Управление
Часть 74 из 102 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
К тому же охота требовала тщательной подготовки и внутренней собранности – и того и другого ему не хватало в нынешнем состоянии.
Что ж, пожалуй, достаточно будет просто прогуляться по городу, чтобы изменить ход мыслей. В Эрфурте есть достопримечательности, которые он до сих пор игнорировал – мост Лавочников, площадь Ангер, кафедральный собор…
Кафедральный собор. Мысль зайти в церковь немного подняла ему настроение.
Когда он прибыл в Эрфурт, был полдень, и, когда вышел на вокзальную площадь, до его носа донеслись ароматы еды, внезапно пробудившие в нем сильный голод. Хороший знак, подумал он, потому что практически всю неделю страдал от потери аппетита и в основном ел только потому, что наступало положенное время и рассудок требовал питания для тела. Снова ощутить настоящее физическое желание, пусть даже это и относится только к еде, означало сделать шаг в правильном направлении.
Он последовал за ароматами и добрался до ресторана, который не производил плохого впечатления, хотя в выставленном меню многие блюда были вычеркнуты: война, ясное дело. Но, несомненно, оставалась же и другая еда, запах которой его привлек, поэтому он вошел и сел за пустой столик.
Заказал жаркое из маринованного мяса с тюрингенскими клецками и краснокочанной капустой, а еще пиво. Он предпочел не знать, из мяса какого животного на самом деле было приготовлено жаркое, клецки могли бы быть и побольше, а краснокочанная капуста одеревенела, но он ел с большим аппетитом, да и на пиво, в конце концов, грех было жаловаться.
За соседним столиком сидели две женщины, одна постарше, другая помладше и попышнее, и беседовали. Перед ними на столе стояло только два стакана с минеральной водой, и, судя по взглядам хозяина, это ему совсем не нравилось; но в ресторане с посещаемостью было не очень, и поэтому он не возмущался.
Через некоторое время женщина постарше попрощалась, по-видимому, ей пора было садиться на поезд, и та, что помладше, улыбнулась Леттке, пожелала ему приятного аппетита, а когда он поблагодарил ее, поинтересовалась, понравилось ли ему жаркое.
Леттке замешкался, затем наклонился к ней и тихо произнес:
– Съесть можно, но я боюсь, оно было из кошки.
Она звонко рассмеялась.
– Главное, что вкусно, не правда ли?
У нее было лицо в форме сердца и пухлые губы, а ее платье довольно неплохо облегало фигуру, но в ее взгляде читалось нечто похожее на глубокий голод, и, возможно, именно он навел Леттке на мысль спросить:
– Могу ли я пригласить вас на кусочек кошатины? Клецки, кстати, хороши, хоть и мелкие.
Кокетливый взмах ресниц.
– Тогда я не откажусь.
И пересела за его столик, он сделал заказ, и, пока ждали, она поинтересовалась, что он делает в Эрфурте; очевидно, она видела, как он выходил из вокзала, и потому знала, что он не местный. Посмотреть город, ответил он, а тут принесли еду, и она предложила ему после показать, где в Эрфурте красивее всего.
– Хорошо, – сказал Леттке, наблюдая, как она ест с очевидным наслаждением, и гадая, приведет ли это к тому, на что было похоже. Она, вероятно, не профессионалка, раз позволяет расплатиться с собой жарким из маринованного мяса; с другой стороны, у такого вида сделки было свое преимущество – она останется незамеченной в платежных данных Рейхсбанка.
А собственно, почему бы и нет? Это поможет ему снять напряжение, хотя бы ненадолго изменит ход его мыслей, говорил он себе, да и к тому же она вовсе недурна собой. В завершение он заказал им по чашечке кофе, затем они ушли.
– Я живу совсем недалеко отсюда, – прошептала она, взяв его за руку.
– Ага, – ответил Леттке, и они отправились в путь. Он старался думать не о том, кто и кем сейчас управляет, а о ее пышном, мягком теле, которое он чувствовал рядом с собой. Все в порядке, говорил он себе, это именно то, что ему сейчас нужно.
В каком-то переулке, вероятно перед входной дверью ее дома, она бесцеремонно бросилась к нему на шею и жадно прильнула с широко открытым ртом, он ощутил сильный влажный язык, который слишком ясно давал почувствовать, что она готова получить гораздо больше, чем просто поцелуй.
– Ты мне с первого взгляда понравился, – прошептала она ему на ухо. – Пойдем ко мне. Я сделаю все, что ты захочешь, все.
В этот момент в Ойгене Леттке поднялось отвращение, да, прямо-таки отвращение, переполнявшее его так же сильно, как голод на вокзальной площади. Он оторвался от нее, жадно хватая ртом воздух, чтоб его не стошнило.
– Нет! – выкрикнул он. – Нет.
– Что такое? – спросила она, широко распахнув глаза от ужаса. – Не хочешь? Не волнуйся. Ты женат, да? Обещаю, все останется между нами. Мы просто позабавимся, только и всего. Пойдем… ну пойдем же…
Похоть, которую она излучала словно радиоактивность, как на старых рисунках, изображавших Мари Кюри в момент открытия радия, жажда жизни и чувственности – все это представлялось ему вязкой трясиной, тянущейся за ним тысячами щупальцев, скользким монстром из адского мира, который затянет его к себе вниз и непременно растворит в кислоте, если он хоть немного поддастся. Он уклонился от ее рук, хватающих его, сделал шаг назад, затем еще один, и поспешил прочь, чуть ли не побежал, услышав, как она что-то кричит ему вслед, но он не разобрал слов, впрочем, это наверняка были далеко не льстивые выражения.
Он бежал, купив на бегу с помощью телефона обратный билет в Веймар, и, на его счастье, поезд отправлялся именно в тот момент, когда он добрался до вокзала. Ему оставалось только войти в вагон, и, когда тот тронулся и они покинули Эрфурт, Ойген Леттке почувствовал себя спасенным.
Но в пути его облегчение улетучилось. Когда он прибыл в Веймар, на его плечах словно оказался огромный невидимый груз, способный придавить его к земле. Дыхание стало тяжелым, ноги весили тонну, а дорога домой, казалось, стала дольше, протяженнее и утомительнее за его отсутствие.
Что произошло?
Ничего. Всё, конец. Теперь он уже не знал, какой в его жизни смысл, раз стало ясно, что он никогда не сможет завершить свою месть. Он все время считал себя тем, кто держит ситуацию под контролем, но в действительности настолько увлекся местью, что целиком и полностью поддался ее влиянию. Месть держала его под контролем и решительно не отпускала.
Ему нужно делать что-то другое в жизни, принципиально другое. И чрезвычайно важно узнать что.
* * *
В очередной раз Хелена была рада, когда наконец наступил понедельник и она может сбежать на работу после выходных, переполненных хвалебными речами Лудольфу фон Аргенслебену, поскольку в субботу он прислал ей цветы. Хелена с тревогой ожидала его звонка, но тот не поступил, и вместо облегчения она ощутила беспокойство – что, если он ожидал ее звонка.
Кроме того, она плохо спала, и ей снилось: она бродит в полном одиночестве по пустынным улицам, одна и невидимая, потому что всякий раз, когда кто-нибудь попадался на пути, проходил мимо нее, даже не замечая.
Дождь больше не шел, и было не так холодно, как неделю назад. По странному стечению обстоятельств, здание ведомства сильно отапливалось и было наполнено теплой влажной духотой, словно в каких-то потаенных залах развесили на просушку тысячи мокрых вещей. Когда Хелена включила компьютер, тут же появилось уведомление о том, что центральное отопление по недосмотру включили слишком сильно, но к полудню все нормализуется; повода для беспокойства нет.
Хелена не стала углубляться в подробности и сразу направилась в кабинет Леттке. Он уже был на месте и занимался тем, что раскладывал распечатки по папкам с надписью «Секретно!».
– Я поразмыслила, – выпалила она. – Думаю, вы правы. Мы должны удалить американские документы, уничтожить распечатки и забыть обо всем, что произошло на прошлой неделе.
Леттке приподнял брови.
– И почему вы так думаете? – спросил он, и его голос звучал так же высокомерно и пренебрежительно, как обычно.
– Нам нужно исходить из того, что у американцев тоже есть свои шпионы в рейхе, – пояснила Хелена. – У нас пока нет проекта по созданию этой бомбы, и, вероятно, они это знают и говорят себе, что в таком случае и у них нет необходимости ее создавать. Но если мы передадим документы, кто-нибудь в правительстве решит – бомба должна быть создана до того, как ее создадут американцы, и тогда американцы узнают об этом и решат, что им необходимо создать ее очень быстро… и тогда последствия будут совершенно ужасными!
Она чувствовала, как внутри у нее все сжималось, пока она стояла перед его столом, а слова и доводы звучали ужасно фальшиво даже в ее собственных ушах. Потому что они и были фальшивыми – по правде говоря, она просто не хотела, чтобы война быстро закончилась. Но признаваться в этом никому нельзя.
Леттке, выслушав ее ответ, вернулся к своему занятию и продолжил заполнять очередную папку, затем захлопнул ее и положил в стопку слева от себя.
– А я тем временем считаю, – сказал он, – что вы были правы. Сейчас тот самый момент, когда мы не должны думать о себе, а обязаны заботиться исключительно о благополучии нашего народа. Наш долг как немцев – донести эту информацию до руководства, каким бы запутанным путем мы ее ни получили, полагаясь на то, что решения, которые они примут, будут правильными.
Хелена ошеломленно взглянула на него.
– Вы это не всерьез.
– Конкретно данная находка, – он положил руку на уже заполненные папки, – именно то, что нужно Адамеку, дабы раз и навсегда доказать право на существование нашего ведомства. Ведь это неопровержимое доказательство того, что лучше, когда две пары глаз смотрят на врага совершенно независимо друг от друга.
– Вы действительно собираетесь так поступить? Хотите, чтобы эти… – Хелена махнула рукой в сторону документов. – Вы действительно хотите передать инструкции по сборке бомбы конца света Адамеку?
Леттке кивнул:
– У меня с ним уже назначена встреча. В одиннадцать часов. Можете пойти со мной, если хотите.
* * *
Так, подумал Леттке в какой-то момент во время разговора с Адамеком, наверное, и распознаю́т лидера: начальник пробежал глазами документы, выслушал то, что ему разъяснили, и задал те же вопросы, которыми задавались они – только гораздо быстрее. Адамеку понадобилось меньше сорока минут, чтобы понять то, на осмысление чего у них ушло почти два дня.
– Если все так и есть, – произнес он наконец, – то это открытие окончательно докажет, что наше ведомство имеет право на существование, и лучше, когда существуют две независимые друг от друга и конкурирующие секретные службы. – Адамек поднял голову и взглянул так, как будто стены вокруг только что стали прозрачными и он мог видеть все осиротевшие коридоры и пустые кабинеты. – Вполне возможно, что скоро мы снова пополним нашу команду. Очень даже возможно.
Леттке ничего не сказал. В такой момент не следовало нарушать мысли другого человека.
Взгляд Адамека вернулся к настоящему и сосредоточился на Боденкамп.
– Как вы это сделали? Как вам удалось проникнуть в компьютер университета Беркли?
Наборщица программ, которая хоть и пришла на совещание, но после приветствия не проронила ни слова, а только сидела как ягненок в ожидании мясника, теперь подняла голову.
– Это был компьютер фирмы ABM. Я воспользовалась пробелом в системе безопасности, на который указывал герр Кирст во время работы над проектом «Летучий песок».
Она подробно объяснила ему технические детали, казавшиеся Леттке утомительными, но Адамек, похоже, слушал с интересом и все понимал.
– Но, – наконец спросил он, – как вам вообще пришла в голову идея туда проникнуть?
– Позвольте мне объяснить, – вмешался Леттке.
– Сделайте милость, – произнес Адамек.
К счастью, сегодня утром ему в голову пришла убедительно звучащая история, и даже вполне правдоподобная.
– Отправной точкой стало ваше задание проанализировать профили затрат энергопотребления, – заявил он, бросив взгляд на Боденкамп, но она и не пыталась вмешиваться. – Были обнаружены чрезвычайно большие различия, и такой поиск признаков укрытий мы сразу же сочли бесперспективным. И решили выбрать наугад несколько наиболее похожих профилей и проанализировать связанные с ними домохозяйства, используя все имеющиеся в нашем распоряжении средства, надеясь таким образом обнаружить сходства. Один из профилей принадлежал некой Гертруде Куль, проживающей в берлинском районе Веддинг. И когда я между делом заглянул в ее электронную почту, то наткнулся на эту переписку.
Он вытащил распечатку двух последних электронных писем Веры Шнайдер своей подруге и протянул Адамеку.
– И тут я подумал, что, возможно, стоит провести расследование, – добавил Леттке.
Адамек прочитал оба письма и кивнул:
– Вы правильно сделали. Я действительно считаю, что это того стоило.
Он положил распечатку на верхнюю папку и пододвинул стопку к себе.
– Я передам эти документы. Можете продолжить работу с профилями затрат энергопотребления, возможно, вам все-таки удастся найти подход, который нам поможет. Но если нет, это не так трагично – уже не так трагично, если понимаете, о чем я.