, да и не общаюсь. Доволен?»
Ян: «Однозначно!»
А в субботу вечером случилось кое-что… В общем по порядку. Родители должны были вернуться в воскресенье, поэтому два дня я была предназначена сама себе. И вот, сделав сырный попкорн, я планировала засесть перед телевизором под просмотром любимого мультика «Спирит: Душа прерий», как послышался странный звук. Исходил он от окна, словно по стеклу ударили маленьким камешком. Сперва я испугалась, мало ли. Потом, набравшись смелости, на цыпочках подошла, повернула ручку и высунула голову на улицу. Было часов семь вечера: тучки затянули серое небо, дул прохладный ветерок. Но кроме шелеста листвы на деревьях ничего не было слышно. Может, показалось, конечно.
— Ева! — разлетелся внезапно звонкий голос Вишневского. Сердце у меня бухнуло к пяткам, а в груди разлетелись искры подобно бенгальским огонькам. Я глянула вниз, в сторону забора, и заметила Яна. Он держал одной рукой велосипед, а в другой у него был камешек.
— Что ты здесь делаешь? — спросила, а потом спохватилась, что у меня на голове странная дулька, а сама я в пижаме с единорожками. Божечки! Вот это позор!
— Выходи! Подышим воздухом! Я жду тебя.
И я, не думая ни секунды, закрыла окно, помчалась к шкафу, а затем и к зеркалу. Быстренько натянула на себя спортивные штаны, розовую худи, надела ободок, чтобы волосы не торчали, и забежала в комнату к Лизе, в поисках блестка для губ. Бледность щек девушек не красит. Чудом нашла там с розовым оттенком, нанесла и с боевым настроем спустилась вниз.
От дома до калитки вела узкая тропинка, выложенная из деревянных дощечек. По бокам стояли маленькие фонарики на тонких ножках, воткнутых в землю. Днем они напитывались энергией солнца, а вечерами создавали красивую атмосферу, освещая путь до забора.
— Привет, — улыбнулась я, открывая дверцу. Она была по мне пояс, а у оснований торчали острые пики.
— Я тут мимо проезжал, — сказал Ян, проходя внутрь двора. Я закрыла калитку, и мы вместе с Вишневским прошли к маленькой лавке, стоявшей рядом со старой березой. Двор у нас маленький, но мама вложила в него много сил и денег, чтобы он соответствовал уровню элиты. Ей казалось, мы должны быть идеальным во всех отношениях.
— А я думала, твой дом в другой стороне, — ответила, смущенно сжав руки перед собой. Лавка была прохладной, осень сказывалась видимо, да и ветер задувал под одежду, но мне было почему-то не холодно. А может всему виной Ян.
— Умеешь ты убивать интригу, могла бы сделать вид, что поверила.
— Мог бы сказать, что приехал навестить меня. Хотя я могу поверить и в этот вариант, — прыснула я. Вишневский чуть придвинулся, и наши плечи соприкоснулись. Он повернулся, с улыбкой разглядывая мое лицо. От смущения я прикусила нижнюю губу, ощущая, как щеки заливает румянец.
— Хорошо, я приехал, потому что хотел тебя увидеть. Довольна? — его голос звучал очень мягко, словно окутывал в теплый шарф. Бух. Бух. Бух. Вот и все, что я слышала. Сердце неистово сходило с ума. Мамочки! Он так близко! Он так смотрит! А какие у него глаза… губы. Все внутри переворачивалось от одного осознания, что мальчик, от которого душа взлетает к небесам, сидит рядом со мной.
— Так лучше. Всему тебя учить надо, — игриво произнесла, поражаясь, откуда во мне вообще все это.
— Мне казалось, на тебе была другая одежда. Зачем ты переоделась?
— Ч-что? Я не… Не переодевалась, — голос мой дрожал, выдавая волнение. Дурацкая пижама с единорогами. Мне ведь уже тринадцать, пора носить взрослые вещи.
— И вообще, ты не выглядишь больной, Ева, — усмехнулся Ян.
— Зачем тогда пришел? — вскинув гордо подбородок, спросила, подскочив с лавки. Тут, конечно, и волнение брало, ну и сама я плохо понимала, как надо себя правильно вести.
— Точно! Совсем забыл, — Вишневский вдруг тоже поднялся, встал напротив меня и вытащил из кармана маленькую полевую ромашку. Затем он потянулся к моей руке, а когда коснулся, и начал наматывать на безымянный палец стебелёк от цветка, я перестала дышать.
Сердце сжалось, изливая огонь по всей грудкой клетке, а ноги словно врастали в землю. Мне не хватало воздуха, мне хотелось моргнуть, но я так боялась, что могу испороть волшебный миг. Одно знала точно — если пульс останавливается, если звезды начинают проникать в глубину души, значит, где-то зародилась любовь.
— Стремно, да? — спросил Ян, возвращая меня в реальность. Я сглотнула, скользнув взглядом на свою руку. Цветок на пальце превратился в нечто похожее на кольцо. Очередное волшебство, заставляющее улыбнуться.
— Мне нравится, — робко произнесла, поднимая голову. Вишневский уже тогда был выше меня, и шире в плечах. Ветерок игрался с его короткими волосами, а отголоски лунного света пестрили в чернильных глазах.
— С-спасибо.
— Спасибо в карман не положишь! — заявил деловито Ян. Затем чуть наклонился, подставляя щеку к моим губам. Я растерялась, быстро заморгала, в попытке дышать и не упасть в обморок. Он хотел, чтобы я поцеловал его в щеку! Он! От меня! Ждал поцелуй! А я ведь никогда и никого не целовала. Раньше казалось, это противно и мерзко. Сейчас же все нутро тянулось к губам Яна, бабочки шептали и толкали на самый рисковый шаг в моей жизни — на первый поцелуй.
— А не ж-жирно будет? — тихо прошептала.
— Самое оно, — ответил Вишневский, повернув голову ко мне. Я перестала отдавать отчет своим действиям, следовала зову сердца, его желанием: закрыла глаза, привстала на носочки и коснулась губ Яна.
Нежно. Едва ощутимо. До безумного сердцебиения. Подобно яркому звездопаду в горах. Наш поцелуй был волшебным. Мне казалось, я парю, казалось, за плечами выросли пушистые крылья. Простая девочка Ева, которая боится заходить в закрытые пространства, считает до трех, которая никогда не станет идеальной, и пытается спрятать от всех себя настоящую, вдруг понравилась совершенно невероятному парню.
Выходит, неважно, сколько у тебя недостатков. Неважно, боишься ты темноты или зациклен на цифре три. Тебе не нужно быть идеальным и стремиться к совершенству. Я всю жизнь жила в рамках строгих убеждений. Мне говорили: «Свои странности надо прятать. Ты должна быть для всех ненастоящей». А потом появился Ян. Он увидел именно меня в толпе серой массы, он не заметил мои минусы. Для него я с первого дня была нормальной.
А когда наши языки соприкоснулись, и пальцы Вишневского переплелись с моими, мир растворился. Вокруг не было никого, кроме нас двоих. Я дрожала, отвечая неумело на сладкий поцелуй со вкусом мяты. Кажется, он знал, что сегодня поцелует меня. Кажется, я мечтала об этом с момента нашей встречи.
— Ева! — разлетелся неожиданно голос мамы. Магия разбилась на тысячу осколков, остро жаля по разным органам. Я резко отпрянула от Яна, виновато опуская голову.
— Ева, — раздался голос отца, а потом и Лизы.
— Иди домой, — прошептала я Вишневскому. Родители приближались с каждым шагом, они точно не спустят мне с рук произошедшее. По крайне мере мама.
— Но… — растерянно шепнул Ян.
— Уходи, — настаивала тихо я.
— Молодой человек, вы, что здесь делаете?!
— Ян, — голос сестры прозвучал удивленно, с нотками визга.
— Добрый вечер и… — Я видела, как Вишневский перевел взгляд с меня на родителей и обратно. Затем он схватил велосипед, стоявший возле дерева, развернулся и начал двигаться в сторону выдоха. — До свидания.
Если бы в тот день я знала, что счастье мимолетно…
Глава 13
Наши дни
Я шла по коридору, ловя на себе взгляды школьников. Почти никого из них не знала, да оно мне и не надо. Однако сдаваться и спускать очередную гадость демону с рук — не планировала. Как и прикрывать мокрые просвечивающие вещи. Было ли мне страшно? Постоянно. Страх ходил за мной по пятам, сжимая глотку. Но каждый раз откуда-то брала силы не опускать голову, не сдаваться. Наверное поэтому когда я вошла в пустой класс, то сразу направилась к шкафу, где хранился инвентарь для уборки. Вытащила оттуда ведро, а затем в очередной раз продефилировала уверенной походкой к туалету.
— Оф, гляньте на эту мокрую крысу, — фыркнула девчонка, замечая меня в дамской комнате.
— Ты бы лиф сменила, — прыснула другая. Я открыла кран и подставила под струи воды ведро.
— Можешь не смотреть, — спокойно ответила. Честно, мне было наплевать на всех в этой школе и на их шутки. За последние пять лет у меня выработался стойкий иммунитет.
— Пошли от этой чокнутой, — кинула брюнетка. Они хлопнули дверью, выбегая паровозиком. В коридоре раздался звонок, напоминая о начале уроке. Послышались шаги, голоса, видимо народ торопился. Однако я никуда не спешила. Набрала полное ведерко, выждала полноценных пять минут, пока математичка усядется и разложится в кабинете. Алла Николаева не особо шустрая у нас.
Затем вышла в пустой коридор, и теперь уже без лишнего внимания направилась в кабинет. Одежда окончательно прилипла к телу, я немного дрожала. Но предвкушение мести подогревало, подобно теплой грелки, которую приложили к груди.
Возле класса я остановилась и сделала глубокий вдох. Что ж, идти в атаку всегда страшно. Но это отличает победителей от проигравших. Они хотя бы пытаются противостоять, а не прогибаются под общество. Вот и я буду пытаться.
Раз. Два. Три. Такое простое действие, без которого невозможно жить. Действие, которое я раньше считала спасательным кругом, сейчас превратилось в мой личный якорь.
Дернув ручку, и распахнув дверь, моментально ловлю на себе всеобщее внимание. Вот и Алла Николаевна уже смотрит, глазами хлопает от удивления. Кто-то свистит, кто-то бьет в ладоши, а кто-то вытащил телефон и снимает, подогревая атмосферу пошлыми шуточками. Уроды! Иначе и не назвать. Однако я не смотрю ни на кого, кроме демона. И он тоже, между прочим, не смотрит ни на кого, кроме меня. Сейчас я его эпицентр.
— Исаева! Почему вы мокрая?
— А ее давно никто не нагибал, да шизичка?
— Эй, детка, мои коленки свободны для тебя!
— Сняла бы уже свою кофточку, — нагло угорает дружный народ, объявший мне бойкот. Тем временем Вишневский успевает подняться из-за своей парты. Клянусь, его лицо помрачнело, а губы натянулись, словно нитки. Казалось, еще немного, и он разнесет парту перед собой, да и всю мебель в аудитории.
— Классная шутка, дорогой, — с усмешкой заявила я на весь класс, останавливаясь в метре от Яна. Затем подняла ведро, и со всей силы направила поток воды в сторону знатного юмориста.
— Ва-а! Какого! — ребята моментально взывали, то ли от смеха, то ли от шока, то ли от всего вместе. Математичка начала орать не своим голосом, а глаза Вишневского наливаться яростью.
— Ты спятила в конец? — прошипел он, почти не слышно, будто змея, готовящаяся совершить нападение на жертву.
— А ты не в курсе? — громко отвечаю с усмешкой в голосе. — Я давно спятила. У меня не все дома. Эй, — обвожу взглядом одноклассников, чувствуя, как в венах кипятком шпарит ненависть и злость. — Вы бы тоже держались подальше. А то я за себя не отвечаю. У чокнутых, знаете ли, проблемы с самоконтролем.
Демон резко выходит из-за своей парты, и буквально за секунду настигает меня. Хватает за локоть, явно намереваясь вытолкать из кабинета, но кто бы ему еще позволил.
— Руку убери! — рычу дергаясь.
Ян: «Это не круто, это мама. Она не разрешала мне гулять или играть, пока не прочту определенную дозу страниц. Так и повелось».
Ян: «Эй, что значит, не встречала парней… так ты уже с кем-то встречалась, Ева?»
Ева: «А что? Ты бы хотел, чтобы я общалась только с тобой?»
Ян: «Это не ответ, пф.»
Ева: «Твой тоже не канает. Ну, раз ты не отвечаешь, то и я не буду».
Ян: «Шантажистка. Ладно, твоя взяла.»
Ян: «Да. Довольна?»
Ева: «В смысле?»
Ян: «Я бы хотел, чтобы ты общалась только со мной. Что непонятного?»
Ян: «Твоя очередь.»
От той смс у меня чуть сердце не остановилось. Это ведь граничило с признанием, с тем, что я ему нравлюсь. Я! А не какая-то Акимова! В ту ночь я забыла про свои странности. Пусть мама всю жизнь внушала мне обратное, пусть Лиза говорила, что люди будут сторониться такую как я. В ту ночь я ощутила себя абсолютно нормальной. Впервые мне было настолько комфортно с кем-то.
Ева: «Я, итак, ни с кем до тебя не общалась, да и не общаюсь. Доволен?»
Ян: «Однозначно!»
А в субботу вечером случилось кое-что… В общем по порядку. Родители должны были вернуться в воскресенье, поэтому два дня я была предназначена сама себе. И вот, сделав сырный попкорн, я планировала засесть перед телевизором под просмотром любимого мультика «Спирит: Душа прерий», как послышался странный звук. Исходил он от окна, словно по стеклу ударили маленьким камешком. Сперва я испугалась, мало ли. Потом, набравшись смелости, на цыпочках подошла, повернула ручку и высунула голову на улицу. Было часов семь вечера: тучки затянули серое небо, дул прохладный ветерок. Но кроме шелеста листвы на деревьях ничего не было слышно. Может, показалось, конечно.
— Ева! — разлетелся внезапно звонкий голос Вишневского. Сердце у меня бухнуло к пяткам, а в груди разлетелись искры подобно бенгальским огонькам. Я глянула вниз, в сторону забора, и заметила Яна. Он держал одной рукой велосипед, а в другой у него был камешек.
— Что ты здесь делаешь? — спросила, а потом спохватилась, что у меня на голове странная дулька, а сама я в пижаме с единорожками. Божечки! Вот это позор!
— Выходи! Подышим воздухом! Я жду тебя.
И я, не думая ни секунды, закрыла окно, помчалась к шкафу, а затем и к зеркалу. Быстренько натянула на себя спортивные штаны, розовую худи, надела ободок, чтобы волосы не торчали, и забежала в комнату к Лизе, в поисках блестка для губ. Бледность щек девушек не красит. Чудом нашла там с розовым оттенком, нанесла и с боевым настроем спустилась вниз.
От дома до калитки вела узкая тропинка, выложенная из деревянных дощечек. По бокам стояли маленькие фонарики на тонких ножках, воткнутых в землю. Днем они напитывались энергией солнца, а вечерами создавали красивую атмосферу, освещая путь до забора.
— Привет, — улыбнулась я, открывая дверцу. Она была по мне пояс, а у оснований торчали острые пики.
— Я тут мимо проезжал, — сказал Ян, проходя внутрь двора. Я закрыла калитку, и мы вместе с Вишневским прошли к маленькой лавке, стоявшей рядом со старой березой. Двор у нас маленький, но мама вложила в него много сил и денег, чтобы он соответствовал уровню элиты. Ей казалось, мы должны быть идеальным во всех отношениях.
— А я думала, твой дом в другой стороне, — ответила, смущенно сжав руки перед собой. Лавка была прохладной, осень сказывалась видимо, да и ветер задувал под одежду, но мне было почему-то не холодно. А может всему виной Ян.
— Умеешь ты убивать интригу, могла бы сделать вид, что поверила.
— Мог бы сказать, что приехал навестить меня. Хотя я могу поверить и в этот вариант, — прыснула я. Вишневский чуть придвинулся, и наши плечи соприкоснулись. Он повернулся, с улыбкой разглядывая мое лицо. От смущения я прикусила нижнюю губу, ощущая, как щеки заливает румянец.
— Хорошо, я приехал, потому что хотел тебя увидеть. Довольна? — его голос звучал очень мягко, словно окутывал в теплый шарф. Бух. Бух. Бух. Вот и все, что я слышала. Сердце неистово сходило с ума. Мамочки! Он так близко! Он так смотрит! А какие у него глаза… губы. Все внутри переворачивалось от одного осознания, что мальчик, от которого душа взлетает к небесам, сидит рядом со мной.
— Так лучше. Всему тебя учить надо, — игриво произнесла, поражаясь, откуда во мне вообще все это.
— Мне казалось, на тебе была другая одежда. Зачем ты переоделась?
— Ч-что? Я не… Не переодевалась, — голос мой дрожал, выдавая волнение. Дурацкая пижама с единорогами. Мне ведь уже тринадцать, пора носить взрослые вещи.
— И вообще, ты не выглядишь больной, Ева, — усмехнулся Ян.
— Зачем тогда пришел? — вскинув гордо подбородок, спросила, подскочив с лавки. Тут, конечно, и волнение брало, ну и сама я плохо понимала, как надо себя правильно вести.
— Точно! Совсем забыл, — Вишневский вдруг тоже поднялся, встал напротив меня и вытащил из кармана маленькую полевую ромашку. Затем он потянулся к моей руке, а когда коснулся, и начал наматывать на безымянный палец стебелёк от цветка, я перестала дышать.
Сердце сжалось, изливая огонь по всей грудкой клетке, а ноги словно врастали в землю. Мне не хватало воздуха, мне хотелось моргнуть, но я так боялась, что могу испороть волшебный миг. Одно знала точно — если пульс останавливается, если звезды начинают проникать в глубину души, значит, где-то зародилась любовь.
— Стремно, да? — спросил Ян, возвращая меня в реальность. Я сглотнула, скользнув взглядом на свою руку. Цветок на пальце превратился в нечто похожее на кольцо. Очередное волшебство, заставляющее улыбнуться.
— Мне нравится, — робко произнесла, поднимая голову. Вишневский уже тогда был выше меня, и шире в плечах. Ветерок игрался с его короткими волосами, а отголоски лунного света пестрили в чернильных глазах.
— С-спасибо.
— Спасибо в карман не положишь! — заявил деловито Ян. Затем чуть наклонился, подставляя щеку к моим губам. Я растерялась, быстро заморгала, в попытке дышать и не упасть в обморок. Он хотел, чтобы я поцеловал его в щеку! Он! От меня! Ждал поцелуй! А я ведь никогда и никого не целовала. Раньше казалось, это противно и мерзко. Сейчас же все нутро тянулось к губам Яна, бабочки шептали и толкали на самый рисковый шаг в моей жизни — на первый поцелуй.
— А не ж-жирно будет? — тихо прошептала.
— Самое оно, — ответил Вишневский, повернув голову ко мне. Я перестала отдавать отчет своим действиям, следовала зову сердца, его желанием: закрыла глаза, привстала на носочки и коснулась губ Яна.
Нежно. Едва ощутимо. До безумного сердцебиения. Подобно яркому звездопаду в горах. Наш поцелуй был волшебным. Мне казалось, я парю, казалось, за плечами выросли пушистые крылья. Простая девочка Ева, которая боится заходить в закрытые пространства, считает до трех, которая никогда не станет идеальной, и пытается спрятать от всех себя настоящую, вдруг понравилась совершенно невероятному парню.
Выходит, неважно, сколько у тебя недостатков. Неважно, боишься ты темноты или зациклен на цифре три. Тебе не нужно быть идеальным и стремиться к совершенству. Я всю жизнь жила в рамках строгих убеждений. Мне говорили: «Свои странности надо прятать. Ты должна быть для всех ненастоящей». А потом появился Ян. Он увидел именно меня в толпе серой массы, он не заметил мои минусы. Для него я с первого дня была нормальной.
А когда наши языки соприкоснулись, и пальцы Вишневского переплелись с моими, мир растворился. Вокруг не было никого, кроме нас двоих. Я дрожала, отвечая неумело на сладкий поцелуй со вкусом мяты. Кажется, он знал, что сегодня поцелует меня. Кажется, я мечтала об этом с момента нашей встречи.
— Ева! — разлетелся неожиданно голос мамы. Магия разбилась на тысячу осколков, остро жаля по разным органам. Я резко отпрянула от Яна, виновато опуская голову.
— Ева, — раздался голос отца, а потом и Лизы.
— Иди домой, — прошептала я Вишневскому. Родители приближались с каждым шагом, они точно не спустят мне с рук произошедшее. По крайне мере мама.
— Но… — растерянно шепнул Ян.
— Уходи, — настаивала тихо я.
— Молодой человек, вы, что здесь делаете?!
— Ян, — голос сестры прозвучал удивленно, с нотками визга.
— Добрый вечер и… — Я видела, как Вишневский перевел взгляд с меня на родителей и обратно. Затем он схватил велосипед, стоявший возле дерева, развернулся и начал двигаться в сторону выдоха. — До свидания.
Если бы в тот день я знала, что счастье мимолетно…
Глава 13
Наши дни
Я шла по коридору, ловя на себе взгляды школьников. Почти никого из них не знала, да оно мне и не надо. Однако сдаваться и спускать очередную гадость демону с рук — не планировала. Как и прикрывать мокрые просвечивающие вещи. Было ли мне страшно? Постоянно. Страх ходил за мной по пятам, сжимая глотку. Но каждый раз откуда-то брала силы не опускать голову, не сдаваться. Наверное поэтому когда я вошла в пустой класс, то сразу направилась к шкафу, где хранился инвентарь для уборки. Вытащила оттуда ведро, а затем в очередной раз продефилировала уверенной походкой к туалету.
— Оф, гляньте на эту мокрую крысу, — фыркнула девчонка, замечая меня в дамской комнате.
— Ты бы лиф сменила, — прыснула другая. Я открыла кран и подставила под струи воды ведро.
— Можешь не смотреть, — спокойно ответила. Честно, мне было наплевать на всех в этой школе и на их шутки. За последние пять лет у меня выработался стойкий иммунитет.
— Пошли от этой чокнутой, — кинула брюнетка. Они хлопнули дверью, выбегая паровозиком. В коридоре раздался звонок, напоминая о начале уроке. Послышались шаги, голоса, видимо народ торопился. Однако я никуда не спешила. Набрала полное ведерко, выждала полноценных пять минут, пока математичка усядется и разложится в кабинете. Алла Николаева не особо шустрая у нас.
Затем вышла в пустой коридор, и теперь уже без лишнего внимания направилась в кабинет. Одежда окончательно прилипла к телу, я немного дрожала. Но предвкушение мести подогревало, подобно теплой грелки, которую приложили к груди.
Возле класса я остановилась и сделала глубокий вдох. Что ж, идти в атаку всегда страшно. Но это отличает победителей от проигравших. Они хотя бы пытаются противостоять, а не прогибаются под общество. Вот и я буду пытаться.
Раз. Два. Три. Такое простое действие, без которого невозможно жить. Действие, которое я раньше считала спасательным кругом, сейчас превратилось в мой личный якорь.
Дернув ручку, и распахнув дверь, моментально ловлю на себе всеобщее внимание. Вот и Алла Николаевна уже смотрит, глазами хлопает от удивления. Кто-то свистит, кто-то бьет в ладоши, а кто-то вытащил телефон и снимает, подогревая атмосферу пошлыми шуточками. Уроды! Иначе и не назвать. Однако я не смотрю ни на кого, кроме демона. И он тоже, между прочим, не смотрит ни на кого, кроме меня. Сейчас я его эпицентр.
— Исаева! Почему вы мокрая?
— А ее давно никто не нагибал, да шизичка?
— Эй, детка, мои коленки свободны для тебя!
— Сняла бы уже свою кофточку, — нагло угорает дружный народ, объявший мне бойкот. Тем временем Вишневский успевает подняться из-за своей парты. Клянусь, его лицо помрачнело, а губы натянулись, словно нитки. Казалось, еще немного, и он разнесет парту перед собой, да и всю мебель в аудитории.
— Классная шутка, дорогой, — с усмешкой заявила я на весь класс, останавливаясь в метре от Яна. Затем подняла ведро, и со всей силы направила поток воды в сторону знатного юмориста.
— Ва-а! Какого! — ребята моментально взывали, то ли от смеха, то ли от шока, то ли от всего вместе. Математичка начала орать не своим голосом, а глаза Вишневского наливаться яростью.
— Ты спятила в конец? — прошипел он, почти не слышно, будто змея, готовящаяся совершить нападение на жертву.
— А ты не в курсе? — громко отвечаю с усмешкой в голосе. — Я давно спятила. У меня не все дома. Эй, — обвожу взглядом одноклассников, чувствуя, как в венах кипятком шпарит ненависть и злость. — Вы бы тоже держались подальше. А то я за себя не отвечаю. У чокнутых, знаете ли, проблемы с самоконтролем.
Демон резко выходит из-за своей парты, и буквально за секунду настигает меня. Хватает за локоть, явно намереваясь вытолкать из кабинета, но кто бы ему еще позволил.
— Руку убери! — рычу дергаясь.