Ты можешь больше! Победитель тот, кто знает, что делать с неудачей

Про призвание




Процесс выбора практически всегда так или иначе сопровождает вопрос определения своего призвания. Тот случай, когда отсутствие ответа на этот вопрос служит всего лишь поводом, чтобы этот выбор не делать, мы рассматривать не будем – неинтересно.

Интересна же та ситуация, когда этот вопрос звучит вполне искренне. И тогда в нем можно выделить два аспекта.

Вот первый из них.

Я много работала с детьми, подростками и даже взрослыми людьми, а также наблюдала процесс самоопределения у своих детей и у себя самой. Я точно знаю, что есть те, у кого этот вопрос решается просто. Иногда этому способствует удача, когда социальные ожидания и внимание родителей к способностям ребенка чудом совпадают с самими способностями.

В мое время мальчикам, которые были физически развиты, с радостью занимались борьбой, бодибилдингом или имели математические способности, жилось намного проще, чем мальчикам тонкокостным и болезненным, с невысоким ростом, близорукостью и плоскостопием, тем, кто играл в шахматы, любил поэзию и философию, был гуманитарием или, не дай бог, имел творческие способности.

При этом среди девочек наиболее популярными оказывались те, кто имел тонкую талию, светлые глаза и волосы. Да, к этому можно еще добавить склонность к гуманитарным наукам, занятия танцами, фигурным катанием и художественной гимнастикой (надо сказать, что в свое время со всеми этими стереотипами столкнулась и я, не получив ничего, кроме горечи от неудач).

В этом плане западное общество намного терпимее относится к спорной взаимосвязи гендера и таланта. Но даже сейчас, когда интерес подростка к «нетипичным» для его пола занятиям стал реже подвергаться резким социальным оценкам, в учебной части гуманитарного факультета МГУ, где учится моя дочь (заядлая футболистка и профессиональная охотница), я вполне могу услышать: «В наше время, Машенька, у студенток психфака считалось хорошим тоном иметь освобождение от физкультуры…» Поджатые губы и сочувственный взгляд намекают, что новое поколение далеко ушло от славных традиций культурного прошлого и тех прекрасных времен, когда девушка, учащаяся в МГУ, и помыслить не могла о футболе или о том, чтобы бродить с собаками и ружьем по полям, стреляя дичь.

Получается, одни из нас достаточно рано начинают слышать свой внутренний голос и следуют своему призванию, а другие всю жизнь ищут ответ на этот вопрос, будучи в плену стереотипов и социальных ожиданий. Одно важно: искать нужно искренне и упорно.

Еще пример: в одном уважаемом мною московском социальном учреждении предоставляют отличную и профессионально выстроенную услугу – прохождение профориентационных тестов. Перед ее запуском был собран огромный массив данных, тщательно проверенных на валидность, надежность, репрезентативность и достоверность в лучших традициях научного подхода. И когда консультативный центр начал работу, туда пришли не подростки 14–15 лет, а… да-да, тридцатилетние и даже сорокалетние! То есть и подростки, конечно, пришли, но и целая армия достаточно взрослых людей тоже решила узнать, кем им быть.

Здесь вот что важно: никто не даст нам справку о том, в чем заключается наше призвание и в какой сфере прячется наш талант. Честно говоря, мне даже не нравится постановка вопроса в таком виде – дескать, мне еще надо найти свое призвание, оценить свои способности, и вот тогда…

Нет, это не значит, что его не нужно искать! Я и сама несколько раз достаточно радикально меняла сферу деятельности. И происходило это именно потому, что я действительно искала себя.

Обычно, когда мы принимаем решения, делаем выбор, взвешиваем «за» и «против», мы думаем о том, что нам это даст, какую пользу мы от этого получим. А я предлагаю заменить эти вопросы о своем призвании на менее высокопарные и намного более честные: что я готов отдать другим и этому миру, чтобы всем стало лучше, чтобы мир стал красивее, светлее, радостнее, добрее? Что я готов отдать просто так, даже если не получу за это наград и почестей, славы и денег? Чем я готов заниматься ради других? Чего я просто не могу не делать? Ответы на них и укажут вам на ваше призвание.

Смотрите: все желания, или, как говорят психологи, мотивы, которые нами движут, можно разделить на две группы. К первой группе относятся те, которые связаны с позицией «что бы я хотел получить от мира? Статус, работу, гарантии, доход, высокий уровень жизни и т. д.» Эти мотивы принято называть мотивами потребительской тенденции. И это очень точное название. Как правило, мы готовы обменять свое время, силы, компетенции, работу на то, что мы хотели бы получить. Итоговое желание – получить, выменять. Я не собираюсь как-то оценивать эти желания, ведь они есть у каждого из нас, а просто укажу на их ключевую особенность, и вы увидите, что происходит, когда такая потребность оказывается пусть даже частично удовлетворенной.

Как долго нас будут радовать новые туфли? А новая машина? Новая квартира или совершенное путешествие? Срок этой радости ограничен. Она быстро исчезает, уступая место еще бо́льшим амбициям. Происходит интересное явление – инфляция удовольствия. Полученная и еще совсем недавно такая желанная вещь быстро перестает приносить радость, на которую мы рассчитывали, и становится обыденной.

Вторую группу мотивов принято называть мотивами производительной тенденции. Они направлены не на то, чтобы что-то получить от мира, а на то, чтобы что-то ему дать: улучшить, помочь, украсить, научить, сыграть роль, написать книгу, посадить дерево, принести пользу, оставить след, произвести что-то и оставить это после себя, чтобы мир стал лучше оттого, что ты в нем жил.

Нам очень хорошо знакомы те переживания, которые следуют за реализацией этих мотивов. Мы накормили котенка, поделились конфетой, научили кого-то, кому-то помогли, вылечили, отремонтировали, организовали праздник, украсили двор, нарисовали картину, сказали кому-то доброе слово. Радость, которая возникает в результате этих дел, не подвержена инфляции. И чем больше мы делаем для реализации этих мотивов, тем больше радости становится в нашей жизни. И она прибывает и прибывает…

Можно, конечно, сказать, что это всего лишь красивые слова. Что жизнь устроена иначе. Что деньги никто не отменял и за все надо платить. И что многое из того, что мы делаем, не будет оценено или будет разрушено…

Но мне очень нравится одно изречение, принадлежащее матери Терезе. Да, она была верующим человеком, и все, что она делала, было для нее освещено этой верой. Но каждый из нас на место слова «вера» может поставить слово «добро». И тогда эти слова окажутся важными для любого человека:

«Люди часто бывают глупы и упрямы, эгоцентричны и нелогичны. Все равно – прощай их!

Если ты добр, люди будут обвинять тебя в том, что под маской доброты ты скрываешь корысть. Все равно – оставайся добрым!

Если ты добился успеха, тебя будут окружать притворные друзья и подлинные враги. Все равно – добивайся успеха!

Если ты честен и прям, люди будут обманывать тебя. Все равно – будь честным и прямым!

То, что ты строишь годами, кто-то разрушит за одну ночь. Все равно – строй!

Если ты спокоен и счастлив, тебе будут завидовать. Все равно – оставайся счастливым!

То добро, которое ты делаешь сегодня, завтра люди забудут. Все равно – делай добро!

Отдай миру самое лучшее из того, что у тебя есть, и мир попросит еще. Все равно – отдавай самое лучшее!

Друг мой, в конце концов, то, что ты делаешь, все равно нужно не людям.

Это нужно только тебе и Богу».



Не уходя в теологию, хочу сказать, что независимо от того, ради чего и ради кого мы все это делаем, мы действительно счастливы, делая это.

Мы счастливы, когда делаем что-то не только ради себя. В этом и есть наше общечеловеческое призвание – делать что-то просто потому, что это правильно, это хорошо и это про нас. И потому что это нужно кому-то еще.

Все хорошие, правильные книги и истории повествуют о тех, у кого получилось сделать что-то и впрямь стоящее – в спорте, бизнесе, искусстве, науке… Люди делали что-то потому, что просто не могли этого не делать. Потому что верили, что так надо, так правильно. Они знали, что это улучшит или украсит мир или принесет кому-то пользу. И хотя результатом этих начинаний мог стать в том числе и уровень конечного дохода или оборота компании, люди получали от этого бизнеса и этого продукта то, что ценили дороже денег: они получали то, что им было нужно, что соответствовало их потребностям.

Конечно, все мы разные, но думаю, что такая постановка вопроса о призвании если и не упростит выбор жизненного пути, то сделает его более осознанным.






Этап 3

Страх




Энергия страха




Если предыдущий этап – этап выбора – был связан с умением использовать энергию недовольства собой, чтобы способствовать осуществлению выбора, то уже сделанный выбор порождает новое сильное чувство – чувство страха. И в прошлой главе про выбор мы уже много о нем говорили.

Именно со страхом мы стараемся справиться с помощью рациональных моделей и стремления получить хоть какие-то гарантии. Причем в момент выбора ощущение этого страха может быть не настолько сильным, как тогда, когда придет пора действовать. Одно дело – планировать прыжок с парашютом, и совсем другое – стоять у люка летящего самолета, готовясь прыгать.

Но как бы мы ни стремились справиться со своим страхом, иногда он может оказаться сильнее нас. Его парализующее действие, думаю, испытывал каждый.

Это тот самый сюжетный ход из сказок, когда принявший решение герой ступает на тропинку темного леса и под уханье филина делает первые шаги в неизвестность, когда он выходит из своего домика-норы в Хоббитании или покидает знакомый и понятный, но враждебный ему птичий двор. В этот момент, как правило, в голове у героя бьется лишь одна мысль: «То, что ты делаешь сейчас, – полное безумие!» Потому что новый выбор – это всегда выбор другой жизни, с иными, пока неизвестными трудностями.

Но вызов принят, и отступать поздно. Ты уже идешь по выбранной дороге. Но как преодолеть пропасть между тем, где ты находишься сейчас, и тем, куда ты решил попасть? Совершенно неясно. Неизвестно, где живет жар-птица, конь с золотой гривой и Елена Прекрасная. И тем более не понятно, как там оказаться и как их добыть. Но герой уже дал обещание, публично принял задачу. Цена награды высока или жизненно важна для него – в сказках и легендах сама жизнь героя и есть эта цена.

Все ждут от тебя подвига, и ты уже не можешь подвести. Но ты совершенно не знаешь, как сделать-добыть обещанное, и предстоящий путь представляется страшнее и неизведаннее ожидаемой расправы… Но пришла пора действовать.

Тот, кто осмелится идти дальше, делает это не в силу своей невероятной смелости или отсутствия страха. Нет. Его страх силен, но именно он способен стать топливом для будущих свершений. И есть минимум два способа превратить этот страх в энергию.





Глаза боятся, а руки делают




Первый тип конструктивного поведения в ситуации страха отражен в пословице: «Глаза боятся, а руки делают». Смысл ее в том, что глаза всегда видят дальше того, что у нас под ногами, и дальше того, что доступно на расстоянии вытянутой руки. Дальше, чем сейчас. Глаза могут заглянуть в будущее – и страх идет оттуда же. А в текущий момент страха нет. Страх поднимается из пропасти неизвестности между сейчас и потом. И чем больше и темнее, чем неизведаннее и непреодолимее пропасть, раскинувшаяся между ними, тем больше наш страх.

Рукам доступно только то, что отдалено на расстояние их длины. Руки существуют в настоящем и в недалеком и обозримом пространстве этого настоящего.

Написано много книг и сказано много слов о такой категории, как «здесь и сейчас». О силе настоящего. И первый способ превращения страха в топливо заключается в использовании страха для того, чтобы как можно более полно прожить настоящий момент. Ведь сам страх отражает только то, что будет в будущем. Боятся и правда только глаза, которым дано туда заглянуть. А если мы сможем сосредоточить взгляд на том, что делаем прямо сейчас, то страх отступит, а результаты поразят нас.

Приведу два примера. Один из спорта, другой из обычной жизни.

В гонках на выносливость, которые длятся несколько дней, 12–14 часов или хотя бы пару часов, как и при прохождении беговой марафонской дистанции, очень сложно и даже невозможно осознать всю гонку целиком. Даже если ты натренировался пробегать марафон за 2,5 часа, представить себе дистанцию целиком нереально: конец маршрута тонет в неизвестности. Между финалом и стартом – пропасть.

Кроме того, всегда наступает такой момент, когда гонка совсем близко, уже завтра… Ты прошел изнурительный путь подготовки, прилетел на соревнования (часто – в другое полушарие!), и неважно, проходит забег в Мещерском парке или в Лужниках, – тебя начинает изматывать страх. Даже среди опытных спортсменов мало кто спокойно спит в ночь перед стартом. И здесь очень помогают четкие ритуализированные действия, которых с приближением старта становится все больше.

Действительно, тренер дает пошаговое руководство, как провести эти дни и часы. И этот список я получаю каждый раз перед каждой гонкой, снова и снова.

Потому что есть то, к чему невозможно привыкнуть (правда, есть подозрение, что если можно было бы адаптироваться, то заметная часть мотивации для участия в таких состязаниях моментально улетучилась бы). Так вот, кроме полученного плана по выживанию в эти часы, у меня всегда при себе записанная на маленьких листочках бумаги последовательность конкретных действий – действий «для рук», которые надо будет выполнять в определенные промежутки времени в достартовый период.

У меня копятся стопки одинаковых листочков, отличающихся лишь логотипом отеля или формой, на которых перед каждой гонкой я пишу план своих действий. Шаг за шагом расписываю, что и как буду делать утром перед выходом на старт. Фиксирую каждый шаг, каждую мелочь. Чтобы только не смотреть вперед. Чтобы дать дело рукам.

Что я буду делать в «транзитке»? Вставить бутылки – закрепить еду – проверить колеса – накачать колеса – выставить передачу – пробежать три раза от места выхода из воды до велосипеда – пробежать три раза от велосипеда до места выхода из «транзитки» – надеть «гидрик» – выпить изотоник – съесть последний банан – обработать очки – сдать белый мешок – начать разминку в воде (быстро от берега – спокойно обратно – повторить три раза) – занять место в стартовом коридоре… И этот ритуал, переключающий внимание с глаз, способных смотреть за горизонт, на листочек и руки, выполняющие конкретные действия, дает возможность жить почти в нормальном режиме.

Конечно, во время самой гонки тоже очень важно все время сохранять концентрацию. Потому что даже несколько часов – это очень много, вполне достаточно для того, чтобы появился страх. Но этот опыт приходит совсем не сразу.

На первых стартах большой проблемой для меня стали постоянные мысли о том, сколько еще осталось плыть-ехать-бежать. Меня это очень тормозило. Если на 70-м км велотрассы IM Nice ты, накрутив в гору без перерыва уже 20 км, начнешь думать, что впереди еще 110 км ехать на велосипеде, а потом еще 42 км бежать, это отразится на том, что ты делаешь прямо сейчас. Если эту мысль впустить в голову, то результата не будет: она несовместима с текущим моментом, она его убивает. Она парализует тебя. И тогда конечный результат начинает казаться невозможным, потому что внутри – внутри! – ты уже сдался. Считай, что ты точно проиграл.

Это не значит, что не надо правильно раскладываться. Это значит только то, что план должен быть составлен заранее и что нельзя позволять своим страхам и опасениям определять твое настоящее, а глазам видеть дальше ближайшего поворота. В гонках, как и в жизни, многое идет не по плану, но когда ты на трассе, нужно думать прежде всего о том, что происходит с тобой в эту самую минуту. О том, что происходит сейчас. Да, поддерживать такую сконцентрированность на длинных дистанциях бывает очень сложно. Но когда это все-таки получается, результаты удивляют тебя самого.

В жизни это переживание аналогично ощущениям при сдаче экзамена.

Ты думаешь обо всех 86 билетах по начертательной геометрии или анатомии центральной нервной системы, о спряжении всех латинских глаголов или просто о том, что надо оставить все, что имеешь сейчас, потому как в ту жизнь, которую ты себе придумал, это взять никак не получится, и много о чем еще.

И действовать становится крайне сложно. Страх побеждает.

Эта ситуация чревата ловушками. Я знаю людей, которые в такой момент вместо того, чтобы просто делать шаг за шагом, начинали рассуждать, взвешивать все «за» и «против» – и теряли способность действовать. Тем самым они создавали собственную «динамомашину», соединяющую эфемерное будущее и несовпадающее с ним настоящее. Такой «аппарат» вырабатывает невероятное количество страха, который парализует своего создателя.

Или, например, мы видим человека, который так никогда и не женился. Или никогда не менял работу и всю жизнь трудился в одном месте, и совсем не потому, что ему там так уж нравилось. Или всю жизнь каждый год он ездил на одни и те же соревнования, но не потому, что сильно любил их, а потому, что ему про них уже все было понятно. Он ни разу не предпринял очевидных для него, но требующих решительности действий. И в итоге прожил не 30 или 40 лет, как он считает, – он прожил один год 30 или 40 раз.

Для меня такой человек психологически мертв, несмотря на наличие у него пульса, рефлексов, возможно, умения разумно рассуждать и мечтать о прекрасном будущем. И это мы уже обсуждали. Животных, к примеру, страх предупреждает о возможной гибели. Для человека смерть, по крайней мере психологическая, заключается в том, что он убегает от своего страха. Он уходит от него и живет «по контуру», не выходя за когда-то очерченные границы, а порой даже и не подходя к ним близко.