Уроки химии
Часть 63 из 70 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
С маркером в руке она подошла к студийному пюпитру. И написала: ХИМИЯ ЕСТЬ ИЗМЕНЕНИЕ.
– Когда вас начнут посещать сомнения в себе, – сказала она, поворачиваясь лицом к публике, – когда вам станет страшно, вспомните следующее. Мужество – это не корень перемен; перемены запрограммированы в нас химически. Поэтому, когда вы проснетесь завтра утром, дайте себе обещание. Не окорачивайте себя. Не слушайте чужих мнений о том, что вам по плечу, а что – нет. И не позволяйте никому загонять вас в бессмысленные рамки половой принадлежности, расы, благосостояния и религии. Не давайте уснуть своим талантам, милые дамы. Планируйте свое будущее. Когда вы сегодня придете домой, задайтесь вопросом: что отныне изменится? И начинайте действовать.
По всей стране женщины повскакали с диванов и забарабанили по кухонным столам, восхищаясь ее словами и в то же время страдая от ее ухода.
– Прежде чем ПОКИНУТЬ СТУДИЮ, – прокричала она, – хочу поблагодарить моего особенно дорогого ДРУГА! По имени ГАРРИЕТ СЛОУН!
В гостиной дома Элизабет у Гарриет отвисла челюсть.
– Гарриет, – выдохнула Мэд. – Ты прославилась!
– Как вам известно, – говорила Элизабет, жестами успокаивая аудиторию, – в конце каждого выпуска я неизменно говорила вашим детям, чтобы они шли накрывать на стол и давали вам возможность немного побыть одной. «Находить минутку для себя» – такой совет я получила от Гарриет Слоун в день нашего знакомства, и в итоге этот совет повлиял на мое решение уйти из телепередачи «Ужин в шесть». Именно Гарриет рекомендовала мне использовать этот короткий отрезок времени для того, чтобы разобраться в собственных потребностях, определить для себя магистральное направление и кое-что пересмотреть. И благодаря Гарриет все это у меня наконец-то получилось.
– Ох, Пресвятая Богородица, – пробормотала Гарриет и побледнела.
– Ужас какой, теперь Пайн тебя убьет, – сказала Мэд.
– Спасибо тебе, Гарриет, – продолжала Элизабет. – Спасибо вам всем! – Она кивнула в сторону аудитории. – Хочу в последний раз обратиться к вашим детям: накрывайте на стол. А после обращусь к вам: уделите себе минутку и кое-что пересмотрите. Бросьте вызов себе, милые дамы. Используйте законы химии, чтобы изменить существующее положение дел.
И вновь публика поднялась на ноги; аплодисменты переросли в бурю оваций. Но когда Элизабет развернулась, чтобы уйти со сцены, всем стало ясно, что зрители не сдвинутся с места, пока не услышат заключительного слова. Не совсем понимая, как выйти из этого положения, она посмотрела на Уолтера. Тот жестом показал, что у него есть идея, и быстро написал пару фраз на карточке телеподсказки, которую поднял над головой. Элизабет кивнула и опять посмотрела в камеру.
– На этом ваш курс введения в химию завершен, – объявила она. – Все свободны.
Глава 42
Кадры
Январь 1962 года
Гарриет, Уолтер, Уэйкли, Мейсон, сама Элизабет – словом, все – предполагали, что на нее лавиной посыплются предложения работы. От университетов, исследовательских лабораторий, быть может, даже от Национальных Институтов Здравоохранения. Хоть журнал «Лайф» выставил на посмешище всю ее жизнь, она все же оставалась заметной фигурой, звездой телеэкрана.
Но лавины не случилось. По сути, не случилось вообще ничего. Ей не поступило ни одного телефонного звонка; мало этого – ее резюме, отправленные в научные центры, остались без внимания. Несмотря на ее популярность в сфере дневного телевещания, научное сообщество по-прежнему слабо верило в ее академическую состоятельность. Журнал «Лайф» процитировал слова двух светил химии, доктора Майерса и доктора Донатти, о том, что Элизабет вообще никакой не ученый. И точка.
Как ни банально это звучит, но она познала оборотную сторону славы: быстротечность. Если Элизабет Зотт кого-то еще интересовала, то лишь тех, кому хотелось видеть ее в фартуке.
– Ты всегда можешь вернуться на телевидение, – сказала Гарриет, когда Элизабет со стопкой книг в руках пришла домой; ее сопровождал Шесть-Тридцать. – Сама же знаешь: Уолтер хоть сейчас примет тебя с распростертыми объятиями.
– Знаю, – сказала Элизабет, опуская книги, – но не могу через себя переступить. Хорошо еще, что повторные показы не прекращаются. Кофе? – предложила она, зажигая горелку Бунзена.
– Не успеваю. У меня встреча с адвокатом. Кстати, вот. – Гарриет достала из кармана фартука маленькие рукописные памятки. – Доктор Мейсон хочет обсудить новую форму для женской команды, а еще – лучше сядь – звонили из Гастингса. Я чуть трубку не бросила. Представляешь? Из Гастингса. Хватает же у людей наглости.
– А кто звонил? – спросила Элизабет, стараясь не выдать своего волнения.
Последние два с половиной года она ждала, когда же в Гастингсе заметят пропажу коробок Кальвина.
– Из отдела кадров. Не переживай. Я послала ее к черту.
– «Ее»?
Гарриет перебрала бумажные полоски:
– Вот. Некая мисс Фраск.
– Фраск не работает в Гастингсе, – с облегчением сообщила Элизабет. – Ее давно уволили. Она печатает проповеди для Уэйкли.
– Любопытно, – сказала Гарриет. – А представилась начальницей отдела кадров Гастингса.
Элизабет нахмурилась:
– Шутница.
После того как машина Гарриет выехала с парковки, Элизабет налила себе кофе и потянулась к телефону.
– Приемная мисс Фраск, на проводе мисс Финч, – ответил голос в трубке.
– Приемная мисс Фраск? – фыркнула Элизабет.
– Прошу прощения? – смешался голос.
Элизабет замялась.
– Извините, – сказала она. – А вы вообще кто?
– Это вы кто? – требовательно спросил голос.
– Ладно, ладно, – согласилась Элизабет. – Я подыграю. Говорит Элизабет Зотт, мне нужно поговорить с мисс Фраск.
– Элизабет Зотт, – повторили в трубке. – Уже смешно.
– Какие-то проблемы? – спросила Элизабет.
Ее выдала интонация. Собеседница отбросила сомнения.
– Ох, – выдохнула она. – Это действительно вы. Прошу прощения, мисс Зотт. Я ваша фанатка. Для меня большая честь вас обслужить. Ожидайте, пожалуйста, соединения.
– Зотт, – спустя мгновение прозвучал другой голос. Явилась – не запылилась!
– Ну здравствуй, Фраск, – ответила Элизабет. – Возглавляешь в Гастингсе отдел кадров? А Уэйкли знает, что ты увлекаешься телефонными розыгрышами?
– Зотт, три пункта, – затараторила Фраск. – Во-первых: статья – блеск. Всегда знала, что ты еще будешь мелькать на обложках, но чтобы в таком издании? Гениально. Желаешь подобраться к хору – иди туда, где молятся хористы.
– Что-что?
– Во-вторых: экономка у тебя – что надо…
– Гарриет – не экономка…
– Стоило мне сказать, что я звоню из Гастингса, как она послала меня куда подальше. Даже настроение мне подняла.
– Фраск…
– В-третьих: мне надо как можно скорее тебя увидеть: скажем, сегодня, где-то через час, если получится. Помнишь того богатея-инвестора? Он вернулся.
– Фраск… – вздохнула Элизабет. – Ты знаешь, я и сама люблю пошутить, но…
Фраск рассмеялась:
– Пошутить? Какие могут быть шутки? Нет, Зотт, слушай меня внимательно. Я вернулась в Гастингс, причем на самый верх, честное слово. Этот твой инвестор увидел письмо, которое я написала в «Лайф», и тут же со мной связался. Подробности лично, сейчас некогда. Я тут навожу порядок. Господи, обожаю разгребать завалы! Ну ты едешь или нет? Да, и еще. Сама не верю, что обращаюсь к тебе с такой просьбой, но ты не могла бы захватить с собой этого чертова кобеля? Инвестор жаждет с ним познакомиться.
Когда Гарриет вошла в адвокатскую контору «Хэнсон энд Хэнсон», у нее затряслись руки. Тридцать лет кряду, приходя на исповедь к своему духовнику, она жаловалась, что муж пьет, сквернословит и не посещает мессу, что обращается с нею как со своей личной рабыней, да еще и обзывается. И духовник тридцать лет кряду кивал, а потом втолковывал, что многое зависит от нее самой. Можно, к примеру, молиться о том, чтобы получше выполнять супружеские обязанности, или хорошенько приглядеться к себе, чтобы понять, чем она огорчает мужа, или уделять больше внимания своему внешнему виду.
Следуя его советам, она подписалась на женские журналы – это же библия самосовершенствования, на все случаи жизни. Впрочем, каким бы советам она ни следовала, ее отношения с мужем не налаживались. Более того, порой от этих советов становилось только хуже: вот, например, сделала она химическую завивку, «чтобы, – как говорилось в журнале, – его заинтриговать», так вместо этого мистер Слоун без умолку брюзжал, что от нее воняет. В конце концов, с появлением в ее жизни Элизабет Зотт она поняла, что новая одежда или другая прическа ей ни к чему. А требуется ей, скорее всего, нечто совсем другое: карьера. В журнальном бизнесе.
Неужели кто-нибудь в целом мире лучше разбирается в журналах, чем она сама? Да быть такого не может. И она способна доказать это на деле, поскольку точно знает, с чего начать. С публикации той статьи Рота, отложенной в долгий ящик.
По мнению Гарриет, Рот допустил типичную ошибку, не просчитав, куда пристроить свой материал: он вбил себе в голову, что статья о женщинах в науке заинтересует только научные журналы. Гарриет знала, что это не так. Набрав его номер, она приготовилась изложить свой план, однако услышала автоответчик, сообщавший, что Рот все еще… где там он застрял?.. Во Вьетнаме. Пришлось отправить статью без его разрешения. Ну а что? Если примут, пусть спасибо скажет, а если отклонят, хуже уж точно не будет.
Упакованную рукопись она принесла на почту: взвесила, приложила почтовый конверт с маркой и своим адресом, чтобы стимулировать отправку ответа, затем три раза прочитала «Аве Мария», два раза перекрестилась, один раз глубоко вдохнула – и опустила бандероль в прорезь почтового ящика.
По прошествии двух недель ответа все еще не было; ее кольнула тревога. По прошествии четырех месяцев ее обожгло чужое равнодушие. Ей захотелось посмотреть правде в глаза. Быть может, в журналах она разбирается не столь досконально, как привыкла считать. Быть может, никому и не нужна Гарриет, которая носится со статьей Рота, точно так же как никому не нужна Элизабет, которая носится со своим абиогенезом.
А может, мистер Слоун, позавидовав новообретенному счастью Гарриет, решил покарать ее всеми доступными способами. И стал уничтожать приходящую на ее имя корреспонденцию.
– Мисс Зотт… – проворковала дежурная администраторша Гастингса, когда в вестибюле появилась Элизабет. – Я сообщу мисс Фраск о вашем приходе. – И воткнула в гнездо коммутатора какой-то штепсель. – Приехала! – полушепотом известила кого-то девушка. – Вы не могли бы. – Она вытянула перед собой «Путешествие вокруг света на корабле „Бигль“»[32]. – Я как раз поступила в вечернюю школу.
– Охотно, – сказала Элизабет, расписываясь прямо на обложке. – Вы молодчина.
– Только благодаря вам, мисс Зотт, – серьезно выговорила девушка. – А можно, пожалуйста, еще попросить вас журнал подписать?
– Нельзя, – отрезала Элизабет. – «Лайф» для меня умер.
– Ой, извините, – смутилась девушка. – Я «Лайф» вообще не читаю. У меня вот, самая свежая публикация про вас.