Утопия-авеню
Часть 5 из 158 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Они сочинили песню о Председателе Мао, а я сказал, что это все фигня. Там был такой припев: «Председатель Мао, председатель Мао, твой красный флаг – не шоколад и не какао». Вот честное слово.
– Тебе с ними не по пути. – Фрэнкленд достает пачку «Ротманс» и предлагает Дину.
– А без них я в тупике. – Дин берет сигарету закоченевшими пальцами. – В тупике и по уши в дерьме.
Фрэнкленд подносит к сигарете Дина шикарную «Зиппо», потом прикуривает сам.
– Я тут невольно подслушал… – Он кивает в сторону «Этны». – Тебе сегодня ночевать негде?
Мимо проходят моды, разодетые по случаю вечера пятницы. Закинулись спидами и топают в клуб «Марки`».
– Угу. Негде, – отвечает Дин.
– У меня есть предложение, – заявляет Фрэнкленд.
Дин ежится:
– Да? А какое?
– В кофейне «Ту-айз» выступает одна группа. Мне хотелось бы узнать мнение музыканта об их потенциале. Если пойдешь со мной, то потом можешь заночевать у меня на диване. Я живу в Бейсуотере. Там не «Ритц», конечно, но теплее, чем под мостом Ватерлоо.
– Но ты же уже менеджер «Человекообразных».
– Бывший. У нас творческие разногласия. Я… – (Где-то разбивается стекло, звучит демонический хохот.) – Я ищу новые таланты.
Дин обдумывает предложение. Очень соблазнительное. Будет тепло и сухо. Вдобавок наутро светит завтрак и душ, а потом можно обзвонить всех знакомых из записной книжки. У Фрэнкленда наверняка есть телефон. Вот только чем придется расплачиваться за такую роскошь?
– Если боишься спать на диване, – с улыбкой говорит Левон, – можешь устроиться в ванной. Она запирается.
«Ну точно голубой, – думает Дин. – И знает, что я догадываюсь… Но если сам он этим не заморачивается, то и мне не стоит».
– Диван меня вполне устроит.
В подвале кофейни «2i’s» по адресу: 59, Олд-Комптон-стрит – жарко, влажно и темно, как в подмышке. Над сценой – низеньким помостом из досок, уложенных на ящики из-под молока, – висят две голые лампочки. Стены в испарине, с потолка капает. Всего пять лет назад кофейня «2i’s» была самым крутым местом в Сохо. Здесь начинались карьеры Клиффа Ричарда, Хэнка Марвина, Томми Стила и Адама Фейта. Сегодня на сцене «Блюзовый кадиллак» Арчи Киннока: Арчи – вокал и ритм-гитара; Ларри Ратнер – басист; ударник в футболке (ударная установка едва помещается на сцену) и высокий тощий нервный гитарист, рыжий и узкоглазый, с молочно-розовой кожей. Колышутся полы лилового пиджака, рыжие пряди свисают над грифом. Группа играет старый хит Арчи Киннока – «Чертовски одиноко». Дин тут же замечает, что у «Блюзового кадиллака» вот-вот отвалится не одно, а сразу два колеса. Арчи Киннок либо пьян, либо укурился в хлам, либо и то и другое. Он по-блюзовому стонет в микрофон: «Мне черто-о-о-о-овски одино-о-о-о-око, крошка, мне черто-о-о-овски одино-о-о-о-око», но путается в аккордах. Ларри Ратнер не попадает в ритм и, подпевая: «Тебе то-о-о-оже одино-о-о-о-о-о-око, крошка, тебе то-о-оже одино-о-о-о-о-око», отчаянно фальшивит, а на полдороге вдруг орет ударнику: «Че так тянешь?!» Ударник морщится. Гитарист начинает соло с витой гулкой ноты, держит ее на протяжении трех тактов, а потом превращает в утомленный рифф. Арчи Киннок снова вступает на ритме: ми-ля-соль, ми-ля-соль, а гитарист подхватывает мелодию и чудесным образом отзеркаливает. Второе соло еще больше завораживает Дина. Зрители тянут шеи, зачарованно глядят, как пальцы летают по грифу, скользят по ладам, щиплют, прижимают, гладят и перебирают струны.
Как это у него получается?
После кавера Мадди Уотерса «I’m Your Hoochie Coochie Man»[4] звучит еще один номер Арчи Киннока, не такой хитовый, «Полет на волшебном ковре», который переходит в «Green Onions»[5] Стива Кроппера. Гитарист и ударник играют со все возрастающей живостью, а старые клячи, Киннок и Ратнер, еле плетутся следом. Лидер группы заканчивает первое отделение, обращаясь к двум десяткам зрителей так, словно только что отыграл на ура в переполненном Ройял-Альберт-Холле:
– Лондон! Я – Арчи Киннок! Я снова с вами! Не расходитесь, скоро второе отделение.
«Блюзовый кадиллак» уходит в подсобку сбоку от сцены. Из дребезжащих колонок раздается «I Feel Free»[6] с дебютного альбома Cream, и половина зрителей отправляется наверх, за кока-колой, апельсиновым соком и кофе.
– Ну как тебе? – спрашивает Фрэнкленд Дина.
– Ты привел меня посмотреть на гитариста?
– Угадал.
– Он классный.
Левон изгибает бровь: мол, и это все?
– Офигительно классный. Кто он такой?
– Его зовут Джаспер де Зут.
– Ничего себе. В моих краях за такое имечко линчуют.
– Отец – голландец, мать – англичанка. В Англии всего шесть недель, еще не освоился. Плеснуть тебе бурбона в колу?
Дин протягивает свою бутылку, получает щедрую порцию бурбона.
– Спасибо. Он просирает свой талант у Арчи Киннока.
– Точно так же, как ты – в «Броненосце „Потемкин“».
– А кто ударник? Он тоже классный.
– Питер Гриффин, по прозвищу Грифф. Из Йоркшира. Гастролировал по северу Англии, с джазом Уолли Уитби.
– Уолли Уитби? Который трубач?
– Он самый. – Левон делает глоток из фляжки.
– А Джаспер как-его-там и играет, и пишет музыку? – спрашивает Дин.
– Вроде бы да. Но Арчи не дает ему исполнять собственные композиции.
Дину становится немного завидно.
– В нем точно что-то есть.
Левон промокает взопревший лоб платочком в горошек.
– Согласен. А еще у него есть проблема. Он слишком самобытен, чтобы вписаться в существующий коллектив, вот как к Арчи Кинноку, но и сольная карьера тоже не для него. Ему нужна группа единомышленников, таких же талантливых, чтобы они подпитывали друг друга и работали на взаимной отдаче.
– Это ты про какую группу?
– Ее пока еще нет. Но ее басист сидит рядом со мной.
Дин прыскает:
– Ага, щас.
– Я серьезно. Я подбираю людей. По-моему, ты, Джаспер и Грифф обладаете тем самым волшебным притяжением.
– Издеваешься, да?
– Неужели похоже?
– Нет, но… А что они говорят?
– Я еще с ними не беседовал. Ты первый кусочек мозаики, Дин. Очень трудно найти басиста, который одновременно удовлетворил бы Гриффа своей скрупулезностью, а Джаспера – артистизмом исполнения.
Дин решает ему подыграть:
– Ну а ты, конечно, будешь менеджером.
– Разумеется.
– Но Джаспер с Гриффом уже в группе.
– «Блюзовый кадиллак» – не группа, а полудохлый пес, которого давно пора прикончить. Из чистого сострадания.
Капля с потолка падает Дину за воротник.
– Их менеджеру это не понравится.
– Бывший менеджер Арчи сбежал, прихватив кассу. Так что теперь менеджером у него стал Ларри Ратнер. А из него такой же менеджер, как из меня прыгун с шестом.
Дин отпивает колы с бурбоном.
– Это и есть твое предложение?
– Это мой план.
– А может, сначала попробовать сыграться, прежде чем мы все… – Дин вовремя осекается, едва не сказав «сольемся в экстазе», – прежде чем строить планы?
– Безусловно. По счастливой случайности твой бас при тебе. Зрителей полон зал. Не хватает только твоего согласия.
«О чем это он?»
– Так Арчи Киннок же выступает. Басист у него есть. Устраивать прослушивание здесь негде и некогда.
Левон снимает дымчатые очки, аккуратно протирает стекла.
– Значит, ты не против сыграть с Джаспером и Гриффом. Так?
– Ну да, наверное, но…
– Погоди. Я сейчас вернусь. – Фрэнкленд надевает очки. – Мне срочно надо отлучиться. Важная встреча. Я ненадолго.
– Что еще за встреча? Вот прямо сейчас? С кем?
– Тебе с ними не по пути. – Фрэнкленд достает пачку «Ротманс» и предлагает Дину.
– А без них я в тупике. – Дин берет сигарету закоченевшими пальцами. – В тупике и по уши в дерьме.
Фрэнкленд подносит к сигарете Дина шикарную «Зиппо», потом прикуривает сам.
– Я тут невольно подслушал… – Он кивает в сторону «Этны». – Тебе сегодня ночевать негде?
Мимо проходят моды, разодетые по случаю вечера пятницы. Закинулись спидами и топают в клуб «Марки`».
– Угу. Негде, – отвечает Дин.
– У меня есть предложение, – заявляет Фрэнкленд.
Дин ежится:
– Да? А какое?
– В кофейне «Ту-айз» выступает одна группа. Мне хотелось бы узнать мнение музыканта об их потенциале. Если пойдешь со мной, то потом можешь заночевать у меня на диване. Я живу в Бейсуотере. Там не «Ритц», конечно, но теплее, чем под мостом Ватерлоо.
– Но ты же уже менеджер «Человекообразных».
– Бывший. У нас творческие разногласия. Я… – (Где-то разбивается стекло, звучит демонический хохот.) – Я ищу новые таланты.
Дин обдумывает предложение. Очень соблазнительное. Будет тепло и сухо. Вдобавок наутро светит завтрак и душ, а потом можно обзвонить всех знакомых из записной книжки. У Фрэнкленда наверняка есть телефон. Вот только чем придется расплачиваться за такую роскошь?
– Если боишься спать на диване, – с улыбкой говорит Левон, – можешь устроиться в ванной. Она запирается.
«Ну точно голубой, – думает Дин. – И знает, что я догадываюсь… Но если сам он этим не заморачивается, то и мне не стоит».
– Диван меня вполне устроит.
В подвале кофейни «2i’s» по адресу: 59, Олд-Комптон-стрит – жарко, влажно и темно, как в подмышке. Над сценой – низеньким помостом из досок, уложенных на ящики из-под молока, – висят две голые лампочки. Стены в испарине, с потолка капает. Всего пять лет назад кофейня «2i’s» была самым крутым местом в Сохо. Здесь начинались карьеры Клиффа Ричарда, Хэнка Марвина, Томми Стила и Адама Фейта. Сегодня на сцене «Блюзовый кадиллак» Арчи Киннока: Арчи – вокал и ритм-гитара; Ларри Ратнер – басист; ударник в футболке (ударная установка едва помещается на сцену) и высокий тощий нервный гитарист, рыжий и узкоглазый, с молочно-розовой кожей. Колышутся полы лилового пиджака, рыжие пряди свисают над грифом. Группа играет старый хит Арчи Киннока – «Чертовски одиноко». Дин тут же замечает, что у «Блюзового кадиллака» вот-вот отвалится не одно, а сразу два колеса. Арчи Киннок либо пьян, либо укурился в хлам, либо и то и другое. Он по-блюзовому стонет в микрофон: «Мне черто-о-о-о-овски одино-о-о-о-око, крошка, мне черто-о-о-овски одино-о-о-о-око», но путается в аккордах. Ларри Ратнер не попадает в ритм и, подпевая: «Тебе то-о-о-оже одино-о-о-о-о-о-око, крошка, тебе то-о-оже одино-о-о-о-о-око», отчаянно фальшивит, а на полдороге вдруг орет ударнику: «Че так тянешь?!» Ударник морщится. Гитарист начинает соло с витой гулкой ноты, держит ее на протяжении трех тактов, а потом превращает в утомленный рифф. Арчи Киннок снова вступает на ритме: ми-ля-соль, ми-ля-соль, а гитарист подхватывает мелодию и чудесным образом отзеркаливает. Второе соло еще больше завораживает Дина. Зрители тянут шеи, зачарованно глядят, как пальцы летают по грифу, скользят по ладам, щиплют, прижимают, гладят и перебирают струны.
Как это у него получается?
После кавера Мадди Уотерса «I’m Your Hoochie Coochie Man»[4] звучит еще один номер Арчи Киннока, не такой хитовый, «Полет на волшебном ковре», который переходит в «Green Onions»[5] Стива Кроппера. Гитарист и ударник играют со все возрастающей живостью, а старые клячи, Киннок и Ратнер, еле плетутся следом. Лидер группы заканчивает первое отделение, обращаясь к двум десяткам зрителей так, словно только что отыграл на ура в переполненном Ройял-Альберт-Холле:
– Лондон! Я – Арчи Киннок! Я снова с вами! Не расходитесь, скоро второе отделение.
«Блюзовый кадиллак» уходит в подсобку сбоку от сцены. Из дребезжащих колонок раздается «I Feel Free»[6] с дебютного альбома Cream, и половина зрителей отправляется наверх, за кока-колой, апельсиновым соком и кофе.
– Ну как тебе? – спрашивает Фрэнкленд Дина.
– Ты привел меня посмотреть на гитариста?
– Угадал.
– Он классный.
Левон изгибает бровь: мол, и это все?
– Офигительно классный. Кто он такой?
– Его зовут Джаспер де Зут.
– Ничего себе. В моих краях за такое имечко линчуют.
– Отец – голландец, мать – англичанка. В Англии всего шесть недель, еще не освоился. Плеснуть тебе бурбона в колу?
Дин протягивает свою бутылку, получает щедрую порцию бурбона.
– Спасибо. Он просирает свой талант у Арчи Киннока.
– Точно так же, как ты – в «Броненосце „Потемкин“».
– А кто ударник? Он тоже классный.
– Питер Гриффин, по прозвищу Грифф. Из Йоркшира. Гастролировал по северу Англии, с джазом Уолли Уитби.
– Уолли Уитби? Который трубач?
– Он самый. – Левон делает глоток из фляжки.
– А Джаспер как-его-там и играет, и пишет музыку? – спрашивает Дин.
– Вроде бы да. Но Арчи не дает ему исполнять собственные композиции.
Дину становится немного завидно.
– В нем точно что-то есть.
Левон промокает взопревший лоб платочком в горошек.
– Согласен. А еще у него есть проблема. Он слишком самобытен, чтобы вписаться в существующий коллектив, вот как к Арчи Кинноку, но и сольная карьера тоже не для него. Ему нужна группа единомышленников, таких же талантливых, чтобы они подпитывали друг друга и работали на взаимной отдаче.
– Это ты про какую группу?
– Ее пока еще нет. Но ее басист сидит рядом со мной.
Дин прыскает:
– Ага, щас.
– Я серьезно. Я подбираю людей. По-моему, ты, Джаспер и Грифф обладаете тем самым волшебным притяжением.
– Издеваешься, да?
– Неужели похоже?
– Нет, но… А что они говорят?
– Я еще с ними не беседовал. Ты первый кусочек мозаики, Дин. Очень трудно найти басиста, который одновременно удовлетворил бы Гриффа своей скрупулезностью, а Джаспера – артистизмом исполнения.
Дин решает ему подыграть:
– Ну а ты, конечно, будешь менеджером.
– Разумеется.
– Но Джаспер с Гриффом уже в группе.
– «Блюзовый кадиллак» – не группа, а полудохлый пес, которого давно пора прикончить. Из чистого сострадания.
Капля с потолка падает Дину за воротник.
– Их менеджеру это не понравится.
– Бывший менеджер Арчи сбежал, прихватив кассу. Так что теперь менеджером у него стал Ларри Ратнер. А из него такой же менеджер, как из меня прыгун с шестом.
Дин отпивает колы с бурбоном.
– Это и есть твое предложение?
– Это мой план.
– А может, сначала попробовать сыграться, прежде чем мы все… – Дин вовремя осекается, едва не сказав «сольемся в экстазе», – прежде чем строить планы?
– Безусловно. По счастливой случайности твой бас при тебе. Зрителей полон зал. Не хватает только твоего согласия.
«О чем это он?»
– Так Арчи Киннок же выступает. Басист у него есть. Устраивать прослушивание здесь негде и некогда.
Левон снимает дымчатые очки, аккуратно протирает стекла.
– Значит, ты не против сыграть с Джаспером и Гриффом. Так?
– Ну да, наверное, но…
– Погоди. Я сейчас вернусь. – Фрэнкленд надевает очки. – Мне срочно надо отлучиться. Важная встреча. Я ненадолго.
– Что еще за встреча? Вот прямо сейчас? С кем?