Тысяча первая ночь и утро следующего дня
Часть 33 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Да, Виктор, удивительное приключилось дело. Я и подумать не мог, на какие поступки вдохновляет людей вера! Все, что с нами случилось… Это так невероятно!
– Неужели вера может быть сильна настолько? Возможно ли, что когда-нибудь мы проснёмся и увидим мир без религий?
– Это навряд ли. Для этого должна измениться сама природа человека. До тех пор, пока наш разум находится во власти крови, мы обречены во что-то верить. Пока наши поступки продиктованы инстинктами – мы будет поклоняться. Это своеобразный атрибут развития нашей цивилизации, наша отличительная особенность. Мы пока ещё дети, не умеющие мыслить, но желающие верить. Но если когда-нибудь мы дорастём до другого восприятия мира, до уровня землян в космическом понимании – вот тогда и наступит мир без религий. Но, боюсь, что тогда нам станут неинтересны и пирамиды, и Черный Камень, и многое другое. Так что даже слепая бездоказательная вера пока что всё же лучше, чем пустота…
Наверное, в этих словах было нечто такое, что заставило Виктора поверить в то, что он и сам до последнего времени считал невозможным, и в существовании чего он боялся признаться. Но сейчас он не в силах был сдерживать мучавшее его признание:
– Джон, я давно хотел вам сказать, но всё не было возможности. Да и, если честно, я не очень-то хотел в это верить. Это насчет туннеля… Нашего туннеля до пирамиды. Вы помните – тогда, после взрыва, когда нам осталось убрать последние камни перед выходом в подвал, я отправился в грот за сумкой с инструментом?
– Да, конечно, помню. Вы тогда ещё вернулись назад с таким странным видом, что я, право, и не знал, что думать…
– Ничего удивительного. Больше всего на свете мне не хотелось возвращаться в этот каменный мешок. Я полз по туннелю, каждую секунду ожидая, что он обрушится на меня сверху, или же, наоборот, провалится вниз. Тут ещё этот чертов фонарь начал моргать и гаснуть; я совсем потерял голову от страха и почти ничего не соображал. Наконец, я очутился в гроте и начал искать свою сумку. Она лежала у стены, придавленная камнями. Я начал осторожно разбирать этот завал, чтобы не обрушить нависающие сверху слои породы. Камни там лежали очень плотно, и я почти ломал об них ногти, пытаясь побыстрее высвободить сумку. Нервы были на пределе, я очень спешил и в отчаянии резко дёрнул сумку за ремень. Она поддалась, и тотчас же большой кусок стены грота обрушился мне под ноги. От неожиданности я выронил фонарик, он погас, и наступила кромешная тьма. Несколько секунд я, как парализованный, стоял, боясь пошевельнуться в ожидании последующих обрушений. Но всё было тихо. «Только бы не потерять фонарь!» – думал я тогда. Без света я бы точно умер со страха. К счастью, фонарик быстро нашёлся, и я тут же его включил. Как только луч фонаря упал на стену, я увидел это… Поначалу я подумал, что зрение обманывает меня, и я вижу вовсе не то, что было на самом деле. В тот момент у меня не было ни единой причины оставаться там ещё хоть на одну секунду. Все мои мысли были только о том, как бы побыстрее выбраться из этой каменной дыры. Но то, что я увидел, заставило меня позабыть о спасении…
– Так что же это было? – в глазах у Джона вновь загорелся азартный огонёк искателя приключений.
– В том месте, где осыпались камни, я увидел часть стены… Аккуратной, ровной каменной кладки! Это точно были камни, сложенные рукой человека!
– Да бросьте вы, Виктор! Может, вам действительно показалось? Мало ли что могло померещиться, когда из темноты возвращаешься к свету!
– И я сам так сначала подумал. Во мне тогда боролись два желания: поскорее подойти поближе и всё хорошенько рассмотреть. И второе – так же быстро развернуться и уйти. Я совсем не помню, как и почему я оказался у стенки, и что заставило меня смахнуть пыль с этих камней… И когда пыль исчезла, я увидел ещё кое-что… На камнях были высечены иероглифы, знаки! Они были там повсюду!
– Не может быть! Не может быть! Если это действительно так… Вы понимаете, что именно вы нашли!? Черт побери! Если это то, о чём я сейчас подумал, то мы были всего в одном шаге от…
Но договорить он не успел. В этот момент появился сопровождающий офицер и обратился к Виктору:
– Ваш самолёт готов. Вы должны идти немедленно!
Это была не просьба, а приказ. Виктору пришлось подчиниться. Последняя загадка, объединяющая их в этом деле, так и осталась неразрешённой. Но Виктор уже знал, что именно так оно и должно было быть – если вопрос задан, то дверь всегда должна оставаться открытой, чтобы можно было вернуться за ответом. Теперь он чувствовал в себе эту потребность снова войти в эту дверь и уже не возвращаться без ответов на свои вопросы. Почувствовал это и Джон. Он достал из сумки свой знаменитый блокнот в кожаном переплете и вручил его Виктору со следующими словами:
– Возьмите! Теперь он ваш. Там много всего интересного, о чём я не успел вам рассказать. Прочтите его по дороге. Пусть это будет для вас как первая страница нового приключения, как напутствие в новой жизни. По правде говоря, жаль с ним расставаться. Я так и не привык ко всем этим новомодным планшетам и коммуникаторам. И ничуть об этом не жалею, потому как ничто не может сравниться с перелистыванием страниц в старом добром блокноте! Храните его. И прощайте!
Они разошлись в разные стороны так же внезапно, как и когда-то встретились. Никакие эмоции и дружеские объятия были здесь неуместны. Опасность для них всё ещё сохранялась, пока они находились на земле Королевства, и им не следовало привлекать к себе излишнего внимания и задерживаться с разговорами. Когда Джон оглянулся, Виктора уже не было видно. Вместе с другим офицером Джон проследовал в служебную зону аэропорта и через несколько минут оказался в каком-то подсобном помещении у линии по сортировке багажа. Это, вероятно, была комната отдыха персонала. Здесь стояли шкафчики с одеждой, кухонный стол, холодильник, а на нём – старый запыленный телевизор, по которому как раз шла новостная программа. Офицер приказал ему ждать и ненадолго вышел. Джон, успевший за последнее время забыть, что такое телевизор и новости, с интересом стал вглядываться в происходящее на экране. Тем более, что вскоре на нём появился один его старый знакомый, при виде которого Джон только присвистнул – «Ну и дела! Рад вас видеть снова, Господин Секретарь!»
Да, это был прямой эфир из Каира, где Заид собрал все новостные агентства для своего исторического заявления. Журналисты со всего мира прибыли на пресс-конференцию в ожидании новых сенсаций и открытий. В зале царили суета и волнение. Все в полный голос обсуждали причину, по которой здесь было собрано столько журналистов и телевизионщиков. Причина, впрочем, была всем известна – ожидалось, что после длительного молчания, породившего множество слухов и сплетен, Комитет по охране древностей наконец-то прольёт свет на недавние события вокруг пирамид. Но не только это ожидала сегодня услышать пишущая и снимающая братия. Ходили упорные слухи о неком дополнительном сенсационном заявлении, также как-то связанным с недавней террористической вылазкой на плато Гиза.
«Интересно – он уже знает или ещё нет?» – подумал Джон, пытаясь по выражению лица Заида угадать степень его осведомлённости. Но Заид или умело скрывал свои внутренние переживания, или намеренно придавал лицу официальную невозмутимость. Он появился перед публикой под вспышки фотокамер в привычном для него образе – сошедшего с киноэкрана двойника Индианы Джонса в своей неизменной шляпе «explorer hat». Не хватало только кнута и револьвера. Заид вышел к микрофону, и тотчас же его лицо преобразилось, официальная маска была сорвана, и, подобно шекспировскому герою, он стал не просто говорить, а исполнять слова из своей театральной роли:
– Итак, господа, мы уже не в первый раз собираемся здесь для официальных заявлений. Со многими из вас я давно и плотно общаюсь, и наше совместное сотрудничество насчитывает не один десяток лет. Но сегодня – не совсем обычный день. Повод, по которому я собрал вас здесь, заслуживает особого внимания и отношения. Сегодня речь пойдёт не столько о научных достижениях, трагических событиях и внешних воздействиях, сколько о неком новом, знаковом повороте в нашем отношении к самому предмету археологии… Мы постепенно подошли к обнаружению той проблемы, что в последнее время мешала нам продвинуться вперёд, делала бессмысленной наши старания, нивелировала все наши усилия. Речь пойдёт о мнимом ощущении стабильности, в котором мы привыкли себя ощущать за последние годы, и которое, на примере недавних ужасных событий, сыграло с нами очень злую шутку…
Всем вам хорошо известны наши усилия по сохранению величайшего культурного наследия Египта. Работы на Ступенчатой пирамиде Джосера, сохранение Серапеума, борьба с грунтовыми водами здесь, в Гизе, и многие другие аналогичные проекты достойны самой высокой оценки. Несомненно, что за последние двадцать-тридцать лет мы сумели сделать для защиты памятников древности столько, сколько не сделало ни одно правительство или учреждение за всю недавнюю историю Египта. И тут возникает вопрос – достаточно ли было сделано на сегодня, чтобы уверенно смотреть в будущее?
Этот вопрос очень удачно предваряет следующую часть моего выступления. Этот вопрос, на самом деле, я постоянно задаю себе на протяжении нескольких лет. Я спрашиваю сам себя – как нам оценить проделанную работу? Была ли она достаточной и эффективной? Не пора ли нам подвести итог?
Мне кажется, что пришло время остановиться, оглянуться назад и переосмыслить будущее археологии как науки. Есть ли оно вообще? Недавно мне довелось услышать мнение одного человека, который прямо сказал, что у археологии нет будущего. Он спросил меня – «Что останется археологам на ближайшие сто-двести лет? Ковыряться в помойках и мусорных полигонах современности? Что интересного останется после нас?»
И в этот момент мне показалось, что он был прав. Просто оглянитесь вокруг – весь мир завален сломанным барахлом и пустой упаковкой. Кто в будущем будет восторгаться выброшенным на помойку кухонным комбайном или жестянкой из-под «колы»? Боюсь, что нашим потомкам наш мир будет неинтересен, и новых музеев для нас не построят. Сегодня мы просеиваем тонны песка в надежде извлечь хотя бы один предмет из Древнего Царства, будь то простой глиняный черепок или изысканное украшение. Мы рады любому материальному свидетельству того времени, ведь их осталось так мало… При этом наш современный мир до предела заполнен материально, но духовно над ним довлеет пустота. Мы уже давно не в состоянии породить настоящих шедевров наподобие маски Тутанхамона или бюста Нефертити. Мы способны только на серийное производство миллионов единиц одноразовой продукции.
Древние египтяне оставили после себя пирамиды. После нас останутся только горы мусора, которые скоро станут выше самих пирамид. В своей одержимости материальным производством мы совершенно не заботимся о сохранении духа и образа нашего времени для последующих поколений. Возможно, так и должно быть, таков для нас приговор истории. Я не говорю сейчас о библиотеках, фото, видео и мультимедиа материалах. Этого после нас останется в избытке. Но этим невозможно будет восторгаться, это не получится возвести на пьедестал. Если истории угодно, чтобы после нас остались только серверы с терабайтами оцифрованной информации – значит, так и должно быть. Если наше время не породило достойных свидетельств своего существования, то оно и будет по-своему забыто…
Между тем у нас есть то, что за тысячи лет уже доказало своё право на существование и сохранение. Я полагаю, нам пора сконцентрировать все наши усилия на сохранении уже имеющихся достижений, истинных ценностей и шедевров. Я неоднократно повторял и буду повторять – если не принимать экстренные меры, то уже через какую-то сотню лет большинство памятников и гробниц Древнего Египта будут утеряны навсегда. Не устоят даже пирамиды. И это не беспочвенные опасения. Достаточно вспомнить о том, что случилось здесь недавно…
Этого момента уже ждали:
– Господин секретарь! Что вы можете сказать о недавнем инциденте на границе с плато? Из официальных сообщений понятно лишь то, что имело место крупное столкновение с группой каких-то экстремистов, пытавшихся проникнуть в Великую Пирамиду через подземный туннель…
При слове «туннель» зал загудел, как встревоженный улей:
– Так туннель существует? Это правда? Куда он ведёт?
Заид невозмутимо ответил:
– Да, злоумышленникам удалось пробурить небольшой туннель, ведущий к Подземной Камере пирамиды. Но из-за собственной беспечности и некомпетентности они не смогли им воспользоваться – туннель обрушился, прежде чем они смогли по нему пройти…
В этом месте Джон даже подпрыгнул на стуле – «Ну конечно! Некомпетентность! Знали бы они, кто на самом деле виноват в обрушении туннеля!»
Заид продолжил:
– Этот туннель доставил нам массу волнений и нанёс непоправимый ущерб. По оценкам специалистов есть угроза проседания грунта на некоторых участках.
Он-то знал, что никакой угрозы нет, но…
– Поэтому, в независимости от степени ущерба, мы будем вынуждены принять решительные меры, направленные на недопущение подобных инцидентов в будущем. Должен вам сразу сказать – это будут достаточно жёсткие меры. Возможно, кому-то они покажутся даже чрезмерно избыточными, но – и многие здесь со мною согласятся – такое больше никогда не должно повториться! Именно по этой причине, руководствуясь принципом сохранности одного из величайших культурных наследий человечества, Комитет по охране древностей предлагает полностью закрыть для посещения плато Гиза и комплекс пирамид…
Тишина повисла в воздухе. Такого не ожидал никто. Журналисты растерянно держали в руках диктофоны. Вслед за тишиной по залу прокатилась волна удивлённых и возмущённых возгласов:
– Как? Закрыть плато Гиза? Убрать туристов от пирамид?
Заид выдержал паузу и продолжил:
– А также рассмотреть вопрос о переносе части построек из охраняемой зоны. Полагаю, мы все уже получили яркий пример того, насколько опасной может быть близость города для этого уникального памятника всемирного значения.
Эта часть заявления вызвала даже больший резонанс. Но уже послышались и другие вопросы:
– Господин Секретарь! Как вы можете прокомментировать слухи о якобы найденном неизвестном помещении в туннеле, проложенном террористами?
– Очередные домыслы нездоровых умов.
– Для чего тогда на плато развёрнуты масштабные буровые работы? Вы прокладываете туннель с поверхности, чтобы получить доступ к чему-то глубоко под землёй, не так ли?
– Не совсем так. Мы вынуждены начать бурение скважин, чтобы закачать внутрь туннеля стабилизирующий состав и предотвратить дальнейшее оседание грунта на этом участке.
– Что именно злоумышленники искали внутри пирамиды? Неужели в ней ещё остаются какие-то неизвестные помещения? Можем ли мы предполагать наличие в ней истинной усыпальницы фараона?
– Представляю, как бы вам хотелось этого предполагать… Ведь это была бы такая замечательная сенсация! Однако вот уже несколько тысяч лет идут безуспешные поиски этих самых скрытых помещений, но до сих пор так ничего и не было обнаружено, кроме того, о чём нам и так известно. Не пора ли нам, наконец, признать очевидный факт, что в ней ничего больше нет? Или вы не успокоитесь, пока пирамида не будет разобрана до основания? Надеюсь, вы также не думаете, что террористы пытались проникнуть внутрь неё с научной целью? К счастью, все они были уничтожены во время ночной погони на краю пустыни, и мы уже никогда не узнаем, каковы были их истинные намерения. Думаю, что они готовили какой-то изощрённый террористический акт против иностранных туристов и специально выбрали для него наиболее посещаемую достопримечательность в Египте.
– Всего через несколько дней после стрельбы на плато мы стали свидетелями похожих драматических событий в Саудовской Аравии. О событиях в Мекке сейчас говорят во всём мире. Предположительно, среди террористов могли быть и египтяне. Есть ли какая-нибудь связь между этими двумя событиями, не являются ли они звеньями одной цепи?
– Не думаю, что здесь вообще есть какая-либо связь. От властей Королевства пока не поступало никаких определённых заявлений. Пока даже непонятно, была ли это на самом деле террористическая атака. Скорее всего, эти события – следствие общего для всего региона напряжения, которое, к сожалению, иногда принимает такие вот чудовищные формы. Но это уже вопрос более к политику, нежели к археологу. Мне ничего здесь сказать.
– Господин секретарь, ещё один вопрос!
– Благодарю вас, господа, на сегодня достаточно вопросов! Официальное заявление уже размещено на сайте комитета. Вы можете с ним ознакомиться и задать свои вопросы непосредственно нашей пресс-службе он-лайн. Прошу меня извинить, сейчас я должен быть на месте проведения работ.
Заид сошёл с трибуны, на ходу поправляя свою шляпу. Счастливую шляпу. Это был его талисман, счастливый амулет, приносящий удачу. Как сигара у Черчилля, она была тем неизменным атрибутом, по которому его безошибочно узнавали во всём мире. Он старался никогда не появляться на публике без этой счастливой шляпы и очень ею дорожил. Больше ни у кого в мире не было такой же шляпы, приносящей удачу. Были, конечно же, её многочисленные копии. Ежегодно таких копий продавалось почти на двадцать тысяч долларов. Деньги он отдавал на благотворительность, они его нисколько не интересовали. Одну такую сувенирную шляпу он лично подарил президенту Америки, когда устраивал ему экскурсию у пирамид. Помнится, она пришлась ему впору. Но любая копия всегда будет хуже оригинала, уж это он знал наверняка как историк и археолог. Вот почему свою подлинную шляпу он не продал бы даже за миллионы. Нет ничего ценнее оригинала. Но скоро у него будет много, очень много оригинальных находок, никаких копий…
Главную сенсацию он отложил на несколько дней. Ещё несколько формальностей – и он станет полновластным хозяином Гизы. Тогда уже можно будет говорить безо всяких извинений и недомолвок. Он уже собирался выходить, но тут в его кабинете раздался телефонный звонок. С нескрываемой досадой и раздражением он взял трубку. Опять, наверное, очередное информационное агентство с просьбой об интервью.
– Господин Секретарь?
– Прошу меня извинить, я чрезвычайно занят. Я дам вам номер нашей пресс-службы, там ответят на все ваши вопросы.
– Боюсь, что только вы можете дать ответ на мой вопрос. Один наш общий знакомый, некто Джон, рекомендовал вас как весьма компетентного и знающего человека…
– Что? Что вы сказали? Какой ещё Джон?
– Не лукавьте, Господин Секретарь, вы прекрасно знаете, о ком я сейчас говорю. Тот самый Джон, с которым вы не так давно пришли к соглашению по одному весьма деликатному дельцу. И, кстати, нарушили вашу договорённость. Это было очень не по-джентельменски с вашей стороны…
Голос в трубке продолжал говорить, но Заид его уже почти не слышал. Он понимал, что всем его надеждам конец. Таинственный собеседник не оставлял ему выбора.
Недалеко от плато Гиза, всего в каких-то сотнях метров от величественных пирамид, в одном из роскошных номеров знаменитого отеля «Мена Хаус», человек, лица которого не было видно в сумраке затенённой комнаты, продолжал говорить в телефон. Он говорил чётко, уверенно, и каждое его слово, как острый нож, ранило душу Заида:
– Я нанял мистера Джона для того, чтобы он раздобыл для меня одну весьма занятную вещицу. В это дело были инвестированы очень крупные суммы. Я приложил много усилий для оснащения этой затратной и дорогостоящей экспедиции. А теперь, благодаря вашему неуместному вмешательству, у меня нет ни денег, ни результата. Господин Секретарь, вы не находите, что вы мне оказались должны, и причём довольно серьезно?
– Что вы от меня хотите? Сколько я вам должен?
– Мне не нужны деньги. Я не из тех людей, кого интересует немедленный финансовый результат. Я инвестирую в долгосрочные проекты. Проекты, которым уже сотни, а то и тысячи лет. Меня привлекают только необычные, невероятные предложения. Совсем недавно я купил ключ от одной двери, которую всё равно никогда не смогу открыть. Но теперь этот ключ у меня, он в моих руках! От вас же я хочу всего лишь одну услугу… Вы скажете всем этим чиновникам и журналистам, что произошла ошибка. Некомпетентные сотрудники… в темноте туннеля… приняли какие-то обломки камней за фрагменты кладки. Ошиблись, такое бывает. Собственно, вы можете сказать им всё что угодно. Но вы должны дать им понять, что в туннеле что-то есть. И это что-то невозможно достать без специализированного оборудования и первоклассных инженеров. Затем ненавязчиво предложите мою помощь… Вам придётся каким-то образом договориться с властями и убедить их предоставить моим структурам монопольный доступ ко всему, что будет найдено в туннеле. Мотивируйте это соображениями безопасности, сохранности… Моя промышленная группа работает по всему миру, здесь даже не возникнет никаких подозрений. Специфика работ вполне подходит. Ну не мне вас учить – в этих делах вы большой специалист, к вашему мнению обязательно прислушаются. Вы сами подготовите для меня концессию на раскопки. Я потерял одно, но – как знать? – возможно найду другое. Итак, Господин Секретарь, считаю, что мы договорились. Я первым войду в туннель…
Заид медленно положил трубку на аппарат и снял шляпу. Удача отвернулась от него. Он обречённо подошел к окну своего кабинета и посмотрел на плато, которое теперь уже никогда не будет принадлежать ему. Ему одному.
Место, где ещё несколько дней назад непрерывно сновали автобусы, подвозившие туристов, сейчас было тщательно огорожено по периметру. Солдаты с автоматами плотным кольцом окружали место раскопок. Никто из посторонних даже и близко не мог подойти к вертикальной шахте, стремительно уходящей вниз к пересечению с туннелем. Уже было пройдено несколько метров с поверхности; поднятый грунт переносили на площадку неподалёку, где его должны были тщательно исследовать сотрудники комитета. Ни одна песчинка, ни один камень не должны были остаться без внимания. Над шахтой спешно возводили защитный купол и монтировали подъёмник. Всевозможная техника и люди в комбинезонах могли бы создать впечатление строительной площадки, если бы не вооружённое оцепление и повышенные меры безопасности. Работы не прекращались ни на минуту.
Последние группы туристов в сопровождении гидов и туристической полиции всё ещё бродили по плато между двух других пирамид и у Сфинкса, но все их передвижения теперь были строго ограничены. Гиды наперебой рассказывали леденящие душу подробности о недавних событиях на плато, с каждым разом сгущая и без того мрачные краски. С особым акцентом они останавливались на возможном закрытии территории и возросшей в связи с этим стоимостью всего, что только можно, от фотографий до сувениров. «Господа! Вероятно, вам выпала уникальная возможность быть в числе последних туристов, своими глазами созерцающих всё величие Пирамид и Сфинкса! Говорят, что уже завтра власти навсегда закроют плато Гиза для посещений, и более никто не приблизится к подножию Пирамид… Спешите же сделать прощальный снимок на фоне их вершин!»
Среди этой суеты один только Сфинкс невозмутимо смотрел на происходящее своим каменным взглядом. Он видел многое. Столетия пронеслись перед его глазами, пока он охранял покой этого места. Он видел много раз, как люди что-то искали вокруг, ковырялись в песке, разбивали камни. Упрямые создания. Вечно суетятся и нарушают его покой. А эти трое, похоже, никуда не спешат…
Семейная пара с девочкой лет девяти немного отстала от своей группы; уставший ребёнок со скучающим видом понуро плёлся за родителями. Жара и долгая пешая прогулка могли бы утомить даже взрослого человека, ну а маленькой девочке и подавно были в тягость. Да и рассказы о династиях и фараонах ничуть не занимали ребёнка, ещё не понимающего в таком возрасте, в каком удивительном месте ей довелось оказаться. Аквапарк или аттракционы были бы сейчас куда интереснее, чем эти кучи камней и здоровенный лев с отломанным носом. В поисках хоть каких-то развлечений девочка поднимала с дороги камушки и складывала их в ладошку. Это были обычные камни с дороги, но она представляла себе, что это украшения сказочной принцессы, потерянные ею при возвращении с бала.
Как вдруг среди щебня и песка, только что выброшенных рабочими из носилок, её внимание привлёк какой-то камушек, ярко блеснувший на солнце. Она быстро подбежала к нему и незаметно для всех крепко сжала его в ладони. Никто даже не обратил внимания на шалость ребёнка. Когда девочка вернулась к родителям, и тихонько, чтобы никто не увидел, разжала ладонь, то восторгу её не было предела – она нашла настоящий бриллиант, настоящее кольцо настоящей принцессы, которого не было и быть не могло ни у кого из её подруг! Камень глубокого красного цвета неожиданно наполнил её ладонь холодными мерцающими лучами, от которых даже полуденная жара показалась вдруг зимней стужей, а сам камень в этот момент как будто бы стал тяжелее. Возникший внутри камня свет тут же погас, но и этого было достаточно, чтобы понять – это настоящее заколдованное кольцо!
– Мама, мама! Посмотри, что я нашла! Это кольцо принцессы! Этот камень такой красивый! Можно я его оставлю?
– Ты только посмотри, что нашла наша маленькая дочь! Это же настоящий бриллиант! Какая прелесть!
Отец с сомнением посмотрел на находку:
– Неужели вера может быть сильна настолько? Возможно ли, что когда-нибудь мы проснёмся и увидим мир без религий?
– Это навряд ли. Для этого должна измениться сама природа человека. До тех пор, пока наш разум находится во власти крови, мы обречены во что-то верить. Пока наши поступки продиктованы инстинктами – мы будет поклоняться. Это своеобразный атрибут развития нашей цивилизации, наша отличительная особенность. Мы пока ещё дети, не умеющие мыслить, но желающие верить. Но если когда-нибудь мы дорастём до другого восприятия мира, до уровня землян в космическом понимании – вот тогда и наступит мир без религий. Но, боюсь, что тогда нам станут неинтересны и пирамиды, и Черный Камень, и многое другое. Так что даже слепая бездоказательная вера пока что всё же лучше, чем пустота…
Наверное, в этих словах было нечто такое, что заставило Виктора поверить в то, что он и сам до последнего времени считал невозможным, и в существовании чего он боялся признаться. Но сейчас он не в силах был сдерживать мучавшее его признание:
– Джон, я давно хотел вам сказать, но всё не было возможности. Да и, если честно, я не очень-то хотел в это верить. Это насчет туннеля… Нашего туннеля до пирамиды. Вы помните – тогда, после взрыва, когда нам осталось убрать последние камни перед выходом в подвал, я отправился в грот за сумкой с инструментом?
– Да, конечно, помню. Вы тогда ещё вернулись назад с таким странным видом, что я, право, и не знал, что думать…
– Ничего удивительного. Больше всего на свете мне не хотелось возвращаться в этот каменный мешок. Я полз по туннелю, каждую секунду ожидая, что он обрушится на меня сверху, или же, наоборот, провалится вниз. Тут ещё этот чертов фонарь начал моргать и гаснуть; я совсем потерял голову от страха и почти ничего не соображал. Наконец, я очутился в гроте и начал искать свою сумку. Она лежала у стены, придавленная камнями. Я начал осторожно разбирать этот завал, чтобы не обрушить нависающие сверху слои породы. Камни там лежали очень плотно, и я почти ломал об них ногти, пытаясь побыстрее высвободить сумку. Нервы были на пределе, я очень спешил и в отчаянии резко дёрнул сумку за ремень. Она поддалась, и тотчас же большой кусок стены грота обрушился мне под ноги. От неожиданности я выронил фонарик, он погас, и наступила кромешная тьма. Несколько секунд я, как парализованный, стоял, боясь пошевельнуться в ожидании последующих обрушений. Но всё было тихо. «Только бы не потерять фонарь!» – думал я тогда. Без света я бы точно умер со страха. К счастью, фонарик быстро нашёлся, и я тут же его включил. Как только луч фонаря упал на стену, я увидел это… Поначалу я подумал, что зрение обманывает меня, и я вижу вовсе не то, что было на самом деле. В тот момент у меня не было ни единой причины оставаться там ещё хоть на одну секунду. Все мои мысли были только о том, как бы побыстрее выбраться из этой каменной дыры. Но то, что я увидел, заставило меня позабыть о спасении…
– Так что же это было? – в глазах у Джона вновь загорелся азартный огонёк искателя приключений.
– В том месте, где осыпались камни, я увидел часть стены… Аккуратной, ровной каменной кладки! Это точно были камни, сложенные рукой человека!
– Да бросьте вы, Виктор! Может, вам действительно показалось? Мало ли что могло померещиться, когда из темноты возвращаешься к свету!
– И я сам так сначала подумал. Во мне тогда боролись два желания: поскорее подойти поближе и всё хорошенько рассмотреть. И второе – так же быстро развернуться и уйти. Я совсем не помню, как и почему я оказался у стенки, и что заставило меня смахнуть пыль с этих камней… И когда пыль исчезла, я увидел ещё кое-что… На камнях были высечены иероглифы, знаки! Они были там повсюду!
– Не может быть! Не может быть! Если это действительно так… Вы понимаете, что именно вы нашли!? Черт побери! Если это то, о чём я сейчас подумал, то мы были всего в одном шаге от…
Но договорить он не успел. В этот момент появился сопровождающий офицер и обратился к Виктору:
– Ваш самолёт готов. Вы должны идти немедленно!
Это была не просьба, а приказ. Виктору пришлось подчиниться. Последняя загадка, объединяющая их в этом деле, так и осталась неразрешённой. Но Виктор уже знал, что именно так оно и должно было быть – если вопрос задан, то дверь всегда должна оставаться открытой, чтобы можно было вернуться за ответом. Теперь он чувствовал в себе эту потребность снова войти в эту дверь и уже не возвращаться без ответов на свои вопросы. Почувствовал это и Джон. Он достал из сумки свой знаменитый блокнот в кожаном переплете и вручил его Виктору со следующими словами:
– Возьмите! Теперь он ваш. Там много всего интересного, о чём я не успел вам рассказать. Прочтите его по дороге. Пусть это будет для вас как первая страница нового приключения, как напутствие в новой жизни. По правде говоря, жаль с ним расставаться. Я так и не привык ко всем этим новомодным планшетам и коммуникаторам. И ничуть об этом не жалею, потому как ничто не может сравниться с перелистыванием страниц в старом добром блокноте! Храните его. И прощайте!
Они разошлись в разные стороны так же внезапно, как и когда-то встретились. Никакие эмоции и дружеские объятия были здесь неуместны. Опасность для них всё ещё сохранялась, пока они находились на земле Королевства, и им не следовало привлекать к себе излишнего внимания и задерживаться с разговорами. Когда Джон оглянулся, Виктора уже не было видно. Вместе с другим офицером Джон проследовал в служебную зону аэропорта и через несколько минут оказался в каком-то подсобном помещении у линии по сортировке багажа. Это, вероятно, была комната отдыха персонала. Здесь стояли шкафчики с одеждой, кухонный стол, холодильник, а на нём – старый запыленный телевизор, по которому как раз шла новостная программа. Офицер приказал ему ждать и ненадолго вышел. Джон, успевший за последнее время забыть, что такое телевизор и новости, с интересом стал вглядываться в происходящее на экране. Тем более, что вскоре на нём появился один его старый знакомый, при виде которого Джон только присвистнул – «Ну и дела! Рад вас видеть снова, Господин Секретарь!»
Да, это был прямой эфир из Каира, где Заид собрал все новостные агентства для своего исторического заявления. Журналисты со всего мира прибыли на пресс-конференцию в ожидании новых сенсаций и открытий. В зале царили суета и волнение. Все в полный голос обсуждали причину, по которой здесь было собрано столько журналистов и телевизионщиков. Причина, впрочем, была всем известна – ожидалось, что после длительного молчания, породившего множество слухов и сплетен, Комитет по охране древностей наконец-то прольёт свет на недавние события вокруг пирамид. Но не только это ожидала сегодня услышать пишущая и снимающая братия. Ходили упорные слухи о неком дополнительном сенсационном заявлении, также как-то связанным с недавней террористической вылазкой на плато Гиза.
«Интересно – он уже знает или ещё нет?» – подумал Джон, пытаясь по выражению лица Заида угадать степень его осведомлённости. Но Заид или умело скрывал свои внутренние переживания, или намеренно придавал лицу официальную невозмутимость. Он появился перед публикой под вспышки фотокамер в привычном для него образе – сошедшего с киноэкрана двойника Индианы Джонса в своей неизменной шляпе «explorer hat». Не хватало только кнута и револьвера. Заид вышел к микрофону, и тотчас же его лицо преобразилось, официальная маска была сорвана, и, подобно шекспировскому герою, он стал не просто говорить, а исполнять слова из своей театральной роли:
– Итак, господа, мы уже не в первый раз собираемся здесь для официальных заявлений. Со многими из вас я давно и плотно общаюсь, и наше совместное сотрудничество насчитывает не один десяток лет. Но сегодня – не совсем обычный день. Повод, по которому я собрал вас здесь, заслуживает особого внимания и отношения. Сегодня речь пойдёт не столько о научных достижениях, трагических событиях и внешних воздействиях, сколько о неком новом, знаковом повороте в нашем отношении к самому предмету археологии… Мы постепенно подошли к обнаружению той проблемы, что в последнее время мешала нам продвинуться вперёд, делала бессмысленной наши старания, нивелировала все наши усилия. Речь пойдёт о мнимом ощущении стабильности, в котором мы привыкли себя ощущать за последние годы, и которое, на примере недавних ужасных событий, сыграло с нами очень злую шутку…
Всем вам хорошо известны наши усилия по сохранению величайшего культурного наследия Египта. Работы на Ступенчатой пирамиде Джосера, сохранение Серапеума, борьба с грунтовыми водами здесь, в Гизе, и многие другие аналогичные проекты достойны самой высокой оценки. Несомненно, что за последние двадцать-тридцать лет мы сумели сделать для защиты памятников древности столько, сколько не сделало ни одно правительство или учреждение за всю недавнюю историю Египта. И тут возникает вопрос – достаточно ли было сделано на сегодня, чтобы уверенно смотреть в будущее?
Этот вопрос очень удачно предваряет следующую часть моего выступления. Этот вопрос, на самом деле, я постоянно задаю себе на протяжении нескольких лет. Я спрашиваю сам себя – как нам оценить проделанную работу? Была ли она достаточной и эффективной? Не пора ли нам подвести итог?
Мне кажется, что пришло время остановиться, оглянуться назад и переосмыслить будущее археологии как науки. Есть ли оно вообще? Недавно мне довелось услышать мнение одного человека, который прямо сказал, что у археологии нет будущего. Он спросил меня – «Что останется археологам на ближайшие сто-двести лет? Ковыряться в помойках и мусорных полигонах современности? Что интересного останется после нас?»
И в этот момент мне показалось, что он был прав. Просто оглянитесь вокруг – весь мир завален сломанным барахлом и пустой упаковкой. Кто в будущем будет восторгаться выброшенным на помойку кухонным комбайном или жестянкой из-под «колы»? Боюсь, что нашим потомкам наш мир будет неинтересен, и новых музеев для нас не построят. Сегодня мы просеиваем тонны песка в надежде извлечь хотя бы один предмет из Древнего Царства, будь то простой глиняный черепок или изысканное украшение. Мы рады любому материальному свидетельству того времени, ведь их осталось так мало… При этом наш современный мир до предела заполнен материально, но духовно над ним довлеет пустота. Мы уже давно не в состоянии породить настоящих шедевров наподобие маски Тутанхамона или бюста Нефертити. Мы способны только на серийное производство миллионов единиц одноразовой продукции.
Древние египтяне оставили после себя пирамиды. После нас останутся только горы мусора, которые скоро станут выше самих пирамид. В своей одержимости материальным производством мы совершенно не заботимся о сохранении духа и образа нашего времени для последующих поколений. Возможно, так и должно быть, таков для нас приговор истории. Я не говорю сейчас о библиотеках, фото, видео и мультимедиа материалах. Этого после нас останется в избытке. Но этим невозможно будет восторгаться, это не получится возвести на пьедестал. Если истории угодно, чтобы после нас остались только серверы с терабайтами оцифрованной информации – значит, так и должно быть. Если наше время не породило достойных свидетельств своего существования, то оно и будет по-своему забыто…
Между тем у нас есть то, что за тысячи лет уже доказало своё право на существование и сохранение. Я полагаю, нам пора сконцентрировать все наши усилия на сохранении уже имеющихся достижений, истинных ценностей и шедевров. Я неоднократно повторял и буду повторять – если не принимать экстренные меры, то уже через какую-то сотню лет большинство памятников и гробниц Древнего Египта будут утеряны навсегда. Не устоят даже пирамиды. И это не беспочвенные опасения. Достаточно вспомнить о том, что случилось здесь недавно…
Этого момента уже ждали:
– Господин секретарь! Что вы можете сказать о недавнем инциденте на границе с плато? Из официальных сообщений понятно лишь то, что имело место крупное столкновение с группой каких-то экстремистов, пытавшихся проникнуть в Великую Пирамиду через подземный туннель…
При слове «туннель» зал загудел, как встревоженный улей:
– Так туннель существует? Это правда? Куда он ведёт?
Заид невозмутимо ответил:
– Да, злоумышленникам удалось пробурить небольшой туннель, ведущий к Подземной Камере пирамиды. Но из-за собственной беспечности и некомпетентности они не смогли им воспользоваться – туннель обрушился, прежде чем они смогли по нему пройти…
В этом месте Джон даже подпрыгнул на стуле – «Ну конечно! Некомпетентность! Знали бы они, кто на самом деле виноват в обрушении туннеля!»
Заид продолжил:
– Этот туннель доставил нам массу волнений и нанёс непоправимый ущерб. По оценкам специалистов есть угроза проседания грунта на некоторых участках.
Он-то знал, что никакой угрозы нет, но…
– Поэтому, в независимости от степени ущерба, мы будем вынуждены принять решительные меры, направленные на недопущение подобных инцидентов в будущем. Должен вам сразу сказать – это будут достаточно жёсткие меры. Возможно, кому-то они покажутся даже чрезмерно избыточными, но – и многие здесь со мною согласятся – такое больше никогда не должно повториться! Именно по этой причине, руководствуясь принципом сохранности одного из величайших культурных наследий человечества, Комитет по охране древностей предлагает полностью закрыть для посещения плато Гиза и комплекс пирамид…
Тишина повисла в воздухе. Такого не ожидал никто. Журналисты растерянно держали в руках диктофоны. Вслед за тишиной по залу прокатилась волна удивлённых и возмущённых возгласов:
– Как? Закрыть плато Гиза? Убрать туристов от пирамид?
Заид выдержал паузу и продолжил:
– А также рассмотреть вопрос о переносе части построек из охраняемой зоны. Полагаю, мы все уже получили яркий пример того, насколько опасной может быть близость города для этого уникального памятника всемирного значения.
Эта часть заявления вызвала даже больший резонанс. Но уже послышались и другие вопросы:
– Господин Секретарь! Как вы можете прокомментировать слухи о якобы найденном неизвестном помещении в туннеле, проложенном террористами?
– Очередные домыслы нездоровых умов.
– Для чего тогда на плато развёрнуты масштабные буровые работы? Вы прокладываете туннель с поверхности, чтобы получить доступ к чему-то глубоко под землёй, не так ли?
– Не совсем так. Мы вынуждены начать бурение скважин, чтобы закачать внутрь туннеля стабилизирующий состав и предотвратить дальнейшее оседание грунта на этом участке.
– Что именно злоумышленники искали внутри пирамиды? Неужели в ней ещё остаются какие-то неизвестные помещения? Можем ли мы предполагать наличие в ней истинной усыпальницы фараона?
– Представляю, как бы вам хотелось этого предполагать… Ведь это была бы такая замечательная сенсация! Однако вот уже несколько тысяч лет идут безуспешные поиски этих самых скрытых помещений, но до сих пор так ничего и не было обнаружено, кроме того, о чём нам и так известно. Не пора ли нам, наконец, признать очевидный факт, что в ней ничего больше нет? Или вы не успокоитесь, пока пирамида не будет разобрана до основания? Надеюсь, вы также не думаете, что террористы пытались проникнуть внутрь неё с научной целью? К счастью, все они были уничтожены во время ночной погони на краю пустыни, и мы уже никогда не узнаем, каковы были их истинные намерения. Думаю, что они готовили какой-то изощрённый террористический акт против иностранных туристов и специально выбрали для него наиболее посещаемую достопримечательность в Египте.
– Всего через несколько дней после стрельбы на плато мы стали свидетелями похожих драматических событий в Саудовской Аравии. О событиях в Мекке сейчас говорят во всём мире. Предположительно, среди террористов могли быть и египтяне. Есть ли какая-нибудь связь между этими двумя событиями, не являются ли они звеньями одной цепи?
– Не думаю, что здесь вообще есть какая-либо связь. От властей Королевства пока не поступало никаких определённых заявлений. Пока даже непонятно, была ли это на самом деле террористическая атака. Скорее всего, эти события – следствие общего для всего региона напряжения, которое, к сожалению, иногда принимает такие вот чудовищные формы. Но это уже вопрос более к политику, нежели к археологу. Мне ничего здесь сказать.
– Господин секретарь, ещё один вопрос!
– Благодарю вас, господа, на сегодня достаточно вопросов! Официальное заявление уже размещено на сайте комитета. Вы можете с ним ознакомиться и задать свои вопросы непосредственно нашей пресс-службе он-лайн. Прошу меня извинить, сейчас я должен быть на месте проведения работ.
Заид сошёл с трибуны, на ходу поправляя свою шляпу. Счастливую шляпу. Это был его талисман, счастливый амулет, приносящий удачу. Как сигара у Черчилля, она была тем неизменным атрибутом, по которому его безошибочно узнавали во всём мире. Он старался никогда не появляться на публике без этой счастливой шляпы и очень ею дорожил. Больше ни у кого в мире не было такой же шляпы, приносящей удачу. Были, конечно же, её многочисленные копии. Ежегодно таких копий продавалось почти на двадцать тысяч долларов. Деньги он отдавал на благотворительность, они его нисколько не интересовали. Одну такую сувенирную шляпу он лично подарил президенту Америки, когда устраивал ему экскурсию у пирамид. Помнится, она пришлась ему впору. Но любая копия всегда будет хуже оригинала, уж это он знал наверняка как историк и археолог. Вот почему свою подлинную шляпу он не продал бы даже за миллионы. Нет ничего ценнее оригинала. Но скоро у него будет много, очень много оригинальных находок, никаких копий…
Главную сенсацию он отложил на несколько дней. Ещё несколько формальностей – и он станет полновластным хозяином Гизы. Тогда уже можно будет говорить безо всяких извинений и недомолвок. Он уже собирался выходить, но тут в его кабинете раздался телефонный звонок. С нескрываемой досадой и раздражением он взял трубку. Опять, наверное, очередное информационное агентство с просьбой об интервью.
– Господин Секретарь?
– Прошу меня извинить, я чрезвычайно занят. Я дам вам номер нашей пресс-службы, там ответят на все ваши вопросы.
– Боюсь, что только вы можете дать ответ на мой вопрос. Один наш общий знакомый, некто Джон, рекомендовал вас как весьма компетентного и знающего человека…
– Что? Что вы сказали? Какой ещё Джон?
– Не лукавьте, Господин Секретарь, вы прекрасно знаете, о ком я сейчас говорю. Тот самый Джон, с которым вы не так давно пришли к соглашению по одному весьма деликатному дельцу. И, кстати, нарушили вашу договорённость. Это было очень не по-джентельменски с вашей стороны…
Голос в трубке продолжал говорить, но Заид его уже почти не слышал. Он понимал, что всем его надеждам конец. Таинственный собеседник не оставлял ему выбора.
Недалеко от плато Гиза, всего в каких-то сотнях метров от величественных пирамид, в одном из роскошных номеров знаменитого отеля «Мена Хаус», человек, лица которого не было видно в сумраке затенённой комнаты, продолжал говорить в телефон. Он говорил чётко, уверенно, и каждое его слово, как острый нож, ранило душу Заида:
– Я нанял мистера Джона для того, чтобы он раздобыл для меня одну весьма занятную вещицу. В это дело были инвестированы очень крупные суммы. Я приложил много усилий для оснащения этой затратной и дорогостоящей экспедиции. А теперь, благодаря вашему неуместному вмешательству, у меня нет ни денег, ни результата. Господин Секретарь, вы не находите, что вы мне оказались должны, и причём довольно серьезно?
– Что вы от меня хотите? Сколько я вам должен?
– Мне не нужны деньги. Я не из тех людей, кого интересует немедленный финансовый результат. Я инвестирую в долгосрочные проекты. Проекты, которым уже сотни, а то и тысячи лет. Меня привлекают только необычные, невероятные предложения. Совсем недавно я купил ключ от одной двери, которую всё равно никогда не смогу открыть. Но теперь этот ключ у меня, он в моих руках! От вас же я хочу всего лишь одну услугу… Вы скажете всем этим чиновникам и журналистам, что произошла ошибка. Некомпетентные сотрудники… в темноте туннеля… приняли какие-то обломки камней за фрагменты кладки. Ошиблись, такое бывает. Собственно, вы можете сказать им всё что угодно. Но вы должны дать им понять, что в туннеле что-то есть. И это что-то невозможно достать без специализированного оборудования и первоклассных инженеров. Затем ненавязчиво предложите мою помощь… Вам придётся каким-то образом договориться с властями и убедить их предоставить моим структурам монопольный доступ ко всему, что будет найдено в туннеле. Мотивируйте это соображениями безопасности, сохранности… Моя промышленная группа работает по всему миру, здесь даже не возникнет никаких подозрений. Специфика работ вполне подходит. Ну не мне вас учить – в этих делах вы большой специалист, к вашему мнению обязательно прислушаются. Вы сами подготовите для меня концессию на раскопки. Я потерял одно, но – как знать? – возможно найду другое. Итак, Господин Секретарь, считаю, что мы договорились. Я первым войду в туннель…
Заид медленно положил трубку на аппарат и снял шляпу. Удача отвернулась от него. Он обречённо подошел к окну своего кабинета и посмотрел на плато, которое теперь уже никогда не будет принадлежать ему. Ему одному.
Место, где ещё несколько дней назад непрерывно сновали автобусы, подвозившие туристов, сейчас было тщательно огорожено по периметру. Солдаты с автоматами плотным кольцом окружали место раскопок. Никто из посторонних даже и близко не мог подойти к вертикальной шахте, стремительно уходящей вниз к пересечению с туннелем. Уже было пройдено несколько метров с поверхности; поднятый грунт переносили на площадку неподалёку, где его должны были тщательно исследовать сотрудники комитета. Ни одна песчинка, ни один камень не должны были остаться без внимания. Над шахтой спешно возводили защитный купол и монтировали подъёмник. Всевозможная техника и люди в комбинезонах могли бы создать впечатление строительной площадки, если бы не вооружённое оцепление и повышенные меры безопасности. Работы не прекращались ни на минуту.
Последние группы туристов в сопровождении гидов и туристической полиции всё ещё бродили по плато между двух других пирамид и у Сфинкса, но все их передвижения теперь были строго ограничены. Гиды наперебой рассказывали леденящие душу подробности о недавних событиях на плато, с каждым разом сгущая и без того мрачные краски. С особым акцентом они останавливались на возможном закрытии территории и возросшей в связи с этим стоимостью всего, что только можно, от фотографий до сувениров. «Господа! Вероятно, вам выпала уникальная возможность быть в числе последних туристов, своими глазами созерцающих всё величие Пирамид и Сфинкса! Говорят, что уже завтра власти навсегда закроют плато Гиза для посещений, и более никто не приблизится к подножию Пирамид… Спешите же сделать прощальный снимок на фоне их вершин!»
Среди этой суеты один только Сфинкс невозмутимо смотрел на происходящее своим каменным взглядом. Он видел многое. Столетия пронеслись перед его глазами, пока он охранял покой этого места. Он видел много раз, как люди что-то искали вокруг, ковырялись в песке, разбивали камни. Упрямые создания. Вечно суетятся и нарушают его покой. А эти трое, похоже, никуда не спешат…
Семейная пара с девочкой лет девяти немного отстала от своей группы; уставший ребёнок со скучающим видом понуро плёлся за родителями. Жара и долгая пешая прогулка могли бы утомить даже взрослого человека, ну а маленькой девочке и подавно были в тягость. Да и рассказы о династиях и фараонах ничуть не занимали ребёнка, ещё не понимающего в таком возрасте, в каком удивительном месте ей довелось оказаться. Аквапарк или аттракционы были бы сейчас куда интереснее, чем эти кучи камней и здоровенный лев с отломанным носом. В поисках хоть каких-то развлечений девочка поднимала с дороги камушки и складывала их в ладошку. Это были обычные камни с дороги, но она представляла себе, что это украшения сказочной принцессы, потерянные ею при возвращении с бала.
Как вдруг среди щебня и песка, только что выброшенных рабочими из носилок, её внимание привлёк какой-то камушек, ярко блеснувший на солнце. Она быстро подбежала к нему и незаметно для всех крепко сжала его в ладони. Никто даже не обратил внимания на шалость ребёнка. Когда девочка вернулась к родителям, и тихонько, чтобы никто не увидел, разжала ладонь, то восторгу её не было предела – она нашла настоящий бриллиант, настоящее кольцо настоящей принцессы, которого не было и быть не могло ни у кого из её подруг! Камень глубокого красного цвета неожиданно наполнил её ладонь холодными мерцающими лучами, от которых даже полуденная жара показалась вдруг зимней стужей, а сам камень в этот момент как будто бы стал тяжелее. Возникший внутри камня свет тут же погас, но и этого было достаточно, чтобы понять – это настоящее заколдованное кольцо!
– Мама, мама! Посмотри, что я нашла! Это кольцо принцессы! Этот камень такой красивый! Можно я его оставлю?
– Ты только посмотри, что нашла наша маленькая дочь! Это же настоящий бриллиант! Какая прелесть!
Отец с сомнением посмотрел на находку: