В ловушке у монстра

Далеко не ушла, за ванную переживательно. Стянув мокрые носки, забралась на кровать Яматова и ждала развития событий.

Вновь послышались звуки погрома, теперь уже приправленные матами мужчины. Видимо, дела совсем плохи. Конечно, раскрутить и развинтить всегда легче, чем обратно собрать.

В голову пришла мысль о том, что Дима с ванной только начал. А что будет, когда он весь дом уберёт? Камня на камне не останется. Ну его, этот выигрыш!

Спрыгнула с постели, подбежала к двери и ласково так запела:

— Дима, открой, пожалуйста, надо поговорить.

— Отстань, я занят.

— Димочка, чёрт с ней, с уборкой, брось всё как есть.

— Ну уж нет, если начал, закончу.

— Дим, да не правильно это всё, моя вина, сглупила. Ты же деловой мужчина, твоя стихия финансы и управление, а я тебя хитростью заставила тряпкой махать.

— Машка, твоя лесть не сработает, даже не старайся.

Зло дёрнула ручку и кулаком другой руки стукнула в дверь.

— А ну, вредитель, открывай!

— А то что?! Дверь выломаешь? — усмехнулся Яматов. — Тебе сначала килограммов шестьдесят сверху своего веса надо наесть, а так силёнок не хватит.

— Прекрати издеваться! Как представлю, сколько предстоит за тобой переделывать, глаз дёргается.

В этот раз мне не ответили, прилипла ухом к щели между дверью и косяком и прислушиваюсь.

— Да-а-а, что-то я и правда погорячился, — тихо пробормотал мужчина, — надо закругляться.

Через мгновение резко открылась дверь, и моя голова вместе с телом полетели внутрь ванной. Если бы не молниеносная реакция Яматова, который, ловко подхватив меня на руки, уберёг от падения, растянулась бы во всю длину.

— Всё-таки ты ходячая катастрофа, — снисходительно сказал Дмитрий и как пушинку чуть подкинул вверх, чтобы держать было удобней.

— Э-э-а-а… не может быть… как так… — осматривая комнату, запиналась я на каждом слове.

В мыслях давно смирилась, что наткнусь на удручающее зрелище, а тут всё сверкает, блещет чистотой и кругом абсолютный порядок, придраться не к чему. Сантехника как новая, потолок без намёка на разводы, баночки и бутыльки аккуратно расставлены по местам.

— Ну как? — поинтересовался Яматов.

— У меня нет слов, какой ты молодчина, — похвалила я Дмитрия, и он расплылся в довольной и вместе с тем гордой улыбке. — Просто потрясающе.

— А то!

— Может, уже отпустишь? — заёрзала я, прося, чтобы поставили на ноги.

— Плитка холодная, а ты босиком, — отрицательно покачал головой Яматов и лишь сжал покрепче, чтобы не вырвалась.

— Знаешь, по сравнению с костром, простуда — это фигня, пусти, — резко замолчала. Над раковиной на полке стояли два стеклянных стакана, а один из них в прошлый мой визит был кучкой осколков. Помню, ещё тогда подумала: «Хорошо, что Дима его хотя бы в угол догадался замести». А сейчас он целый, даже не треснутый, не сам же он из стекляшек вновь в стакан превратился, Яматов нахимичил. — Ну ты и аферист! — толкнула мужчину я в грудь. — Что, терпения не хватило самому всё убрать? Нафокусничал. Конечно, один щелчок пальцами, и всё от блеска сверкает, так легче.

— Какая разница…

— Большая разница! Жулик. Поработал бы своими руками, зауважал чужой труд, а так никакого урока не получилось.

Яматов прошёл в спальню и бросил меня на постель.

— Некогда с тобой спорить, мне ещё ужин готовить, — деловито заявил Дима, достал из своего шкафа носки, кинул их мне и вышел из комнаты.

В голове сразу нарисовалась картина, как мы с Яматовым, успев надеть только верхнюю одежду, выбежали на улицу и стоим без обуви в снегу, наблюдаем, как дом полыхает. Я ругаю Дмитрия, а он говорит, что не виноват, плитка на кухне сама собой взорвалась.

Рванула за мужчиной вдогонку.

К тому времени, как я добралась до кухни, Дима успел налить в кастрюлю воды и поставить её на не включённую конфорку и в данный момент открывает пачку спагетти.

Скрестив руки на груди, облокотилась на стену и наблюдаю за тем, как мужчина запихивает длинные тонкие палочки спагетти в холодную воду.

— Дим, там инструкция есть, если что, с подробным описание, как и что делать.

— Угу, нафиг она нужна, никогда инструкции не читаю.

— Ну-ну, — ухмыльнулась я. — С гарниром мне всё понятно, а каким основным блюдом нас побалуешь?

— Вот, — Яматов поднял со стола и показал замороженную пачку котлет. — Ничего умного или сложного, иди отдыхай, набирайся сил, тебе балдеть от безделья только три дня.


— Ага, ничего сложного, — кивнула я. — Тем более, если что-то не получится, всегда можно воспользоваться планом «Б» и наколдовать царский ужин.

— Нет, в этот раз не получится схалтурить, я уже на год вперёд запланированный лимит сил на бытовые мелочи из-за ванной израсходовал.

Вроде бы ничего криминального на кухне не происходит, пошла на диван и взяла единственное доступное развлечение в этом доме — книгу. Сижу изредка на поварёнка поглядываю, контролирую так сказать процесс. Яматов на кухне суетится шустро, но готовой еды скоро не жду, плита-то до сих пор не включённая, а просто вымоченные макароны в воде и извалянные котлеты в масле — не особо съедобны.

Видно, Дмитрий в замешательстве помешал спагетти в кастрюле, потыкал вилкой котлеты на сковороде, а ничего не происходит. Всё тихо и спокойно: вода не бурлит, масло не шкварчит, никакой реакции со стороны продуктов. Уткнулась лицом в книгу и давлюсь смехом, беззвучно сотрясаться долго не получилось, и я громко расхохоталась.

— Дим, ты же уже догадался, что у тебя на кухне происходит что-то не так, да? — смахивая весёлую слезинку, поинтересовалась я.

В ответ сердитый Яматов кивнул.

— Скажи, хоть раз ты стоял у плиты раньше.

В это раз мужчина отрицательно мотнул головой.

— Я так и думала, — сползла с дивана, подошла к Дмитрию и демонстративно важно включила обе конфорки.

Дмитрий вновь выпроводил меня из кухни и только через час пригласил к столу. Оценив предложенный ужин визуально — ставлю повару пять за сервировку, и жирный кол с минусом за еду. Яматов взял правильные тарелки, грамотно разложил столовые приборы, не забыл о салфетках, но спагетти слиплись в комки и видно — сырые, а котлеты наоборот подгорели до чёрной корки.

Поужинали мы крайне голодно, если я ещё поклевала серединку котлеты, то Дима, попробовав свои яства, плевался минут пять, потом объявил их редкостной дрянью и злющий презлющий пошёл мастерить бутерброд. Одна Блестяшка осталась довольной, похоже, сырое и подгорелое её любимые лакомства, то, что не съела, отдала ей, она слопала практически всё, потом еле-еле доковыляла до кресла, на которое с трудом вскарабкалась, теперь растопырив лапки, лежит и от переедания тяжело дышит.

Ближе к вечеру Яматов устроил в гостиной перестановку, передвинул диван из середины к стене и также поступил с креслами. Ковёр сложил трубочкой и убрал, а на полу начертил, я не специалист, но по виду похоже на пентаграмму, в центр которой уложил меня и велел не двигаться пока он не разрешит.

Вот те раз, то мне босиком ходить нельзя, то на полу голом лежать можно.

— Холодно вообще-то, — пожаловалась я.

— Это нечего, когда начну ритуал подготовки к сожжению, согреешься.

— Мне что, будет больно? — испугалась я и резко села.

— Нет, Машенька, не больно, будет приятно, — укладывая обратно на лопатки, пообещал Дмитрий и лукаво подмигнул. — Тебе даже понравится.

Сглотнула и забеспокоилась, что-то слишком много в тоне Дмитрия озорства и предвкушения — это не к добру.





Глава 35




Яматов раскинул мне руки, а затем заставил бесстыдно широко расставить и ноги.

— Мог бы и предупредить, чтобы штаны натянула. Знаешь, ничего приятного в том, чтобы лежать в неприличной позе в тунике, — ворчала я на Дмитрия, а он делал вид, что как будто не слышит.

Мужчина потушил электрический свет, и одновременно с этим в комнате загорелось несколько свечей, от них пахло то ли травами, то ли пряностями. Не скажу, что запах неприятный, но мне не понравился. Яматов сел на корточки возле моей головы, запустил в волосы сразу две ладони и лёгкими движениями массировал кожу и что-то шептал.

От массажа разомлела и расслабилась. От мужских рук исходило особое, ни с чем несравнимое тепло. Оно разогревало не только тело, но, казалось, и душу. Разум словно очистился от переживаний и настроился на позитив, мысли текли лишь о прекрасном. Я представляла, что не спеша иду по необъятному красивому ромашковому полю и ладонями задеваю головки цветов, где-то неподалёку журчит ручей, и пение птиц приятно ласкает слух.

Солнце с каждой секундой палит всё нещадней, обжигает кожу, и тело потребовало окунуться в прохладу ручья. Несусь по полю, туда, где поблёскивает вода, на ходу скидываю одежду и с головой погружаюсь в пучину.

Блаженство.

Никогда не отличалась особым умением плавать, а сейчас как русалка без всяких проблем ныряю до самого дна, кувыркаюсь и вновь выныриваю.

Приняв позу звёздочки, лежу на поверхности, вода словно ожила и своими потоками всё настойчивей и приятней трогает моё тело. Это ничуть не пугает, скорей я боюсь, что чудные ощущения прекратятся, чуть постанываю, извиваюсь.

Никогда раньше я не испытывала настолько сладкого, чувственного удовольствия. Разум затуманился, а тело полностью погрузилось в негу. Точно не знаю, но по-моему от того, как мне хорошо, уже откровенно кричу. Напряжение нарастает, центр женского естества до предела стянулся в узел, взрыв и я наконец-то достигаю долгожданной разрядки. Трясусь от яркой вспышки блаженства, содрогаюсь в конвульсиях, распахиваю глаза и понимаю, что я лежу не на воде, а в комнате на полу.

Что же я тут творила?!

А-а-а!

Осознав, что абсолютно голая, прикрыла грудь руками и, резко приняв сидячее положение, судорожно ищу, где же моя одежда. Туника валяется в стороне, как и нижнее бельё. Смутно вспоминаю, что сняла их я сама, когда думала, что купаться иду.

Убью Яматова!

Он, к слову, что-то притих. Оглянулась на мужчину. Удивительно, но он не ехидничает, не отпускает шутки, а всё также сидит на корточках, только поза у него странная — Дима упёрся руками в пол и низко склонил голову.

Потом с ним разберусь.