Убить пересмешника

Джим смотрел на отца, разинув рот.

– Ты ведь, кажется, хочешь быть юристом? – Аттикус как-то подозрительно поджал губы, словно они у него расплывались.

Джим решил, что выкручиваться бесполезно, и промолчал. Аттикус ушел в дом за какими-то бумагами, которые он с утра забыл захватить, и тогда только Джим сообразил, что попался на старую-престарую юридическую уловку. Он стоял на почтительном расстоянии от крыльца и дожидался, чтобы Аттикус вышел из дому и опять направился в город. И когда Аттикус отошел так далеко, что уже не мог услышать, Джим заорал ему вслед:

– Хотел быть юристом, а теперь еще подумаю!





Глава 6




– Хорошо, – сказал Аттикус, когда Джим спросил, можно ли нам посидеть с Диллом у пруда мисс Рейчел, ведь завтра Дилл уезжает. – Попрощайся с ним за меня, на будущий год летом мы его ждем.

Мы перепрыгнули через низенькую ограду между нашей подъездной дорожкой и двором мисс Рейчел. Джим крикнул перепелом, из темноты отозвался Дилл.

– До чего тихо, ни ветерка, – сказал Джим. – Глядите.

Он показал на восток. За садом мисс Моди вставала большущая луна.

– Даже вроде от нее жарко, – сказал Джим.

– Что на ней сегодня, крест? – спросил Дилл, не поднимая головы. Он мастерил из бечевки и обрывка газеты папиросу.

– Нет, просто женщина. Не зажигай эту штуку, Дилл, будет вонь на весь город.

Когда в Мейкомбе смотришь на луну, видно, что там женщина. Она сидит перед зеркалом и расчесывает волосы.

– Без тебя нам будет скучно, – сказала я Диллу. – Может, пойдем караулить мистера Эйвери?

Мистер Эйвери снимал квартиру напротив миссис Генри Лафайет Дюбоз. По воскресеньям он с блюдом в руках собирал в церкви пожертвования; кроме этого, он каждый вечер до девяти часов сидел на крыльце и чихал. Однажды вечером нам посчастливилось увидать одно представление – наверно, оно было единственное, сколько мы потом ни караулили, оно не повторилось. Мы спускались с крыльца мисс Рейчел, как вдруг Дилл остановил нас:

– Ух, поглядите!

И показал через улицу. Сперва мы только и увидали заросшую глицинией веранду, а потом оказалось – из листвы бьет струя, описывает дугу и, наверно, за добрых десять футов оттуда падает на землю, в круг желтого света от уличного фонаря. Джим сказал – мистер Эйвери не попадает в яблочко, Дилл сказал – он, наверно, выпивает по бочке в день: они заспорили, кто попадет дальше и ловчее, а я в этом состязании не участвовала, потому что не отличалась талантами в этой области, и опять почувствовала себя отверженной.

Дилл потянулся, зевнул и сказал что-то чересчур небрежно:

– Придумал. Пошли гулять.

Так я ему и поверила! В Мейкомбе никто не ходит гулять просто так, без цели.

– А куда, Дилл?

Дилл мотнул головой в южном направлении.

– Ладно, – сказал Джим.

Я запротестовала было, но он сказал самым сладким голоском:

– А ты с нами не ходи, ангелочек, тебя никто не просит.

– И тебя не просят. Забыл, как…

Но Джим не любил вспоминать прежние неудачи: из всего, что сказал тогда Аттикус, он, видно, только и усвоил, как ловко юристы умеют докапываться до правды.

– А мы ничего такого и не делаем, Глазастик, мы только дойдем до фонаря и обратно.

Мы молча брели по тротуару и прислушивались к скрипу качелей на соседских верандах, к тихим по-вечернему голосам взрослых на улице. Время от времени до нас доносился смех мисс Стивени Кроуфорд.

– Ну? – сказал Дилл.

– Ладно, – сказал Джим. – Шла бы ты домой, Глазастик.

– А вы что будете делать?

Они только собирались заглянуть в окно с оторванным ставнем – вдруг увидят Страшилу Рэдли? – а я, если не хочу идти с ними, могу сейчас же отправляться домой и держать свой длинный язык за зубами, вот и все.

– А почему это вам взбрело дожидаться нынешнего вечера?


Потому что вечером их никто не увидит, потому что Аттикус в это время по уши уйдет в книжку и если настанет конец света, он и то не заметит, и если Страшила Рэдли их убьет, так у них пропадут не каникулы, а учение, и потому что в темном доме легче что-нибудь разглядеть темным вечером, а не средь бела дня, понятно мне это?

– Джим, ну пожалуйста…

– В последний раз тебе говорю, Глазастик, не канючь – или убирайся домой. Ей-богу, ты становишься самой настоящей девчонкой!

После этого у меня уже не оставалось выбора, и я пошла с ними. Мы решили подлезть под проволочную изгородь на задворках Рэдли – там не так опасно, что нас увидят. За изгородью с той стороны был большой сад и узкий деревянный сарайчик.

Джим приподнял нижнюю проволоку и махнул Диллу: пролезай. Я полезла следом и подержала проволоку, пока пролезал Джим. Он еле протиснулся.

– Только тихо, – прошептал он. – Да смотрите не наткнитесь на кольраби, а то будет такой треск – мертвецы проснутся.

После таких наставлений я ползла как черепаха. Потом увидела при свете луны, что Джим уже далеко и машет нам, и двинулась быстрей. Мы подошли к калитке, ведущей на задний двор. Джим тронул ее. Калитка заскрипела.

– Плюньте на нее, – зашептал Дилл.

– Завел ты нас, Джим, – пробормотала я. – Как мы потом выберемся?

– Тс-с… Плюй на петли, Глазастик.

Мы плевали, пока не пересохло во рту, потом Джим осторожно отворил калитку. Мы были на задворках.

С тыла дом Рэдли выглядел еще неприветливей, чем с фасада: во всю стену тянулась ветхая, полуразвалившаяся веранда, на нее выходили две двери, между ними два темных окна. С одного края крышу веранды подпирал не столб, а неотесанное бревно. В углу стояла приземистая печурка; над нею висела вешалка для шляп, призрачно поблескивало зеркало, и в нем отражался лунный свет.

Джим тихо охнул и замер на одной ноге, не решаясь ступить второй.

– Чего ты?

– Куры… – шепнул он еле слышно.

Да, со всех сторон нас ждали невидимые препятствия. Дилл впереди тоже на что-то наткнулся и выдохнул: «О господи!» Мы прокрались за угол дома, к окну с болтающимся ставнем. Заглянуть в окно Джим не мог – не хватало нескольких дюймов росту.

– Сейчас я тебя подсажу, – прошептал он Диллу. – Нет, погоди.

Он взял меня за руку, мы сделали из рук седло и подняли Дилла. Он ухватился за подоконник.

– Скорей, – прошептал Джим, – долго мы тебя не удержим.

Дилл стукнул меня по плечу, и мы опустили его на землю.

– Что видел?

– Ничего. Шторы. Но где-то там светится огонек.

– Пошли отсюда, – зашептал Джим. – Поворачиваем назад. Ш-ш, – зашипел он, когда я хотела возразить.

– Попробуем с той стороны, – сказал Дилл.

– Не надо, – взмолилась я.

Дилл приостановился и пропустил Джима вперед. Джим хотел подняться на заднюю веранду, у него под ногой скрипнула ступенька. Он замер, потом осторожно передвинулся. Ступенька молчала. Через две следующие он занес ногу на веранду и чуть не потерял равновесие. Но все-таки не упал и осторожно опустился на колени. Подполз к окну, поднял голову и заглянул внутрь.

И тут я увидела тень. Тень человека в шляпе. Сперва я подумала – это дерево, но ветра не было, а стволы ходить не умеют. Веранда была залита лунным светом, и тень, четкая, будто вырезанная ножницами, направлялась к Джиму.

После меня ее увидел Дилл. Он закрыл лицо руками.

Потом тень упала на Джима, и он увидел ее. Он прикрыл голову руками и замер.

Тень остановилась в двух шагах от Джима. Подняла руки, потом опустила. Потом повернулась, опять прошла по Джиму, по веранде и скрылась за домом так же неслышно, как появилась.

Джим спрыгнул с веранды и кинулся к нам. Распахнул калитку, протолкнул в нее нас с Диллом и погнал между грядками кольраби. На полдороге я споткнулась, и тут грянул выстрел.

Дилл и Джим растянулись на земле рядом со мной. Джим дышал, как загнанная лошадь.

– Через школьный двор… скорей, Глазастик!

Он придержал нижнюю проволоку, мы с Диллом перекатились на ту сторону и уже почти добежали до густой тени одинокого дуба на школьном дворе, хватились, а Джима с нами нет. Побежали назад, а Джим застрял в проволоке и старается вылезть из штанов. Наконец высвободился и в одних трусах побежал к дубу.

Но вот мы и за дубом. И тут мы совсем оцепенели, один только Джим не потерял способности соображать:

– Надо скорее домой, а то нас хватятся.

Мы бежим по школьному двору, проползаем под изгородью на Олений луг, что за нашим домом, потом через вторую изгородь – к нам на задворки, на крыльцо, и тут Джим дал нам передохнуть. Отдышавшись, мы с самым невинным видом проходим в палисадник. Выглядываем на улицу и видим, у ворот Рэдли собрались соседи.