Улыбки темного времени. Цикл историй

Тиша с Ладой шли рядом и не представляли себе, о чём думала их мама. Им было достаточно того, что она рядом, пусть её мысли витали где-то далеко. Лада пела песенку про солнышко и всё вокруг. Тиша сосредоточенно разглядывал проезжающие мимо них машины. Каждый был занят своим делом, но при этом они образовывали единое целое. Каждый думал о своём, и в тёплом переплетении рук чувствовал себя лучше всех на свете.

Впереди показался парк. Дети радостно подпрыгнули и ускорили шаг. Аглая очнулась от своих воспоминаний и, почувствовав настроение детей, тоже заспешила к зелёной траве и деревьям. Внезапно безмятежность момента нарушил писк входящего сообщения на Аглашиных часах. Писк возвещал о получении новости от кого-то из родных с пометкой «важно». Аглая нахмурилась, но решила прежде разместить детей на траве под деревом, а затем уже собраться с духом и спокойно прочитать то, что ей прислали. Тревога кольнула её в сердце, и почему-то подумалось о муже. «Игорь!» – подумала она и поспешила расстелить покрывало на траве.

– Выбирайте самое красивое дерево! – безмятежно предложила она детям.

Тиша и Лада издали боевой клич и одновременно побежали к раскидистой плакучей иве. Её ветви словно зелёные волосы загадочной ундины плавно покачивались на ветру. Под этим деревом было уютно, как в домике: укрывая от жары и посторонних глаз, оно напевало под звуки ветра свои шелестящие песни, полные неги и заботы. Аглая улыбнулась выбору детей и разложила всё для пикника. Раздав им что-то для активных игр, она, наконец, смогла прочитать тревожное сообщение.

«Дорогая, у нас проверки. Если к тебе придут, не пугайся. Меня задержали до выяснения обстоятельств, не волнуйся. Люблю!»

Кровь отхлынула от Аглашиного лица. Все их общие радостные моменты пронеслись перед глазами. Промелькнули и ссоры, и болезни детей, и прочие неурядицы, прожитые вместе. Безличные фразы сообщения её нисколько не успокоили, а, напротив, посеяли в ней семена тревоги. «Должно быть, произошло что-то крайне неприятное… он бережёт меня. Государственных кексологов просто так не задерживают,» – рассеянно подумала Аглая. Пару минут она пребывала в какой-то вязкой апатии и не знала, что ей думать и чувствовать теперь. Но над её головой, в ветвях матушки-ивы уселась стайка свиристелей. Они переговаривались меж собой своими нежными, серебристыми голосами и напевали радостные, солнечные песни. Птицы будто сообщали всем вокруг: «Вы живы, возрадуйтесь, люди!» И Аглаша, заслышав их, открыла глаза и вспомнила, как прекрасен её мир, как дети ждали их совместного пикника и как её любимый муж хотел, что бы она была счастлива. Несмотря ни на что.

Вдохнув побольше воздуха, Аглая решила, что проживёт этот день так же безмятежно, как и планировала, посвятив всю себя детям и веселью. И она побежала к близнецам, сбросив босоножки где-то у дерева. Шелковистая трава шекотала ей ноги, а мягкая земля пружинила под ней, помогая бежать беззаботно и легко. Снаружи Аглаша была вся исполнена заразительным весельем, и только внутри неё тихонько звучала непрерывная молитва за мужа. Только бы вернулся, только бы был здоров!





3


Игорь сидел в стерильно пустой комнате. В ней были только стены и единственный, занятый им же стул. Ни окон, ни зеркал, никакой другой мебели. Только давящая пустота. Она словно сообщала ему: «Ты мой пленник. Если не повинуешься здешним правилам, так и проведешь остаток своих дней в моих безмолвных стенах!» Личные вещи у Игоря забрали, и он не мог ничем отвлечься или что-то написать. Это по-настоящему, ощутимо угнетало, как и полная неизвестность, в которой он пребывал вот уже несколько часов. Время тянулось и тянулось, переливаясь в бесконечность. Но у Игоря не было даже часов, чтобы хоть как-то следить за движением минут. Поскольку окон в комнате не было, трудно было понять даже, какая часть дня наступила или окончилась. Ровный, искусственный свет был неестественно ярким и нигде не давал укрыться от него: как ни поверни стул, почему-то в лицо светило одинаково резко и неприятно. Игорю вдруг вспомнились животные из контактных зоопарков времён его детства. Как же хорошо, что их давно запретили! Бедные звери целыми днями томились под такими же яркими лампами, не находя ни отдыха, ни укрытия. Прибавить к этому световому давлению ещё и постоянное присутствие посторонних людей, их касания и шум, и любой зверь проживал недолгую, полную дискомфорта жизнь. Теперь только Игорь ощутил в полной мере, как это ужасно быть пленником, когда кто-то может решать, быть тебе свободным или нет, жить или не жить, чем заниматься и когда спать.

Главной его радостью сейчас были мысли об Аглаше и детях. О том, как сильно он им нужен и как важно оградить их от всего этого. От давления, пренебрежения к частной жизни, от этой формальной и слепой агрессии, выраженной в том, что любой человек был лишь винтиком и не имел никакой ценности. Игорь вспоминал свою Аглаю: нежную и беззащитную, дерзкую и решительную, страстную и любознательную до всего в жизни. Она была такой разной! Но неизменно нуждалась в нём и всегда делилась с ним всем своим опытом и переживаниями. Эти доверие, любовь и забота, годами взращиваемые супругами, нельзя было заменить, никак и ничем. Потому что та цена, которой они были получены, для каждой пары, для каждой семьи была своя. Эти невидимые, но прочные нити, проходящие сквозь любящие сердца жили и пульсировали вместе с ними.

Перед глазами у Игоря проплывали сладкие моменты их семейной жизни. Смешные малыши, резвящиеся в парке, Аглаша, бросающая ему мяч и вечно не способная его поймать, их морской отдых, первая ночёвка в палатке и Аглашина борьба с ужом, нечаянно заползшим под её спальный мешок, первые неловкие шаги Тиши и Лады, их беззаботный смех и маленькие шалости. Затем Игорю вспомнилась новая Аглая, какой она предстала перед ним этой ночью – смелая, независимая, изобретательная. Сейчас он видел свой испуг от этой внезапной новизны, и ему было смешно. Ночью он вдруг усомнился, была ли Аглая сама собой. Может, в её реакциях замешено какое-то стороннее вещество? Сейчас Игорь понимал, что это не так. Но и те его мысли были для него объяснимы: разговоры с коллегами из соседних лабораторий заставили его изменить свою картину мира. Когда Игорь узнал, чем кормят всех, кто уже и ещё умеет есть, он почти перестал дышать. И решил во что бы то ни стало оберегать родных от ненужных воздействий, насколько это было возможно. Иногда ему удавалось раздобыть для жены и детей кексов без добавок, и тогда он радостно приносил их домой. Если бы люди не были так крепко приучены к кексам с самого раннего возраста, разве кто-то вспомнил бы о них? Неужто не заменили бы чем-то другим? Однако система последовательно поощряла эту зависимость. Чтобы затем лечить тех, кто не устоял больше всех и следить за каждым их шагом.

Наверно, активность Игоря стала слишком явной и кто-то заподозрил неладное… Или один из его коллег сообщил о его вопросах куда следует. Теперь это уже неважно. Хотелось бы понять, что от него хотят сейчас и как выйти отсюда. Собственная беспомощность злила Игоря не меньше, чем вся эта неясная ситуация. Впрочем, внутри себя он уже решил, что будет сильным и спокойным и не даст себя сломить никакому давлению. Силу духа и решимость в нём поддерживала она, Аглая, не давая отступить назад. Теперь, будто бы очнувшись от своих мрачных мыслей, Игорь стряхнул с себя одеревянелость и апатию. Он встал и принялся насвистывать какой-то весёлый мотивчик. Продолжая свистеть, он отжался раз двадцать и пробежался по комнате в разные стороны, насколько это позволяло его временное пристанище. Кровь побежала веселей, и пленник улыбнулся, потому что больше он таковым себя не чувствовал. Лениво потянувшись, Игорь взялся делать приседания. В это же время Аглаша с детьми радостно носилась по траве в парке, босая и взлохмаченная. Она думала о муже и вспоминала, как пыталась догнать его на утренней пробежке, а он неожиданно поддался, и вместе они покатились кубарем по склону холма. Как это было весело и неожиданно! Как они смеялись! И сейчас она бежала, будто бы с ним вместе, и ей было хорошо.

Игорь как раз перешел к махам ногами и руками, как дверь в его комнату отворилась и внутрь зашел человек в штатском.

– Разминаетесь, доктор? – иронично заметил он.

– В здоровом теле – здоровый дух! – бодро ответил Игорь. – Вы прервали мои занятия ради чего-то важного, не так ли?

Человек в штатском нахмурился, чувствуя, как от него ушла инициатива в этом словесном поединке.

– Безусловно! Простите, что прервал вас! – ядовито ответил он.

– Ничего страшного! Доделаю позже. Один момент, мне нужно завершить дыхательное упражнение – вредно вот так резко останавливать двигательную активность! – невозмутимо парировал Игорь.

Человек в штатском покраснел, но ничего не ответил. Трудно жить на свете, когда твоей единственной радостью является контроль надо всеми!





4


Аглая резвилась с детьми в парке, однако чувствовала: что-то происходит. Как там Игорь? Всё ли у него в порядке? Когда его отпустят? Тысячи вопросов роились в Аглашиной голове, но она упорно переключала своё внимание в настоящий момент. Обнимая детей, она думала о том, какие они нежные и ласковые и как сладко пахнут их макушки. Дети попросили есть, и Аглая охотно откликнулась на их просьбы и со счастливым лицом извлекла из сумки для пикника летние лакомства. Сочные, сладкие, свежие! Кексы тут были явно лишними. Как же здорово ощущать свою свободу, как здорово иметь выбор и делать его самой! Это самый роскошный подарок самой себе – расширить свой взор до масштабов целого мира, когда прежде он был так узок, что вмещал лишь кексы да Аглашины переживания! Теперь же Мир Аглаши был огромен и прекрасен, и никаких искусственных преград не существовало!

Тиша и Лада аппетитно хрустели фруктовыми ломтиками и хватали бутерброды с деликатесным салатом айсбергом и помидорами. Аглая залюбовалась было их довольным видом, но вспомнила о собственном голоде и бросилась их догонять, уплетая за обе щёки летние лакомства. Обед в парке длился и длился, неспешно, без суеты, и это придавало столько сил молодой маме с детьми, что все жизненные невзгоды казались преодолимыми. Аглая ощутила это в полной мере, искоса поглядывая на солнце и сверкающие от его лучей зеленые ветви деревьев. «Это будет всегда! Что бы ни придумали люди! Природа воспрянет, и снова и снова будут деревья, солнце, трава, реки и моря! Они переждут, перетерпят холода и тяготы, и снова поднимутся навстречу самой жизни! Жизни ради жизни!» – торжествующе подумала Аглая и мысленно направила Игорю всю свою любовь и поддержку.

Игорь, тем временем, вёл формальную беседу со старшим дознавателем. Не выказав никакой агрессии или страха, он спокойно отвечал человеку в штатском на все его вопросы, ни разу не дав себя запутать. «Всё-таки, движение – это жизнь! Не попрыгай я тут, кто знает, как бы я отвечал ему после стольких часов в духоте и неподвижности?» – думал про себя Игорь, сохраняя на лице общепринятую бесстрастную маску. Старший дознаватель, между тем, начинал закипать. Ему хотелось обедать, играть в пин-понг в общей рекреации и съесть заслуженных кексов, наконец! Ему обещали подготовленный объект для допроса, пятый за сегодняшний день, и вот, на тебе – объект свеж и полон сил и подступиться к нему не удаётся! Дознаватель пролистал личное дело Игоря и нашел что-то про семью. Мысленно потерев руки в ожидании быстрой добычи, он принялся провоцировать допрашиваемого разными намёками про его близких. Игорь ждал этого и потому демонстрировал полное безразличие. Говорите, упечь жену в лечебницу для кексоголиков? Она исправно выполняет все рекомендации в течение многих лет и на отличном счету в клубе анонимных кексоголиков. Забрать детей? На каком основании? В крайнем случае, у них много ближайших родственников, отличающихся завидным здоровьем и хорошей работоспособностью. Задержать меня и разлучить с семьей на долгое время? Назовите причину. Если есть обвинение против меня и вы собираетесь завести дело, я замолкаю – зовите адвоката. Обвинения нет? Время максимально допустимого задержания прошло. Давайте прощаться! Вот так Игорь и беседовал со своим визави. Дознаватель вспотел так, словно допрашивали его самого. Словесный пин-понг с этим кексологом вымотал его. Всему виной разнорядки и ограничения! Якобы против государственных служащих нельзя применять физическое насилие при допросах! И вот результат! Ему придётся уступить кексологу и отпустить его! Нонсенс! Но, вспомнив об обеде и отдыхе, дознаватель слегка остыл. Снова надев на себя формальную мину, он в безличных выражениях сообщил Игорю, что тот свободен и сейчас за ним придут. Но если будут какие-то прецеденты и подозрения, то… Тут он многозначительно замолчал. Игорь вежливо кивнул ему и пожелал хорошего дня. Дознаватель выскочил из его бокса и за дверью первым делом расстегнул свой плотный китель на все пуговицы. Игорь улыбнулся и мысленно поблагодарил все светлые силы и Аглашу. Ведь все битвы происходят внутри нас.

Освобожденный от непонятных претензий, Игорь вышел из стеклянного монолита и вдохнул полной грудью. Солнце было ещё высоко, но было понятно, что у всех добрых людей обед давно закончился. Купив питьевой воды, Игорь выпил всю бутылку залпом и совершенно счастливый пошел домой. Решив пройти через парк, он залюбовался резвящейся малышней. Вот бы побегать вот так, посреди рабочей недели со своими, подумалось ему. И тут он неожиданно увидел свою Аглаю. Она метала тарелку, а их дети пытались поймать. Тиша кидал ей обратно, и она шутливо уворачивалась. Не веря своим глазам, Игорь всё же направился в сторону прекрасного видения. Чем ближе он подходил к нему, тем более явным оно становилось.

– Аглаша! Тиша! Лада! – радостно закричал он.

Родные повернули к нему голову и с оглушительными криками счастья бросились в его объятия.

– Игорь! Тебя отпустили! Ура! – вопила Аглая.

– Папа! Папа! Ты с нами в парке! Сбежал с работы? – кричали наперебой радостные дети.

Он обнял их всех так крепко, словно они были разлучены целую вечность.

– Знаешь, моя дорогая! Мне кажется, вместе мы можем всё! Я это понял! – негромко сказал он жене. – И ещё я думаю, что у нас всё получится! Все твои новые идеи, они оживут, слышишь?

– А я это и так знаю! Хочешь услышать, почему? Потому что ты со мной, даже когда ты не со мной! Как хорошо, что я не кексоголик, правда? Спасибо кексам, что показали мне, отчего я отказывалась всю жизнь! – уверенно заявила Аглая.

– Ты не кексоголик, ты моя любимая жена! Если бы ты только знала, как твоя поддержка спасла всех нас! – тихо проговорил Игорь.


– Знаешь ли ты, что был с нами весь день? Я не забывала о тебе ни на миг, и всё наше веселье и радость делила с тобой! – прошептала она.

– В твоей новой фирме найдётся вакансия для мужа-кексолога? – вкрадчиво спросил он.

– Конечно! Без мужа-кексолога моя фирма не справится! – счастливо засмеялась она и обняла его покрепче.





Наш лось!




– Лиза-Лиз, держи закуску, будешь у нас за лёгкий провиант отвечать! – весело прокрякал Тёма, главный заводила в их группе студентов-медиков.

Лиза слегка порозовела, приняв из его рук небольшой пакет с едой. Тёма был первым, кто поддержал её идею устроить ночевку в палатке прямо в лесопарке на окраине Москвы. Ей давно хотелось увидеть тамошних сохатых обитателей, сделать их фото, встретить рассвет… И вот, сбылось! Они все дружно шагают от метро, увешанные палатками, спальниками, рюкзаками, будто собрались сплавляться по реке или покорять далёкие горные вершины, шутят, смеются, обнимаются прямо на ходу.

– Тём, закуска есть, а вот из горячительного ни-че-го! Что это за поход такой? – вдруг воскликнул Пашка, их активный одногруппник и балагур.

– Пашк, о, точно! Други, зайдём-ка в магазинчик! А дамы любезно постерегут вещи! – Тёма энергично потёр ладони и повёл своих товарищей за вином. Однако у самого порога он остановился и, подойдя к девочкам, вкрадчиво спросил:

– Предпочтения имеются, дамы?

Лиза смущенно пролепетала:

– Красное полусладкое…

Вика выдохнула:

– А мне бы портвейна светлого, янтарного такого…

Остальные девочки промолчали. Им было всё равно.

– Что ж, слово дамы – закон! Будут вам драгоценные вина! А нам что-то покрепче, но не сильно! – засмеялся Тёма и побежал добывать согревающие напитки.

Дело было после летней сессии, но ночи стояли ещё прохладные и сырые, словно лето решало – наступать ему или нет.

Вскоре мальчики вынырнули из недр магазина уже с добычей. И они продолжили свой путь до леса. Зелёная прохлада и аромат лесных цветов манили их и обещали им интересное приключение.

– А вот и наша полянка! Давайте у этих берёзок примостимся, а? – Пашка уже предвкушал песни у костра, море вина, весёлых девчонок, сидящих рядом.

– Давайте! – Лиза поддержала его и робко поставила пакет с провиантом под белоснежный ствол.

Остальные согласно загудели и принялись раскладывать вещи. Работа спорилась, и через несколько минут небольшая лесная полянка напоминала лагерь настоящих путешественников. Мальчики расставляли палатки, сосредоточенно вбивая колья в землю. Девочки хлопотали с едой и расстилали флисовые мягкие пледы на траве. Наконец, дошла очередь и до костра: вечерело, и на поляне повеяло влажной прохладой.

Девочки зябко поёжились, и мальчики побежали за щепами, хворостом и брёвнами. Дело было в начале двухтысячных годов, и на костры в парках тогда смотрели сквозь пальцы.

– Тём, ты мне друг? Вот скажи честно, ты из-за лосей сюда пришёл? – вкрадчиво поинтересовался Пашка, догнав его у самого оврага.

– Ну, Паш, ты же всё понимаешь! Кому лоси, а кому девчонки! – смешливо ответил Тёма.

– А у тебя общий интерес? Или конкретный? – одними губами зашептал Паша.

– Паш, мне тоже нравится Лиза, если ты об этом. Пусть сама выберет кого-то – вот и посмотрим, чья возьмёт! – дерзко ответил Тёма, почти не понижая голоса.

Паша побледнел, но ничего не ответил. Всё-таки, будущий врач должен уметь владеть собой, думал он, собирая хворост, хотя ему страшно хотелось набить морду своему товарищу.

Позади него шли ещё три одногруппника: Вася, Стёпка и Колян. Они смеялись и что-то оживленно обсуждали меж собой. Было очевидно, что им некого делить, и они просто радовались жизни. Счастливые, думал расстроенный Пашка. Он хотел было уйти в лагерь и побыть немного сам с собой, пока шёл. Однако друзья догнали его и смеясь принялись спрашивать его про горячительные напитки и лосей.

– Паш, нам-то хватит Арарата, а? Лосей не пропустим? – поинтересовался Стёпка, широко улыбаясь.

– Да-да, нам вот тоже интересно! – хихикнул Колян.

– Не будьте занудами! Гораздо интереснее, как девчонки попробуют своих сладких вин и станут весёлыми да обнимательными! А вы – коньяк, лоси! Что за стариканы собрались тут! – пристыдил их Вася, потирая ладони в предвкушении всеобщего согласия и ласковых, девичьих обнимашек.

– Вот почему, почему вам всем нужна выпивка и девчонки?! Объясните мне! Неужели нечем больше интересоваться?! Вот совсем нечем, да?! – вдруг взорвался обычно сдержанный и добродушный Пашка.

Ребята затихли и посмотрели на него.

– Друг мой, только не говори, что ты тут из-за лосей! – Стёпка не выдержал и хрюкнул от чувств.

– Прости, что задели твои высокие чувства своими низменными страстями! – в голос захохотал Колян.