Убить пересмешника
Часть 37 из 60 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Одну минуту, сэр, – дружелюбно сказал Аттикус. – Вы разрешите задать вам два-три вопроса?
Мистер Юэл попятился к свидетельскому креслу, сел и уставился на Аттикуса высокомерным и подозрительным взглядом – в округе Мейкомб свидетели всегда так смотрят на адвоката противной стороны.
– Мистер Юэл, – начал Аттикус, – в тот вечер, видимо, вы много бегали. Помнится, вы сказали, что бежали к дому, подбежали к окну, вбежали в дом, подбежали к Мэйелле, побежали за мистером Тейтом. А за доктором вы заодно не сбегали?
– А на что он мне сдался? Я и сам видел, что к чему.
– Одного я все-таки не понимаю, – сказал Аттикус. – Разве вас не беспокоило состояние Мэйеллы?
– Еще как, – сказал мистер Юэл. – Я ведь сам видел, кто тут виноватый.
– Нет, я не о том. Вы не подумали, что характер нанесенных ей увечий требует немедленного медицинского вмешательства?
– Чего это?
– Вы не подумали, что к ней сейчас же надо позвать доктора?
Свидетель отвечал – нет, не подумал, он отродясь не звал в дом докторов, а если их звать, выкладывай пять долларов.
– Это все? – спросил он.
– Не совсем, – небрежно заметил Аттикус. – Мистер Юэл, вы ведь слышали показания шерифа, не так ли?
– Чего это?
– Вы находились в зале суда, когда мистер Гек Тейт сидел на вашем теперешнем месте, не так ли? И вы слышали все, что он говорил, не так ли?
Мистер Юэл подумал-подумал и, видно, решил, что ничего опасного в этом вопросе нет.
– Да, слыхал, – сказал он.
– Вы согласны, что он правильно описал увечья, нанесенные Мэйелле?
– Чего еще?
Аттикус обернулся к мистеру Джилмеру и улыбнулся. Мистер Юэл, видно, решил не баловать защитника вежливым обхождением.
– Мистер Тейт показал, что правый глаз у Мэйеллы был подбит, и лицо…
– Ну да, – сказал свидетель, – Тейт правильно говорил, я со всем согласный.
– Значит, согласны? – мягко сказал Аттикус. – Я только хотел удостовериться.
Он подошел к секретарю, сказал что-то, и секретарь несколько минут подряд развлекал нас показаниями мистера Тейта, – читал он их так выразительно, точно это были цифры из биржевого бюллетеня:
«…который глаз… левый… а да верно стало быть это правый у нее правый глаз был подбит мистер Финч теперь я припоминаю и щека и вся… (секретарь перевернул страницу) вся эта сторона была в ссадинах и распухла… шериф повторите пожалуйста что вы сказали… я сказал у нее подбит был правый глаз…»
– Благодарю вас, Берт, – сказал Аттикус. – Вы слышали это еще раз, мистер Юэл. Имеете вы что-либо к этому добавить? Согласны ли вы с показаниями шерифа?
– Тейт все верно говорил. У нее под глазом был фонарь, и сама вся избитая.
Этот человечек, видно, уже позабыл, как его сперва пристыдил судья. Он явно решил, что Аттикус противник не опасный. Он опять раскраснелся, напыжился, выгнул грудь колесом и больше прежнего стал похож на рыжего петуха. Мне показалось, он сейчас лопнет от важности, и тут Аттикус спросил:
– Мистер Юэл, умеете ли вы читать и писать?
– Протестую, – прервал мистер Джилмер. – Непонятно, при чем тут грамотность свидетеля, вопрос несущественный и к делу не относится.
Судья Тейлор хотел что-то сказать, но Аттикус его опередил:
– Ваша честь, если вы разрешите задать этот вопрос и в дополнение еще один, вы все поймете.
– Хорошо, попробуем, – сказал судья Тейлор, – но смотрите, чтобы мы действительно поняли, Аттикус. Протест отклоняется.
Мистер Джилмер, кажется, с таким же любопытством, как и все мы, ждал ответа: при чем тут образование мистера Юэла?
– Повторяю вопрос, – сказал Аттикус. – Умеете вы читать и писать?
– Ясно, умею.
– Не будете ли вы любезны доказать нам это и написать свою фамилию?
– Ясно, докажу. А как же, по-вашему, я расписываюсь, когда получаю пособие?
Ответ мистера Юэла пришелся по вкусу его согражданам. Внизу зашептались, захихикали – видно, восхищались его храбростью.
Я забеспокоилась. Аттикус как будто знает, что делает, а все-таки мне казалось – он дал маху. Никогда, никогда, никогда на перекрестном допросе не задавай свидетелю вопрос, если не знаешь заранее, какой будет ответ, – это правило я усвоила с колыбели. А то ответ может оказаться совсем не такой, как надо, и погубит все дело.
Аттикус полез во внутренний карман и достал какой-то конверт, потом из жилетного кармана вытащил самопишущую ручку. Он двигался медленно, с ленцой и повернулся так, чтобы его хорошо видели все присяжные. Он снял колпачок самописки и аккуратно положил на стол. Легонько встряхнул ручку и вместе с конвертом подал ее свидетелю.
– Не будете ли вы так любезны расписаться вот здесь? – сказал он. – И пожалуйста, чтобы все присяжные видели, как вы это делаете.
Мистер Юэл расписался на обратной стороне конверта, очень довольный собой, поднял голову – и встретил изумленный взгляд судьи Тейлора; судья уставился на него так, будто на свидетельском месте вдруг пышно зацвела гардения; мистер Джилмер тоже смотрел удивленно, даже привстал. И все присяжные смотрели на Юэла, один даже подался вперед и обеими руками ухватился за барьер.
– Чего не видали? – спросил свидетель.
– Вы, оказывается, левша, мистер Юэл, – сказал судья Тейлор.
Мистер Юэл сердито обернулся к нему и сказал – при чем тут левша, он человек богобоязненный, и нечего Аттикусу Финчу над ним измываться. Всякие жулики-адвокатишки вроде Аттикуса Финча всегда над ним измывались и его обжуливали. Он уже говорил, как чего было, и еще хоть сорок раз скажет то же самое. Так он и сделал. На новые вопросы Аттикуса он твердил одно: он заглянул в окно, спугнул черномазого, потом побежал к шерифу. В конце концов Аттикус его отпустил.
Мистер Джилмер задал ему еще один вопрос:
– Кстати, насчет того, что вы подписываетесь левой рукой: может быть, вы одинаково пользуетесь обеими руками, мистер Юэл?
– Ясно, нет. Я и одной левой управляюсь не хуже всякого другого. Не хуже всякого другого, – повторил он, злобно глянув в сторону защиты.
Джим втихомолку ужасно веселился. Он легонько постукивал кулаком по перилам и один раз прошептал:
– Теперь мы его приперли к стенке.
Я вовсе так не думала. По-моему, Аттикус старался доказать, что мистер Юэл мог и сам исколотить Мэйеллу. Это я поняла. Раз у нее подбит правый глаз и разбита правая сторона лица, значит, ее исколотил левша. Шерлок Холмс и Джим Финч тоже так подумали бы. Но может быть, и Том Робинсон тоже левша. Как и мистер Гек Тейт, я представила, что передо мной кто-то стоит, вообразила себе стремительную схватку и решила – наверно, Том Робинсон держал Мэйеллу правой рукой, а колотил левой. Я сверху посмотрела на него. Он сидел к нам спиной, но видно было, какие у него широкие плечи и крепкая шея. Конечно, он без труда бы с ней справился. Напрасно Джим цыплят до осени считает.
Глава 18
Но тут кто-то прогудел:
– Мэйелла Вайолет Юэл!
На свидетельское место пошла молодая девушка. Пока она с поднятой рукой клялась говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, и да поможет ей Бог, она казалась тоненькой и хрупкой, а потом села в кресло лицом к нам, и стало видно, что она крепкая и, наверно, привыкла к тяжелой работе.
У нас в округе сразу узнаешь, кто моется часто, а кто раз в год. Мистер Юэл был весь как ошпаренный, будто кожа у него стала особенно чувствительной и беззащитной, когда с нее содрали слой за слоем всю грязь. А Мэйелла, видно, старалась быть опрятной, и я вспомнила про красные герани во дворе Юэлов.
Мистер Джилмер попросил Мэйеллу рассказать присяжным своими словами, что произошло вечером двадцать первого ноября прошлого года, «своими словами, пожалуйста».
Мэйелла сидела и молчала.
– Где вы были в тот вечер в сумерки? – терпеливо начал мистер Джилмер.
– На крыльце.
– На котором крыльце?
– У нас только одно крыльцо, спереди.
– Что вы делали на крыльце?
– Ничего.
Вмешался судья Тейлор:
– Вы просто нам расскажите, что произошло. Вы разве не можете рассказать?
Мэйелла вытаращила на него глаза и вдруг заплакала. Она зажала рот руками и всхлипывала все громче. Судья Тейлор дал ей поплакать, потом сказал:
– Ну хватит. Только говори правду, и никого не надо бояться. Я понимаю, тебе все это непривычно, но стыдного тут ничего нет и страшного тоже. Чего ты так испугалась?
Мэйелла что-то сказала себе в ладони.
– Что такое? – переспросил судья.
– Вон его, – всхлипнула она и показала на Аттикуса.
– Мистера Финча?
Мистер Юэл попятился к свидетельскому креслу, сел и уставился на Аттикуса высокомерным и подозрительным взглядом – в округе Мейкомб свидетели всегда так смотрят на адвоката противной стороны.
– Мистер Юэл, – начал Аттикус, – в тот вечер, видимо, вы много бегали. Помнится, вы сказали, что бежали к дому, подбежали к окну, вбежали в дом, подбежали к Мэйелле, побежали за мистером Тейтом. А за доктором вы заодно не сбегали?
– А на что он мне сдался? Я и сам видел, что к чему.
– Одного я все-таки не понимаю, – сказал Аттикус. – Разве вас не беспокоило состояние Мэйеллы?
– Еще как, – сказал мистер Юэл. – Я ведь сам видел, кто тут виноватый.
– Нет, я не о том. Вы не подумали, что характер нанесенных ей увечий требует немедленного медицинского вмешательства?
– Чего это?
– Вы не подумали, что к ней сейчас же надо позвать доктора?
Свидетель отвечал – нет, не подумал, он отродясь не звал в дом докторов, а если их звать, выкладывай пять долларов.
– Это все? – спросил он.
– Не совсем, – небрежно заметил Аттикус. – Мистер Юэл, вы ведь слышали показания шерифа, не так ли?
– Чего это?
– Вы находились в зале суда, когда мистер Гек Тейт сидел на вашем теперешнем месте, не так ли? И вы слышали все, что он говорил, не так ли?
Мистер Юэл подумал-подумал и, видно, решил, что ничего опасного в этом вопросе нет.
– Да, слыхал, – сказал он.
– Вы согласны, что он правильно описал увечья, нанесенные Мэйелле?
– Чего еще?
Аттикус обернулся к мистеру Джилмеру и улыбнулся. Мистер Юэл, видно, решил не баловать защитника вежливым обхождением.
– Мистер Тейт показал, что правый глаз у Мэйеллы был подбит, и лицо…
– Ну да, – сказал свидетель, – Тейт правильно говорил, я со всем согласный.
– Значит, согласны? – мягко сказал Аттикус. – Я только хотел удостовериться.
Он подошел к секретарю, сказал что-то, и секретарь несколько минут подряд развлекал нас показаниями мистера Тейта, – читал он их так выразительно, точно это были цифры из биржевого бюллетеня:
«…который глаз… левый… а да верно стало быть это правый у нее правый глаз был подбит мистер Финч теперь я припоминаю и щека и вся… (секретарь перевернул страницу) вся эта сторона была в ссадинах и распухла… шериф повторите пожалуйста что вы сказали… я сказал у нее подбит был правый глаз…»
– Благодарю вас, Берт, – сказал Аттикус. – Вы слышали это еще раз, мистер Юэл. Имеете вы что-либо к этому добавить? Согласны ли вы с показаниями шерифа?
– Тейт все верно говорил. У нее под глазом был фонарь, и сама вся избитая.
Этот человечек, видно, уже позабыл, как его сперва пристыдил судья. Он явно решил, что Аттикус противник не опасный. Он опять раскраснелся, напыжился, выгнул грудь колесом и больше прежнего стал похож на рыжего петуха. Мне показалось, он сейчас лопнет от важности, и тут Аттикус спросил:
– Мистер Юэл, умеете ли вы читать и писать?
– Протестую, – прервал мистер Джилмер. – Непонятно, при чем тут грамотность свидетеля, вопрос несущественный и к делу не относится.
Судья Тейлор хотел что-то сказать, но Аттикус его опередил:
– Ваша честь, если вы разрешите задать этот вопрос и в дополнение еще один, вы все поймете.
– Хорошо, попробуем, – сказал судья Тейлор, – но смотрите, чтобы мы действительно поняли, Аттикус. Протест отклоняется.
Мистер Джилмер, кажется, с таким же любопытством, как и все мы, ждал ответа: при чем тут образование мистера Юэла?
– Повторяю вопрос, – сказал Аттикус. – Умеете вы читать и писать?
– Ясно, умею.
– Не будете ли вы любезны доказать нам это и написать свою фамилию?
– Ясно, докажу. А как же, по-вашему, я расписываюсь, когда получаю пособие?
Ответ мистера Юэла пришелся по вкусу его согражданам. Внизу зашептались, захихикали – видно, восхищались его храбростью.
Я забеспокоилась. Аттикус как будто знает, что делает, а все-таки мне казалось – он дал маху. Никогда, никогда, никогда на перекрестном допросе не задавай свидетелю вопрос, если не знаешь заранее, какой будет ответ, – это правило я усвоила с колыбели. А то ответ может оказаться совсем не такой, как надо, и погубит все дело.
Аттикус полез во внутренний карман и достал какой-то конверт, потом из жилетного кармана вытащил самопишущую ручку. Он двигался медленно, с ленцой и повернулся так, чтобы его хорошо видели все присяжные. Он снял колпачок самописки и аккуратно положил на стол. Легонько встряхнул ручку и вместе с конвертом подал ее свидетелю.
– Не будете ли вы так любезны расписаться вот здесь? – сказал он. – И пожалуйста, чтобы все присяжные видели, как вы это делаете.
Мистер Юэл расписался на обратной стороне конверта, очень довольный собой, поднял голову – и встретил изумленный взгляд судьи Тейлора; судья уставился на него так, будто на свидетельском месте вдруг пышно зацвела гардения; мистер Джилмер тоже смотрел удивленно, даже привстал. И все присяжные смотрели на Юэла, один даже подался вперед и обеими руками ухватился за барьер.
– Чего не видали? – спросил свидетель.
– Вы, оказывается, левша, мистер Юэл, – сказал судья Тейлор.
Мистер Юэл сердито обернулся к нему и сказал – при чем тут левша, он человек богобоязненный, и нечего Аттикусу Финчу над ним измываться. Всякие жулики-адвокатишки вроде Аттикуса Финча всегда над ним измывались и его обжуливали. Он уже говорил, как чего было, и еще хоть сорок раз скажет то же самое. Так он и сделал. На новые вопросы Аттикуса он твердил одно: он заглянул в окно, спугнул черномазого, потом побежал к шерифу. В конце концов Аттикус его отпустил.
Мистер Джилмер задал ему еще один вопрос:
– Кстати, насчет того, что вы подписываетесь левой рукой: может быть, вы одинаково пользуетесь обеими руками, мистер Юэл?
– Ясно, нет. Я и одной левой управляюсь не хуже всякого другого. Не хуже всякого другого, – повторил он, злобно глянув в сторону защиты.
Джим втихомолку ужасно веселился. Он легонько постукивал кулаком по перилам и один раз прошептал:
– Теперь мы его приперли к стенке.
Я вовсе так не думала. По-моему, Аттикус старался доказать, что мистер Юэл мог и сам исколотить Мэйеллу. Это я поняла. Раз у нее подбит правый глаз и разбита правая сторона лица, значит, ее исколотил левша. Шерлок Холмс и Джим Финч тоже так подумали бы. Но может быть, и Том Робинсон тоже левша. Как и мистер Гек Тейт, я представила, что передо мной кто-то стоит, вообразила себе стремительную схватку и решила – наверно, Том Робинсон держал Мэйеллу правой рукой, а колотил левой. Я сверху посмотрела на него. Он сидел к нам спиной, но видно было, какие у него широкие плечи и крепкая шея. Конечно, он без труда бы с ней справился. Напрасно Джим цыплят до осени считает.
Глава 18
Но тут кто-то прогудел:
– Мэйелла Вайолет Юэл!
На свидетельское место пошла молодая девушка. Пока она с поднятой рукой клялась говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, и да поможет ей Бог, она казалась тоненькой и хрупкой, а потом села в кресло лицом к нам, и стало видно, что она крепкая и, наверно, привыкла к тяжелой работе.
У нас в округе сразу узнаешь, кто моется часто, а кто раз в год. Мистер Юэл был весь как ошпаренный, будто кожа у него стала особенно чувствительной и беззащитной, когда с нее содрали слой за слоем всю грязь. А Мэйелла, видно, старалась быть опрятной, и я вспомнила про красные герани во дворе Юэлов.
Мистер Джилмер попросил Мэйеллу рассказать присяжным своими словами, что произошло вечером двадцать первого ноября прошлого года, «своими словами, пожалуйста».
Мэйелла сидела и молчала.
– Где вы были в тот вечер в сумерки? – терпеливо начал мистер Джилмер.
– На крыльце.
– На котором крыльце?
– У нас только одно крыльцо, спереди.
– Что вы делали на крыльце?
– Ничего.
Вмешался судья Тейлор:
– Вы просто нам расскажите, что произошло. Вы разве не можете рассказать?
Мэйелла вытаращила на него глаза и вдруг заплакала. Она зажала рот руками и всхлипывала все громче. Судья Тейлор дал ей поплакать, потом сказал:
– Ну хватит. Только говори правду, и никого не надо бояться. Я понимаю, тебе все это непривычно, но стыдного тут ничего нет и страшного тоже. Чего ты так испугалась?
Мэйелла что-то сказала себе в ладони.
– Что такое? – переспросил судья.
– Вон его, – всхлипнула она и показала на Аттикуса.
– Мистера Финча?