Ты можешь больше! Победитель тот, кто знает, что делать с неудачей
Часть 5 из 13 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Герой любой сказки всегда отличается от несказочных персонажей тем, что он просто берет и делает. Самые яркие примеры для меня – герои древнегреческих мифов и легенд о короле Артуре о рыцарях Круглого стола. Любой подобный сюжет начинается с того, что герой узнает о предании, существующем в данной местности, в котором рассказывается о чем-то невозможном или о ком-то непобедимом. Драконы, чудища, злые ведьмы, великаны, колдуны и великие воины – всё это так чу́дно! Настоящая находка для настоящего героя. Потому что любой герой во все времена отличается стремлением пойти туда, где всем страшно, и сделать то, что другие сделать боятся. И столетиями во всех притчах говорится только об этом.
В любой стране и во все времена герой – это тот, кто знает, что делать со своим страхом. Это не значит, что он не боится, нет. Но герою нужен подвиг, чтобы доказать свою доблесть, чтобы показать, что он настоящий герой. А подвиг – это шаг в страх и через страх.
И герой берет меч и идет на верную, в глазах других, гибель. Ну или свою сообразительность проявляет. Зальет, к примеру, матросам воск в уши, а себя привяжет к мачте, и так и плывет мимо острова, где поют сладкоголосые сирены. Плывет, несмотря на ужас команды, ведь живым отсюда еще никто не возвращался.
Наверное, стоит еще отметить вот какую любопытную особенность: на мой взгляд, весь путь развития цивилизации в целом – это путь овладения страхом, поиск умения его побороть. Умения каждый раз идти туда, где страшно, и возвращаться победителем.
Примеры, конечно, бывают разные, но раз прогресс все же двигался вперед, значит, победителей в борьбе со страхом, научившихся его принимать и проходить через него, все-таки было больше.
Человечество в лице и отдельных личностей, и целых народов научилось проходить через ситуации, где надо было принимать страх и побеждать его, двумя путями. Первый путь всем нам знаком: мы читали об этом в летописях, мифах, сагах, преданиях, притчах и сказках. Везде герой преодолевает свой страх. И тем отличается от остальных не-героев.
Но существовал и второй путь укрощения страха: его (страх) старались не допустить, изначально избежать его появления.
Инки, например, первые придумали делать трепанацию черепа и проводили эти операции виртуозно. Они отбирали самых крупных и энергичных мальчиков и в раннем возрасте проделывали им отверстие в определенном отделе черепа: там, где у нас расположен «центр страха» – участок головного мозга, повреждение которого лишает человека этого чувства.
Эти мальчики становились бесстрашными и непобедимыми воинами, лишенными способности думать о смерти. Может быть, заодно они лишались и антиципации – способности предугадывать события. Они принудительно жили одним днем, в котором надо было просто выполнять приказы («действовать руками»).
Викинги были великими мореплавателями, которые на своих кораблях преодолевали огромные расстояния. И у них был такой ритуал: они ухали, как филины, веря, что такими звуками изгоняют страх. Кстати, интересен и тот факт, что мореплаватели древности боялись вовсе не моря – стихии, волн и ветра. Они боялись чудищ и богов, которые могли обитать в таинственных глубинах или штормовых порывах. Это подчеркивает иррациональную природу страха и объясняет столь же иррациональные способы, помогающие с ним справиться.
Мудрецы Древнего Китая знали особые способы курения, а также умели изготавливать настои из трав, подавляющих страх. А на Тибете практиковали медитации, приводящие к полному подавлению страха смерти, и учились управлять им.
Приемы, подавляющие страх и заставляющие воинов идти вперед, на смерть (а в те времена именно страх смерти был самым сильным страхом), знали все полководцы. И становились они великими военачальниками потому, что умели нужным образом трансформировать энергию страха целого войска, вводя людей в специфическое состояние, которое психологи называют массовым психозом (вспомните, например, удава Каа и бандерлогов).
Надо сказать, что до сих пор эти две линии работы со страхом существуют независимо друг от друга, но задача у них одна: помочь человеку справиться с этим чувством. Все мы знаем, что можно заняться йогой, можно принять таблетку, а можно посмотреть правде (то есть своему страху) в глаза и просто начать действовать. Прямо сейчас начать делать все, что в твоих силах. И это прекрасный выход!
Когда мои дети чего-то боятся – экзамена, к которому, как им кажется, они не вполне готовы (а это почти всегда так), серьезного состязания, когда не было времени на подготовку, важного старта, выставки собак, полевых испытаний, игры в футбол, олимпиады, шахматной партии на чемпионате – и мандраж пересиливает, я всегда говорю им: «Делай, что можешь, и будь что будет! Просто делай все, что можешь. Сейчас и именно с теми ресурсами, которые есть у тебя сейчас. Делай!»
И ребенка надо учить этому… с рождения! Да, конечно, нужно страховать его там, где присутствует риск для жизни. Но надо обязательно помогать ему преодолевать страх там, где он может стать сильнее. Не философствовать, а просто помогать сделать первый, второй, третий шаг. Мотивировать его на простые, рутинные, но возможные прямо сейчас действия.
Сжечь корабли
Если первая причина нашего страха возникает из пропасти между настоящим и неясным будущим, то вторая причина кроется между прошлым и настоящим. Тем прошлым, в котором уже что-то есть, в котором мы уже кем-то стали, где хранится то, что нажито непосильным трудом, и висят, поблескивая, заработанные медали… И чего-то из этого придется лишиться.
Бильбо не просто так боится отправиться с гномами за пределы Хоббитании навстречу приключениям. Ему очень не хочется оставлять свою прекрасную, сухую и теплую нору с кладовыми, полными припасов, и безмятежную, налаженную жизнь.
Каждый из нас оставляет за собой такую же нору. И этот якорь держит нас очень прочно.
Каждый раз чуть ли не за неделю до гонки я начинаю по ночам мучить себя вопросами: зачем тебе все это было надо? почему не жилось нормально? ну что ты опять лежишь с пульсом под 200 и не можешь уснуть? И я не одна такая.
Мой знакомый, очень известный и смелый человек, прошедший множество интересных и экстремальных гонок на выносливость, когда готовился ко второму многодневному марафону в Сахаре, пробежать который ему очень хотелось, примерно за неделю начал страдать от тех же мыслей: «И чего мне не спалось в нормальной теплой постели? Теперь опять везде этот песок, и спать приходится в холоде на тонкой циновке (а ночи в пустыне очень холодные)!» Все эти мысли очень сильно, по его словам, портили радость от всего мероприятия (кстати, сон в палатках в сложных климатических условиях пустыни является частью этого азартного мероприятия).
Как только мы допускаем мысль о том, что было бы здорово не терять имеющееся, а взять с собой, мы поворачиваемся к нашей цели задом, а к страху потерять достижения прошлого – передом. И двигаться в таком положении становится очень и очень сложно.
Отличные способы переплавки страха в энергию были известны еще с древности. Ведь заставить себя пойти туда, где страшно и где убивают, можно, только если ты точно знаешь, что отступать некуда. Если возврата к прошлому нет. И во все времена непобедимой была та армия, полководец которой сжигал корабли, привезшие войско на эту чужую землю. Он приказывал перерубать канаты и разрушать мосты через реки после переправы, уничтожать все возможные пути отступления. То есть просто физически отрезал людей от их прошлого, не оставляя за спиной ничего.
Я работаю с людьми и помогаю им выжить в процессе изменений. Поэтому я точно знаю, что пока мосты не сожжены, пока есть запасные варианты, пока человек думает о том, что можно будет вернуться, если будет очень страшно, – он не идет вперед.
Когда мы «сжигаем корабли», мы всю энергию, которую тратили на беспокойство о прошлом, направляем на решение проблемы. Если сзади нет ничего, то делать нечего – только вперед!
И как только мы начинаем цепляться за старое – всё, мы уже проиграли.
Приведу пример. Он сразу о многом: и о том, как сжигать корабли, и о том, как использовать этот принцип в воспитании детей. В частности, в воспитании подростка, у которого желания совершать взрослые поступки больше, чем понимания той ответственности, которая к этому прилагается.
Но как эту ответственность воспитать?
Мой младший сын Женя полюбил математику. Причем обнаружилось это только в старших классах школы. История была непростая: до 8 класса он учился в языковой школе, где на математике, мягко говоря, акцента не было, а после перешел в физико-математический лицей. Но из-за травмы позвоночника и пропуска года занятий в отличниках он не числился. Напротив, только благодаря моим уговорам директор согласился оставить его в 9 классе, а не отчислить в конце 8-го за неуспеваемость.
В 9 классе картинка стала меняться: Женя занялся плаванием на открытой воде и достиг значительных результатов, что сильно изменило его отношение к себе и к оценке своих возможностей, а в итоге к учебе. Он почувствовал вкус успеха. Понял, что может достигать таких результатов везде – и в спорте, и в учебе… И в 10 классе расцвела его любовь к математике.
Это была уже осознанная любовь: он мог пойти в Дом книги и торчать там весь день, изучая то, что в школе по математике не проходили. Надо сказать, что ему еще очень повезло с преподавателем на подготовительных курсах мехмата МГУ, куда он стал ходить и где обнаружил, что математика, оказывается, не заканчивается на школьной программе, в ней есть и более сложные темы, и олимпиадные задачки. Но опыта решения таких задач у него не было, в отличие от других детей, которых родители с 5 класса водили на такие олимпиады и специально к ним готовили.
Тем не менее в 11 классе, уже после начала учебного года, сын заявил мне, что «школа ему мешает» и что его цель – поступление на мехмат МГУ. Он сетовал, что просиживает на не интересных для него нематематических уроках, а потом на стольких же неинтересных уроках математики, потому что на первых ему просто неинтересно, а на вторых – уже скучно, ведь все это он уже прошел сам или на курсах.
Получается, он теряет время, вместо того чтобы учиться самому и узнавать новое. И главное: он понял, что для поступления на мехмат он должен завоевать безусловную победу на математических олимпиадах, к которым на школьных уроках его совсем не готовят. Вот так-то! А еще у него есть прекрасный план.
И план этот был мне озвучен: я забираю его из школы (пишу заявление на отчисление из очень приличной физико-математической московской школы за год до поступления в вуз), он собирает все свои математические учебники и докупает еще, берет все сборники математических олимпиадных задач за прошлые годы по всем олимпиадам… и сваливает со всем этим, прихватив гидрокостюм, велосипед и кроссовки, на Кипр.
Там в тот момент жил и тренировался его тренер по триатлону, всемирно известный триатлет Даниил Сапунов с женой и маленькой дочкой в компании целой ватаги других профессиональных и не очень спортсменов.
На Кипре сын, согласно разработанному им плану, плавает в море, гоняет на велике, бегает и решает задачки до самого Нового года. То есть как раз до того момента, как начнутся олимпиады по математике, дающие право на поступление в МГУ. Тогда он, конечно, приезжает в Москву, выигрывает все олимпиады и становится студентом МГУ прямо зимой, что дает ему возможность снова улететь на солнечный Кипр и оттуда экстерном сдать все остальные неинтересные ему предметы школьной программы. Нормальный план, правда?
Как мама я, конечно, испытала целую гамму чувств единомоментно. И радость от того, что сын так повзрослел, и гордость за то, что он хочет и может принимать решения самостоятельно, и желание поддержать его в выбранном направлении, в поступлении на один из самых сложных факультетов. И… ужас! Ужас, что вот я сейчас, наслушавшись бредней шестнадцатилетнего подростка, пойду и своей рукой напишу заявление на его отчисление из прекрасной школы, а потом отправлю ребенка не в школу, не к репетиторам, не на курсы, как все нормальные мамы, а к спортсменам на Кипр! Просто потому, что у него вот такой план!
Аргументы мои были слабы, и сын перебил: «А у тебя есть план?» У меня никакого плана не было. «А у меня есть!» – безапелляционно заявил он.
И я пошла. И сожгла корабли. То есть – написала. Написала заявление об отчислении. Трясущейся рукой. Понимая, что опыта участия в олимпиадах у него нет и что организовывать себя там, на Кипре, среди большого количества людей в 16 лет ему будет очень сложно. И что гарантий поступления по олимпиадам тоже, в общем-то, нет… Я осознала все другие риски, которые в красках нарисовала моя нормальная мамашкина голова. И только одна мысль – нет, две! – помогали мне сохранять видимость хладнокровия.
Первая: я заставила себя вспомнить, что как-никак, а я воспитываю мальчика. То есть будущего мужчину, ключевыми компетенциями которого, как мне кажется, является умение принимать решения и нести за них ответственность. И эта ситуация была как раз про это. Тут, конечно, еще возникал вопрос цены такого выбора…
Ну и вторая: если сохранить отступные пути, если оставить иные возможности, то изворотливый и оберегающий нас внутренний голос будет говорить, что необязательно напрягаться по полной. Что можно себя поберечь и не убиваться, а вся ответственность будет на репетиторах, школе и курсах, где должны готовить, а ты можешь просто ходить… Но в моей ситуации все корабли оказывались сожжены. Все другие варианты и дороги назад отрезаны. Всё! А значит, это будет способствовать максимальной сконцентрированности на выбранном пути.
И хотя продолжение этой истории относится, скорее, к следующим этапам трансформации, я расскажу ее здесь до конца.
Итак, я забрала сына из школы. В 11 классе. И отправила на Кипр. И он мне писал о том, сколько он там проехал, проплыл, пробежал и прорешал. (Впоследствии его тренер и те, кто там тогда жил и тренировался, рассказывали мне, как Женя блестяще организовал свою учебу и как много и сосредоточенно занимался. Но это было уже намного позже.)
И вот настало время олимпиад.
На первой он не добрал двух баллов. И на апелляцию меня не пустил – пошел сам. И на второй не добрал трех баллов. А на третьей с результатами вообще получилось что-то непонятное – они просто пропали.
Олимпиады шли за олимпиадами, и уже заканчивался февраль… А результат был один – сын чуть-чуть не дотягивает.
И я видела, как сильно он переживает. Но продолжает готовиться. И решать. И готовиться. И решать… Страшно ли мне было? Да я просто себя извела! Я же по своему опыту понимала, как сильно он рискует, делая единственную ставку на самостоятельную подготовку и эти олимпиады. Я понимала все это лучше него. И пошла на поводу. Ради «правильного мужского воспитания», как специалист по «сжиганию кораблей».
Конечно, результат мог быть любым. Но вариант «расклеиться» после ряда неудач Женя не рассматривал. Потому что тот путь, который он выбрал, этого варианта не предполагал. И еще потому, что уже с детства он знал, как поступать в случае неудачи, – но об этом позже.
И это сыграло свою роль, помогло двигаться дальше с максимальной концентрацией и стало главной психологической составляющей итогового успеха – победы на двух последних, уже мартовских олимпиадах. Мой сын своего добился.
* * *
Оба этих способа: «сжечь корабли» и «дать дело рукам» – работают на один и тот же результат: они позволяют трансформировать страх, возникающий между текущим моментом и будущим, между тем, что впереди, и тем, что позади, в мощное топливо. Страх – очень сильное чувство. И мы можем потратить немало энергии на борьбу с ним или на его усмирение.
Но главная задача состоит в том, чтобы заставить его работать на нас. И он будет работать безотказно.
И мы уже не сможем не делать те небольшие, но значимые шаги туда, вперед, не оглядываясь на то, что оставили за спиной. Потому что топливо, полученное благодаря этому чувству, дает возможность преодолеть любую силу тяготения.
Этап 4
Неуспех. Неудача. Ошибка
Да здравствует неуспех! Он метит избранных
Когда ребенку исполняется три месяца, он начинает самостоятельно переворачиваться со спинки на живот и обратно. В год или чуть раньше он пробует делать первые шаги, падая и снова вставая. Измазав кашей с ног до головы вас и себя, он, наконец, попадает ложкой в рот…
Ребенок познает свое тело и предметный мир и обретает всевозможные навыки в очень раннем возрасте. И при освоении каждого действия, будь то прямохождение или умение завязывать шнурки, на одну удачную попытку приходится много-много неправильных и ошибочных, но без которых правильное выполнение никогда бы не состоялось. И нас как родителей приводят в восторг и умиление не только полученные результаты: нам нравится само стремление малыша такие попытки предпринять. Даже если все вокруг оказывается в каше.
Ситуация кардинально меняется, когда ребенок приближается к школьному возрасту, и этот новый порядок закрепляется на целый десяток лет. Что же изменилось? Отношение к неудаче, к неуспешному действию и к череде неуспешных действий, которые в итоге должны привести к новому навыку или умению.
На это работает всем известная «система». Вот образец, о котором учитель должен рассказать. А вот примеры его использования. «А теперь всё делаем по образцу!» И на дом для закрепления – типовые задачки. Всё четко и по алгоритму. Отклонился от алгоритма, ошибся – получи плохую отметку.
Эта школа нам хорошо знакома, и алгоритм обучения тоже. В нем, кстати, есть много положительного с точки зрения конечной цели – заложить в ребенка определенный багаж знаний и навыков. Но для тех целей, которые интересны нам сейчас – воспитать человека, способного ставить себе цели, искать себя, реализовывать свой потенциал, учиться новому и управлять изменениями в своей жизни, – такая модель не подходит. Даже наоборот. Потому что она закладывает определенную психологическую установку, и закладывает долго и тщательно, на протяжении 10–11 лет: «Ошибаться – плохо!» Неуспех карается, а действовать в жизни надо по образцу.
И если возвращаться к вопросу одаренности и к особенностям тех, кто раскрыл свой потенциал, достиг большего, наполнил свою жизнь радостью благодаря возможности самореализации, то, кроме уже названных отличий (делать новое: браться за задачи, успешность решения которых невысока; справляться со своим страхом: переводить страх в кураж, в азарт, чтобы двигаться вперед), у таких людей есть еще одна замечательная черта. Они знают, что делать с неудачей. Они воспринимают неуспех как неизбежную часть пути, как обязательный этап при движении к новому. И это не значит, что они не переживают – порой такие люди переживают неудачу очень сильно. Просто она не является для них препятствием, точкой разворота. Их путь никогда на этом не заканчивается.
Итак, мы сделали выбор в пользу изменений. Но, даже справившись со страхом или научившись превращать его в кураж, на этом новом пути мы обязательно столкнемся с тем, что первые шаги приведут нас к неудаче, ошибке или неуспеху.
Даже самое простое действие вы – взрослый и опытный человек – не сможете сделать безукоризненно с первого раза.
В любой стране и во все времена герой – это тот, кто знает, что делать со своим страхом. Это не значит, что он не боится, нет. Но герою нужен подвиг, чтобы доказать свою доблесть, чтобы показать, что он настоящий герой. А подвиг – это шаг в страх и через страх.
И герой берет меч и идет на верную, в глазах других, гибель. Ну или свою сообразительность проявляет. Зальет, к примеру, матросам воск в уши, а себя привяжет к мачте, и так и плывет мимо острова, где поют сладкоголосые сирены. Плывет, несмотря на ужас команды, ведь живым отсюда еще никто не возвращался.
Наверное, стоит еще отметить вот какую любопытную особенность: на мой взгляд, весь путь развития цивилизации в целом – это путь овладения страхом, поиск умения его побороть. Умения каждый раз идти туда, где страшно, и возвращаться победителем.
Примеры, конечно, бывают разные, но раз прогресс все же двигался вперед, значит, победителей в борьбе со страхом, научившихся его принимать и проходить через него, все-таки было больше.
Человечество в лице и отдельных личностей, и целых народов научилось проходить через ситуации, где надо было принимать страх и побеждать его, двумя путями. Первый путь всем нам знаком: мы читали об этом в летописях, мифах, сагах, преданиях, притчах и сказках. Везде герой преодолевает свой страх. И тем отличается от остальных не-героев.
Но существовал и второй путь укрощения страха: его (страх) старались не допустить, изначально избежать его появления.
Инки, например, первые придумали делать трепанацию черепа и проводили эти операции виртуозно. Они отбирали самых крупных и энергичных мальчиков и в раннем возрасте проделывали им отверстие в определенном отделе черепа: там, где у нас расположен «центр страха» – участок головного мозга, повреждение которого лишает человека этого чувства.
Эти мальчики становились бесстрашными и непобедимыми воинами, лишенными способности думать о смерти. Может быть, заодно они лишались и антиципации – способности предугадывать события. Они принудительно жили одним днем, в котором надо было просто выполнять приказы («действовать руками»).
Викинги были великими мореплавателями, которые на своих кораблях преодолевали огромные расстояния. И у них был такой ритуал: они ухали, как филины, веря, что такими звуками изгоняют страх. Кстати, интересен и тот факт, что мореплаватели древности боялись вовсе не моря – стихии, волн и ветра. Они боялись чудищ и богов, которые могли обитать в таинственных глубинах или штормовых порывах. Это подчеркивает иррациональную природу страха и объясняет столь же иррациональные способы, помогающие с ним справиться.
Мудрецы Древнего Китая знали особые способы курения, а также умели изготавливать настои из трав, подавляющих страх. А на Тибете практиковали медитации, приводящие к полному подавлению страха смерти, и учились управлять им.
Приемы, подавляющие страх и заставляющие воинов идти вперед, на смерть (а в те времена именно страх смерти был самым сильным страхом), знали все полководцы. И становились они великими военачальниками потому, что умели нужным образом трансформировать энергию страха целого войска, вводя людей в специфическое состояние, которое психологи называют массовым психозом (вспомните, например, удава Каа и бандерлогов).
Надо сказать, что до сих пор эти две линии работы со страхом существуют независимо друг от друга, но задача у них одна: помочь человеку справиться с этим чувством. Все мы знаем, что можно заняться йогой, можно принять таблетку, а можно посмотреть правде (то есть своему страху) в глаза и просто начать действовать. Прямо сейчас начать делать все, что в твоих силах. И это прекрасный выход!
Когда мои дети чего-то боятся – экзамена, к которому, как им кажется, они не вполне готовы (а это почти всегда так), серьезного состязания, когда не было времени на подготовку, важного старта, выставки собак, полевых испытаний, игры в футбол, олимпиады, шахматной партии на чемпионате – и мандраж пересиливает, я всегда говорю им: «Делай, что можешь, и будь что будет! Просто делай все, что можешь. Сейчас и именно с теми ресурсами, которые есть у тебя сейчас. Делай!»
И ребенка надо учить этому… с рождения! Да, конечно, нужно страховать его там, где присутствует риск для жизни. Но надо обязательно помогать ему преодолевать страх там, где он может стать сильнее. Не философствовать, а просто помогать сделать первый, второй, третий шаг. Мотивировать его на простые, рутинные, но возможные прямо сейчас действия.
Сжечь корабли
Если первая причина нашего страха возникает из пропасти между настоящим и неясным будущим, то вторая причина кроется между прошлым и настоящим. Тем прошлым, в котором уже что-то есть, в котором мы уже кем-то стали, где хранится то, что нажито непосильным трудом, и висят, поблескивая, заработанные медали… И чего-то из этого придется лишиться.
Бильбо не просто так боится отправиться с гномами за пределы Хоббитании навстречу приключениям. Ему очень не хочется оставлять свою прекрасную, сухую и теплую нору с кладовыми, полными припасов, и безмятежную, налаженную жизнь.
Каждый из нас оставляет за собой такую же нору. И этот якорь держит нас очень прочно.
Каждый раз чуть ли не за неделю до гонки я начинаю по ночам мучить себя вопросами: зачем тебе все это было надо? почему не жилось нормально? ну что ты опять лежишь с пульсом под 200 и не можешь уснуть? И я не одна такая.
Мой знакомый, очень известный и смелый человек, прошедший множество интересных и экстремальных гонок на выносливость, когда готовился ко второму многодневному марафону в Сахаре, пробежать который ему очень хотелось, примерно за неделю начал страдать от тех же мыслей: «И чего мне не спалось в нормальной теплой постели? Теперь опять везде этот песок, и спать приходится в холоде на тонкой циновке (а ночи в пустыне очень холодные)!» Все эти мысли очень сильно, по его словам, портили радость от всего мероприятия (кстати, сон в палатках в сложных климатических условиях пустыни является частью этого азартного мероприятия).
Как только мы допускаем мысль о том, что было бы здорово не терять имеющееся, а взять с собой, мы поворачиваемся к нашей цели задом, а к страху потерять достижения прошлого – передом. И двигаться в таком положении становится очень и очень сложно.
Отличные способы переплавки страха в энергию были известны еще с древности. Ведь заставить себя пойти туда, где страшно и где убивают, можно, только если ты точно знаешь, что отступать некуда. Если возврата к прошлому нет. И во все времена непобедимой была та армия, полководец которой сжигал корабли, привезшие войско на эту чужую землю. Он приказывал перерубать канаты и разрушать мосты через реки после переправы, уничтожать все возможные пути отступления. То есть просто физически отрезал людей от их прошлого, не оставляя за спиной ничего.
Я работаю с людьми и помогаю им выжить в процессе изменений. Поэтому я точно знаю, что пока мосты не сожжены, пока есть запасные варианты, пока человек думает о том, что можно будет вернуться, если будет очень страшно, – он не идет вперед.
Когда мы «сжигаем корабли», мы всю энергию, которую тратили на беспокойство о прошлом, направляем на решение проблемы. Если сзади нет ничего, то делать нечего – только вперед!
И как только мы начинаем цепляться за старое – всё, мы уже проиграли.
Приведу пример. Он сразу о многом: и о том, как сжигать корабли, и о том, как использовать этот принцип в воспитании детей. В частности, в воспитании подростка, у которого желания совершать взрослые поступки больше, чем понимания той ответственности, которая к этому прилагается.
Но как эту ответственность воспитать?
Мой младший сын Женя полюбил математику. Причем обнаружилось это только в старших классах школы. История была непростая: до 8 класса он учился в языковой школе, где на математике, мягко говоря, акцента не было, а после перешел в физико-математический лицей. Но из-за травмы позвоночника и пропуска года занятий в отличниках он не числился. Напротив, только благодаря моим уговорам директор согласился оставить его в 9 классе, а не отчислить в конце 8-го за неуспеваемость.
В 9 классе картинка стала меняться: Женя занялся плаванием на открытой воде и достиг значительных результатов, что сильно изменило его отношение к себе и к оценке своих возможностей, а в итоге к учебе. Он почувствовал вкус успеха. Понял, что может достигать таких результатов везде – и в спорте, и в учебе… И в 10 классе расцвела его любовь к математике.
Это была уже осознанная любовь: он мог пойти в Дом книги и торчать там весь день, изучая то, что в школе по математике не проходили. Надо сказать, что ему еще очень повезло с преподавателем на подготовительных курсах мехмата МГУ, куда он стал ходить и где обнаружил, что математика, оказывается, не заканчивается на школьной программе, в ней есть и более сложные темы, и олимпиадные задачки. Но опыта решения таких задач у него не было, в отличие от других детей, которых родители с 5 класса водили на такие олимпиады и специально к ним готовили.
Тем не менее в 11 классе, уже после начала учебного года, сын заявил мне, что «школа ему мешает» и что его цель – поступление на мехмат МГУ. Он сетовал, что просиживает на не интересных для него нематематических уроках, а потом на стольких же неинтересных уроках математики, потому что на первых ему просто неинтересно, а на вторых – уже скучно, ведь все это он уже прошел сам или на курсах.
Получается, он теряет время, вместо того чтобы учиться самому и узнавать новое. И главное: он понял, что для поступления на мехмат он должен завоевать безусловную победу на математических олимпиадах, к которым на школьных уроках его совсем не готовят. Вот так-то! А еще у него есть прекрасный план.
И план этот был мне озвучен: я забираю его из школы (пишу заявление на отчисление из очень приличной физико-математической московской школы за год до поступления в вуз), он собирает все свои математические учебники и докупает еще, берет все сборники математических олимпиадных задач за прошлые годы по всем олимпиадам… и сваливает со всем этим, прихватив гидрокостюм, велосипед и кроссовки, на Кипр.
Там в тот момент жил и тренировался его тренер по триатлону, всемирно известный триатлет Даниил Сапунов с женой и маленькой дочкой в компании целой ватаги других профессиональных и не очень спортсменов.
На Кипре сын, согласно разработанному им плану, плавает в море, гоняет на велике, бегает и решает задачки до самого Нового года. То есть как раз до того момента, как начнутся олимпиады по математике, дающие право на поступление в МГУ. Тогда он, конечно, приезжает в Москву, выигрывает все олимпиады и становится студентом МГУ прямо зимой, что дает ему возможность снова улететь на солнечный Кипр и оттуда экстерном сдать все остальные неинтересные ему предметы школьной программы. Нормальный план, правда?
Как мама я, конечно, испытала целую гамму чувств единомоментно. И радость от того, что сын так повзрослел, и гордость за то, что он хочет и может принимать решения самостоятельно, и желание поддержать его в выбранном направлении, в поступлении на один из самых сложных факультетов. И… ужас! Ужас, что вот я сейчас, наслушавшись бредней шестнадцатилетнего подростка, пойду и своей рукой напишу заявление на его отчисление из прекрасной школы, а потом отправлю ребенка не в школу, не к репетиторам, не на курсы, как все нормальные мамы, а к спортсменам на Кипр! Просто потому, что у него вот такой план!
Аргументы мои были слабы, и сын перебил: «А у тебя есть план?» У меня никакого плана не было. «А у меня есть!» – безапелляционно заявил он.
И я пошла. И сожгла корабли. То есть – написала. Написала заявление об отчислении. Трясущейся рукой. Понимая, что опыта участия в олимпиадах у него нет и что организовывать себя там, на Кипре, среди большого количества людей в 16 лет ему будет очень сложно. И что гарантий поступления по олимпиадам тоже, в общем-то, нет… Я осознала все другие риски, которые в красках нарисовала моя нормальная мамашкина голова. И только одна мысль – нет, две! – помогали мне сохранять видимость хладнокровия.
Первая: я заставила себя вспомнить, что как-никак, а я воспитываю мальчика. То есть будущего мужчину, ключевыми компетенциями которого, как мне кажется, является умение принимать решения и нести за них ответственность. И эта ситуация была как раз про это. Тут, конечно, еще возникал вопрос цены такого выбора…
Ну и вторая: если сохранить отступные пути, если оставить иные возможности, то изворотливый и оберегающий нас внутренний голос будет говорить, что необязательно напрягаться по полной. Что можно себя поберечь и не убиваться, а вся ответственность будет на репетиторах, школе и курсах, где должны готовить, а ты можешь просто ходить… Но в моей ситуации все корабли оказывались сожжены. Все другие варианты и дороги назад отрезаны. Всё! А значит, это будет способствовать максимальной сконцентрированности на выбранном пути.
И хотя продолжение этой истории относится, скорее, к следующим этапам трансформации, я расскажу ее здесь до конца.
Итак, я забрала сына из школы. В 11 классе. И отправила на Кипр. И он мне писал о том, сколько он там проехал, проплыл, пробежал и прорешал. (Впоследствии его тренер и те, кто там тогда жил и тренировался, рассказывали мне, как Женя блестяще организовал свою учебу и как много и сосредоточенно занимался. Но это было уже намного позже.)
И вот настало время олимпиад.
На первой он не добрал двух баллов. И на апелляцию меня не пустил – пошел сам. И на второй не добрал трех баллов. А на третьей с результатами вообще получилось что-то непонятное – они просто пропали.
Олимпиады шли за олимпиадами, и уже заканчивался февраль… А результат был один – сын чуть-чуть не дотягивает.
И я видела, как сильно он переживает. Но продолжает готовиться. И решать. И готовиться. И решать… Страшно ли мне было? Да я просто себя извела! Я же по своему опыту понимала, как сильно он рискует, делая единственную ставку на самостоятельную подготовку и эти олимпиады. Я понимала все это лучше него. И пошла на поводу. Ради «правильного мужского воспитания», как специалист по «сжиганию кораблей».
Конечно, результат мог быть любым. Но вариант «расклеиться» после ряда неудач Женя не рассматривал. Потому что тот путь, который он выбрал, этого варианта не предполагал. И еще потому, что уже с детства он знал, как поступать в случае неудачи, – но об этом позже.
И это сыграло свою роль, помогло двигаться дальше с максимальной концентрацией и стало главной психологической составляющей итогового успеха – победы на двух последних, уже мартовских олимпиадах. Мой сын своего добился.
* * *
Оба этих способа: «сжечь корабли» и «дать дело рукам» – работают на один и тот же результат: они позволяют трансформировать страх, возникающий между текущим моментом и будущим, между тем, что впереди, и тем, что позади, в мощное топливо. Страх – очень сильное чувство. И мы можем потратить немало энергии на борьбу с ним или на его усмирение.
Но главная задача состоит в том, чтобы заставить его работать на нас. И он будет работать безотказно.
И мы уже не сможем не делать те небольшие, но значимые шаги туда, вперед, не оглядываясь на то, что оставили за спиной. Потому что топливо, полученное благодаря этому чувству, дает возможность преодолеть любую силу тяготения.
Этап 4
Неуспех. Неудача. Ошибка
Да здравствует неуспех! Он метит избранных
Когда ребенку исполняется три месяца, он начинает самостоятельно переворачиваться со спинки на живот и обратно. В год или чуть раньше он пробует делать первые шаги, падая и снова вставая. Измазав кашей с ног до головы вас и себя, он, наконец, попадает ложкой в рот…
Ребенок познает свое тело и предметный мир и обретает всевозможные навыки в очень раннем возрасте. И при освоении каждого действия, будь то прямохождение или умение завязывать шнурки, на одну удачную попытку приходится много-много неправильных и ошибочных, но без которых правильное выполнение никогда бы не состоялось. И нас как родителей приводят в восторг и умиление не только полученные результаты: нам нравится само стремление малыша такие попытки предпринять. Даже если все вокруг оказывается в каше.
Ситуация кардинально меняется, когда ребенок приближается к школьному возрасту, и этот новый порядок закрепляется на целый десяток лет. Что же изменилось? Отношение к неудаче, к неуспешному действию и к череде неуспешных действий, которые в итоге должны привести к новому навыку или умению.
На это работает всем известная «система». Вот образец, о котором учитель должен рассказать. А вот примеры его использования. «А теперь всё делаем по образцу!» И на дом для закрепления – типовые задачки. Всё четко и по алгоритму. Отклонился от алгоритма, ошибся – получи плохую отметку.
Эта школа нам хорошо знакома, и алгоритм обучения тоже. В нем, кстати, есть много положительного с точки зрения конечной цели – заложить в ребенка определенный багаж знаний и навыков. Но для тех целей, которые интересны нам сейчас – воспитать человека, способного ставить себе цели, искать себя, реализовывать свой потенциал, учиться новому и управлять изменениями в своей жизни, – такая модель не подходит. Даже наоборот. Потому что она закладывает определенную психологическую установку, и закладывает долго и тщательно, на протяжении 10–11 лет: «Ошибаться – плохо!» Неуспех карается, а действовать в жизни надо по образцу.
И если возвращаться к вопросу одаренности и к особенностям тех, кто раскрыл свой потенциал, достиг большего, наполнил свою жизнь радостью благодаря возможности самореализации, то, кроме уже названных отличий (делать новое: браться за задачи, успешность решения которых невысока; справляться со своим страхом: переводить страх в кураж, в азарт, чтобы двигаться вперед), у таких людей есть еще одна замечательная черта. Они знают, что делать с неудачей. Они воспринимают неуспех как неизбежную часть пути, как обязательный этап при движении к новому. И это не значит, что они не переживают – порой такие люди переживают неудачу очень сильно. Просто она не является для них препятствием, точкой разворота. Их путь никогда на этом не заканчивается.
Итак, мы сделали выбор в пользу изменений. Но, даже справившись со страхом или научившись превращать его в кураж, на этом новом пути мы обязательно столкнемся с тем, что первые шаги приведут нас к неудаче, ошибке или неуспеху.
Даже самое простое действие вы – взрослый и опытный человек – не сможете сделать безукоризненно с первого раза.