Училка и медведь

— Ой, — хватаюсь за живот.

— Что такое? — сводит брови Богдан.

— Вот тут странно как-то, — показываю ему и врачу, что развернулась ко мне и внимательно смотрит. — Как будто…

— Пнули? — спрашивает она, улыбнувшись.

— Эм… только слабенько. Может, поела чего…

— Думаю, вы почувствовали шевеление, — улыбается она.

Точно! Боже, как же я ждала этого. Читала не раз, прислушивалась. Но когда недавно почувствовала щекотку, подумала, что это точно кишечник, потому как были погрешности в питании.

Но сейчас я точно уверена, что это долгожданные ощущения шевеление деток. Это мне надо ещё осознать, покрутить в голове, прочувствовать. Это ведь так… фантастически! Невероятно! Это то самое доказательство, что внутри тебя жизнь, а тошнит и живот растёт не просто так. Это как ответ на обращения мысленные и вслух, разговоры с ними — моими детками.

— А я могу почувствовать? — оживился Богдан и приложил ладонь к моему животу, прислушиваясь к ощущениям.

— Пока нет, думаю, — рассмеялась врач. — Терпение, папочка. Скоро вы их не только сможете почувствовать, но и на руки взять. Время летит быстро.

Вот это точно. Не успеваю дни считать.

В прекрасном настроении мы выходим из кабинета УЗИ и идём на ресепшн. Богдан отправляет меня посидеть в кресле, а сам пока идёт к стойке, чтобы расплатиться за обследование.

У меня звонит телефон. Мама. Вовремя она, у меня столько новостей!

— Привет, мам! — отвечаю ей воодушевлённо.

— Привет, Кариш. Как дела?

— Хорошо! Мы как раз с УЗИ. Теперь знаем, кто у нас…

— Замечательно, — аккуратно перебивает мать. — Карин, слушай, я тут с вопросом. Ты же говорила, твой этот Богдан в Москве бизнес держит. Может это… за брата спросишь? Тут на заводе копейки платят, а у него семья.

Я опускаюсь с облаков на землю. Мне так хотелось поделиться с мамой, но у неё есть дела поважнее — мой брат. Как и всегда, впрочем.

Как тогда, когда я в школе выступала на конкурсе стихотворений ко дню матери, а она не пришла. Потому что “у Саши насморк, я не могу его оставить”. Саше тогда, на минуточку, было тринадцать.

Как тогда, когда меня рвало из-за кишечного гриппа, и я встать не могла на ноги с постели, но Саше нужно было на тренировку, и пропускать было нельзя.

Как когда я получала на выпускном золотую медаль, а она в этот момент просто вышла из зала. Потому что позвонили из колледжа, где Сашка прогулов нахватался.

Я давно запихнула эти обиды глубоко внутрь, но сейчас мои эмоции были вывернуты на максимальную мощность, и в груди так болезненно закололо.

— Карин?

— Хорошо, мам, спрошу, — отвечаю сипло. Может, она просто уже начала говорить, поэтому так случайно меня перебила и сейчас переспросит?

— Ну давай тогда, дочка, пока. Надо помогать друг другу, вы же родные, семья.

Мама кладёт трубку, а я прикрываю глаза. А кто-нибудь когда-нибудь помогал мне? Кроме бабули.

Нет.

“Ты учишься на бюджете, у тебя стипендия, а Саше нужно”

Только я сидела днями и ночами над книгами в дешёвой обшарпанной общаге, и стипендии едва хватало на проезд до Волгограда от нашего городишки и в конце недели обратно. А Сашка прогуливал, вылетал из колледжа, и родители восстанавливали его за деньги, оплачивали учёбу, давали на “девочку в кафе сводить”.

Когда замуж за Колю вышла, тоже началось: “Вы хорошо живёте, муж твой зарабатывает, надо бы Коле добавить на машину”.

А когда бабуля мне квартиру свою оставила, то я вообще врагом народа стала. Мать настаивала, чтобы я квартиру продала и разделила на двоих деньги. И вообще, у Саши уже жена беременная, а у меня детей нет и муж зарабатывает. Квартиру ему надо было. Ещё и бабушку едва не доконали тогда, да отец вступился.

Я старалась это всё пропускать мимо насколько могла, но сейчас это было сделать очень сложно.

— Ты чего? Кто звонил?

Богдан уже справился и вернулся ко мне с моей курткой в руках.

— Мама, — отвечаю максимально ровно.

Я как-то мало рассказывала ему о своих семейных дрязгах. Признаться, мне просто стыдно. Но когда-нибудь я расскажу, мы ведь с ним близкие. Ближе, чем с кем-либо вообще в этом мире, кажется.

Он прищуривается, но не говорит ничего. Видимо понимает, что я не в норме. Знаю, что потом обязательно раскрутит на разговор. Дома и поговорим, а пока мне надо просто продышать это.


Спасибо ему за тактичность и личное пространство.

Медведь помогает мне набросить куртку, напоминает про капюшон. Заботливый. Забирает сумку, и мы идём к выходу из клиники.

И прямо в дверях встречаем Ирину.





33




Богдан

Ну конечно, блядь, иначе и быть не могло. В Москве же больше нет ни одной клиники, где можно наблюдать беременность. Хотя о чём это я… Это же Ирина. Она и раньше была мастерицей “удачных” совпадений.

Подкараулить декана, чтобы очень удачно предложить подвезти её в дождь к университету, зная, что та в основном ходит пешком. И вот уже Ира в старших преподах.

Совершенно случайно столкнуться с главврачом больницы на море в отеле, пригласить на кофе, и вот уже и не нужно всей кафедре бегать по медосмотрам. Ирина всё сделала и ей теперь должны.

И вот вдруг она приходит на приём в тот же день, когда и мы с Белочкой.

Только Ира забыла, что я-то с ней жил и хорошо её знаю.

— Доброе утро, — сладко улыбается она. — Какая неожиданная встреча!

— Несомненно, — отвечаю ей спокойно, чувствуя, как каменеют на моём локте тонкие пальцы Карины.

— Малыш, давай спросим папочку, может, он хочет пойти с нами на УЗИ и познакомиться с тобой поближе? — Ирина опускает взгляд на свой уже прилично выпирающий живот и поглаживает его. — Или нет, потому что есть детки любимые, а есть нелюбимые. Но ты не переживай, сыночек, мамочка будет любить тебя за двоих.

Вот нахрена этот цирк устраивать? Чтобы что?

— Если ребёнок мой, а мы проверим это после родов, раз уж сейчас ты отказываешься, он не будет ущемлён, я тебе это уже говорил, — говорю ей твёрдо, чтобы усвоила. Надо заканчивать очередной спектакль и уводить Карину, которая уже побледнела, словно мел. — Нам пора.

Я крепче сжимаю ладонь Белочки и веду её вниз по ступеням. Вроде бы и клиника приличная, а наледь не всю счистили. И небольшого куска хватит, чтобы растянуться. А у них тут, между прочим, беременные шастают!

Машина, запущенная заранее через автозапуск, уже прогрелась. Я открываю пассажирскую дверь и помогаю Карине сесть в салон.

Пока она умащивается и пристёгивается, обхожу машину и сажусь на своё место.

— Домой? — спрашиваю на всякий случай, вдруг она хочет куда-нибудь заехать.

Карина несколько долгих секунд молчит. Вижу, что думает, что принимает какое-то решение. У неё всегда в такие минуты брови чуть сдвинуты.

— Тебе нужно пойти, — говорит негромко, но твёрдо.

— Куда? — не сразу доходит до меня.

— На УЗИ с Ириной.

— Белочка…

— Это тоже твой ребёнок, Богдан, — она поправляет шарф на шее и прячет в него подбородок. — Нельзя любить одних детей сильнее, а других меньше. Это неправильно.

Впервые вижу человека с таким большим сердцем. Без преувеличения. Её хватает и на меня, и на горошинок в животе, и даже на ребёнка моей бывшей.

Невероятная женщина широчайшей души. По-настоящему добрая и искренняя. Открытая.

Ещё и внешне сногсшибательная.

Мне просто охренеть как повезло встретить её. Ни за что не отпущу. Никогда.

Я вздыхают и сжимаю руль. И что делать мне, блин? А что тут будет делать она одна? Точнее, что будет чувствовать?

— Иди, Богдан, иди. Всё нормально. Я подожду. Пока Ваське напишу, она сегодня не на работе — заболела.

Вздохнув, я тянусь к Карине и целую её, а потом выхожу из машины. Если мальчик и правда мой, а, думаю так и есть, Ирка же не совсем конченная, понимает, что это рано или поздно проверить можно, то оставлять его один на один с неадекватной мамашей я права не имею. Я должен знать, как он и что с ним.

Пацан не виноват, что пока он в животе сидел, мать поблядовала и родители разосрались.

Возвращаюсь в клинику и подхожу к тому же кабинету УЗИ как раз когда Ирина входит внутрь. Придерживаю дверь и тоже вхожу.