Твой любимый фамильяр

— А я повторяю вам: господин не распоряжался о гостях! — грозно пыхтел Уолт, пытаясь закрыть дверь перед носом незнакомца.

— Калеб? — удивлённо окликнул его Элай, и тот победно взмахнул железной рукой:

— Вот! Я же говорил, что он меня знает, старый ты плешивый баран, — раздражённо мотнув головой, он поспешил сбежать с крыльца и встать в стойку со сложенными на спине руками: — Приветствую, куратор. Ну, все дела, сам в курсе, гип-гип-ура…

— Брось, — фыркнул Элай на эту попытку соблюсти официоз. — Какими судьбами здесь? Винд всё же хочет твою шкуру?

— Перехочет. Нет, я к тебе… по личному вопросу, — он вопросительно взглянул на Анни, и та опомнилась, приседая в неловком реверансе перед незнакомым магом. — О, ещё одна дохера услужливая.

— Это Аннабель, мой фамильяр, — Элай вдруг уверенно взял её за руку, будто пытаясь показать, что её отличало не только человеческое имя. Среди его эмоций она ощутила новую — пряную, резкую и похожую на сушёные травы. Неужели ревность? — Анни, это Калеб Делавер, солдат корпуса тета-пять.

— Делавер? — ахнула она, тут же вспомнив поучительную историю о том, почему нельзя смешивать разные стихии. С уважением посмотрела на его протез.

— Ты смотри, какая сообразительная мелюзга. Привет, козявка, — подмигнул он ей, а затем переключил внимание на Элая. — Слушай, я придумал, как подкопаться к Торну. Ты же не хочешь скандальных обысков в его доме, верно? А для прямых обвинений такой высоко сидящей жопы нет никаких доказательств. Нужен предлог, чтобы появиться в его халупе и поболтать по душам. Так вот, у мудака есть дочка на выданье — такая же жаба, как её мамаша, и если кто-то вроде тебя сделает заинтересованный вид…

— С чего ты взял, что я вообще собирался тебе помогать? — усмехнулся Элай на такое неприкрытое воодушевление, и Калеб мрачно замолк на полуслове. — Да, я сказал, что у меня есть вопросы к Торну, но это не значит, что я буду дурить ему голову, лишь бы он чего сболтнул о пропаже Рами.

Анни в происходящем понимала мало, как и в самом разговоре. Однако ни капли враждебности в воздухе и вкусах не улавливала, скорее всё тот же азарт и откровенное веселье. Будто прозвучала шутка, не предназначенная для неё.

— Да просто… Мне показалось, ты мог бы слегка сдвинуть это дело с дохлой точки, — вздохнул Калеб и поморщился. — Ладно, я не так понял. Звиняюсь за беспокойство, — не успел он сделать и двух шагов к воротам, как Элай его остановил, едва сдерживая улыбку:

— Слишком быстро сдаёшься, боец. Мне нравится твоя идея найти подход к Торну через дочурку, но хочу услугу за услугу.

— Да что угодно, — с готовностью развёл руками Калеб. — Если Рами ещё жива, и мы впрямь можем её отыскать, то я хоть твоим вторым фамильяром стану.

— Мне понадобятся лишние руки, когда я буду собирать улики против одной старой потаскухи. Железная рука пригодится точно.





Часть 9. Спичка




Рабочий кабинет старого особняка значительно преобразился. Дело было не столько в чистом окне и царящем на полках стеллажа порядке, сколько в оживлённой атмосфере. Элай быстро дописывал разрешающую грамоту для Калеба, в которой назначил его компетентным представителем собственного имени. Анни же заметно нервничала и теребила кончик одной из кос, не сводя с пера в руках Элая обеспокоенного взгляда. Невозмутимым казался разве что Калеб, который сидел в кресле и безразлично курил, пока ему объясняли суть дела.

— Что будет делать любой накосячивший чиновник, когда к нему придёт неожиданная проверка? — решил Элай закрепить созревший у него план и выжидательно уставился на Делавера.

— Начнёт спешно прятать все косяки в дальний чулан и закапывать курительную травку, — понимающе хмыкнул тот и кивнул на уже подписанную бумагу на столе. — Итак, пока ты будешь отвлекать начальство и изображать внезапную ревизию в академии, я захожу с чёрного входа…

— С этой грамотой тебя пропустит любая стража, — кивнул Элай, радуясь его сообразительности. Всё же выбор помощника точно был верный. — Кинешь привратнику пару серебрушек, чтобы он не стал никого оповещать о твоём приходе.

— У задних ворот сидит только старый Юджин, ему плевать на дела мадам Вальтц. Мы с девочками даже пару раз уговаривали его принести нам фруктов из города за самодельные игрушки для его внука, — робко вмешалась Анни и тут же спешно опустила взгляд, расправляя несуществующие складки на платье. Всё же внимание сразу двух магов для неё выносить явно было непросто.

— Допустим, — Калеб пожал плечами и затушил окурок в пепельнице. — Значит, моя задача проследить, куда метнутся крысы и что именно начнут закапывать?

— Не только. Мне нужно нечто вещественное. Доказательства того, что с эйфири обращаются не просто строго, а бесчеловечно. Орудия пыток, письменные распоряжения о наказаниях, если такие есть. То, что я смогу кинуть отцу на стол, чтобы потребовать отставки Вальтц и пересмотра положения вещей, — Элай тут же подумал про пресловутый ошейник и тяжело вздохнул. Даже представлять подобную штуку на худой шейке Аннабель было мерзко.

Неприятный укол злости он быстро перенаправил, поджигая внутренний фитиль у бруска сургуча. Сложив грамоту втрое, дождался, пока красного воска накапает на сгиб достаточно, а затем припечатал собственным перстнем с саламандрой, не снимая его с пальца. После того, как из-за одной оплошности случилось столько дерьма, Элай вовсе наложил на свои руки несколько заклинаний, так что теперь снять перстень можно было только разрубив сустав.

— Интересно получается, — задумчиво свёл брови Калеб, принимая готовую грамоту. Бережно сунул её за пазуху. — Значит, наказывать фамильяров по-твоему плохо. А сжигать нарушителей устава в армии — в порядке нормы?

— Не сравнивай наёмников, которые согласились рисковать жизнью за золото, и девчонок, с рождения не имевших выбора. Новобранцы знают условия и знают, на что идут. К тому же всегда имеют право развернуться и уйти в гражданские. А эти девчонки бегают по раскалённым плитам просто потому что рождены в цветах. Ты бы так не говорил, если бы видел сам, насколько эйфири не принадлежат себе.

— Честно говоря, я с фамильярами дела не имел, — Калеб скользнул колким взглядом к Анни и через пару секунд с удивлением признал: — Козявка, а ты симпатичная. Хотя глаза эти странные, жуть. Сдаётся мне, не просто так тебя вопрос её свободы заволновал, да, Элай? — будто в подтверждение всех предположений Анни густо покраснела, и Калеб понимающе усмехнулся.

— Кончай угорать, у нас тут серьёзное дело планируется, — попытался одёрнуть его Элай, хотя сам давил улыбку.

— Да-да, я-то кончу, ты бы там сам…

— Давайте не будем отвлекаться, пожалуйста, — вдруг вздёрнула подбородок Анни, и Элай легко уловил на секунду вспыхнувшую в кошачьих глазах желтизну. Однако у него никакого ощущения, что чем-то с ней поделился, не возникло. Зато Калеб задохнулся очередным смешком и моментально посерьёзнел.

— Кхм. Что за нахер? — он посмотрел на Анни чуть удивлённо, а затем на его лице мелькнул очевидный интерес: — А это мощно. Козявка, а ты так у кого угодно можешь эмоции таскать? И прямо до дна?

— У хозяина проще, но да, если маг не успел поставить защиту, то у кого угодно. А если добраться до физического контакта и хорошенько постараться, то можно надолго сделать из любого мага бревно без чувств. Попробуешь? — она криво улыбнулась и многозначительно подняла руку, помахав пальцами.

— Охренеть. Нетушки, спасибо. Кажется, прежде чем лезть к твоим подружкам, стоит обновить стрелы…

— Стоп, — одёрнул его Элай, откровенно наслаждавшийся развернувшейся сценой. Для него способности эйфири открытием не были, но то, что Анни наконец-то не боялась защищаться в ответ на чужие нападки, вызывало огромную гордость за неё. — Никто не должен пострадать, ясно? Калеб, можешь угрожать моим именем, если тебе не захотят отпирать какие-то двери, но я очень надеюсь, что ты появишься в академии так же незаметно, как и исчезнешь.

— В таком случае, мне не помешает хотя бы план самого здания. Куда топать?


— Кладовая у карцера, это цокольный этаж южного крыла здания. Найдёшь без проблем, а если заплутаешь, любая эйфири может показать дорогу… Если уговоришь. Захвати пару яблок и выбирай из младших, они в карцере сидят чаще, — Анни поморщилась.

— Было бы проще, если бы ты пошла со мной и проводила, — справедливо заметил Калеб, но Элай отрицательно покачал головой:

— Нет. У меня на неё другой план. Во-первых, я хочу появиться там с ней, как с равной. Зашуганным девчонкам не повредит увидеть, что можно быть не ручным зверьком мага, а кем-то большим. Во-вторых, такое явно возмутит её любимую наставницу, и всё внимание будет приковано к нам. А значит, у тебя будет больше шансов пробраться незаметно. Пусть Анни сама решит, где она будет более полезна, — он вопросительно взглянул на неё и поднялся из-за стола, незримо подталкивая к очередному самостоятельному решению, а не приказу.

Она задумалась, нерешительно покусала губы. От румянца на её невинном личике Элай невольно вспомнил, на какой части его тела эти губы смотрелись лучше всего, и вдохнул поглубже. Анни хитро улыбнулась, встречаясь с ним взглядом. Нет, мысли читать она точно не могла. Но почти наверняка уловила, о чём он сейчас вспомнил.

Вопрос с её воспламеняемостью однозначно опасно откладывать даже на день.

— Калеб и впрямь найдёт дорогу без меня, это не сложно. Мне было бы интересно снова увидеть мадам Вальтц… Хотя я подозреваю, что она не будет мной довольна.

— Как раз вызвать её недовольство мы и хотим, — подбадривающе улыбнулся ей Элай и приглашающе протянул открытую ладонь.





***


Бывать в академии Элаю доводилось всего пару раз, ещё когда встречался с Алестой. Даже за несколько десятилетий это место почти не изменилось: всё тот же огромный особняк посреди города с высокими круглыми башнями и разбитый вокруг пышный сад. Не так много существовало мест, которое бы маги защищали от возможности пространственного перемещения: на то требовалось провести довольно сложный ритуал с амулетами из чистых рубинов, которые затем располагали по всему необходимому для защиты периметру. К тому же, рубины нужно было регулярно перезаряжать, подпитывая энергией жизни мага. Даже в столице закрытых зон Элай знал не так много: корпусы для солдат, второй и выше этажи резиденции отца, самые дорогие постоялые дворы и некоторые дома знати. Сам он для собственного удобства не потрудился закрыть даже спальню — к чему тратить на это дерьмо силы, если всё равно спит с ножом, и вряд ли кто решится напасть ночью на самого сильного мага дома огня. Разве что самоубийца.

Академия для эйфири была закрыта от перемещений полностью — Элай чувствовал это через сами ворота и высоченный каменный забор. Стены звенели от магии, и впервые подумалось, что подпитывать их должен был кто-то достаточно могущественный. Или тупой, раз не жалко тратить такое бешеное количество сил просто на то, чтобы никто не мог появиться внутри неожиданно.

— Держись уверенно, — проинструктировал он Анни, выпуская её руку и одёргивая рукав официального бордового кителя. — Я хочу, чтобы студентки увидели, что представительница их вида спокойно шагает с наследником вровень. Им это нужно.

— Мадам Вальтц хватит удар, — хмыкнула она в ответ, но головы не опустила, смело смотря на запертые ворота.

Словно прекрасно уловив его настрой, Анни сегодня надела тёмно-алое платье с длиной до колена и открытыми плечами, вдобавок украшенное вышитым чёрным цветочным орнаментом. Она и так казалась Элаю абсолютно неземной сущностью, а в таком виде неизбежно приковывала к себе взгляд даже случайных прохожих на оживлённой улице. За их спинами во всей своей красе гудел Фартаун, с пыхтением паромобилей и дымом заводских труб, со снующими по своим делам горожанами и запахом свежеиспечённого хлеба из булочной через дорогу. Погода испортилась, и утреннее солнце сменилось кучными серыми облаками, предвещающими дождь.

— Идём, — вздохнул Элай, шагнув вперёд и постучав в ворота с помощью тяжёлого медного кольца.

Моментально приоткрылось небольшое окошко, в котором мелькнула рожа толстощёкого привратника. Заплывшие глаза широко распахнулись вместе с его ртом, от неожиданности потерявшим дар речи. Лицо наследника знала каждая шавка не только города, но и большей части континента.

— Долго я ждать буду? — закатил глаза Элай, изобразив неудовольствие, и привратник тут же заверещал:

— Ща! Сию секунду! Сэр… ля, милорд… Ага, открываю!

За воротами завозились, отодвигая засовы, и спустя минуту академия пропустила Элая и Анни внутрь, на широкий мощёный дворик. Тучный мужичок у ворот обливался семью потами, без умолку засыпая гостей вопросами:

— А вы какими судьбами? А чего вот так, не предупредив? А это же наша, ага, из последнего выпуска? А мадам позвать? А…

— Бэ, — одёрнул его Элай и достал из кармана пару серебрушек, небрежно кинул их в спешно подставленные ладони привратника. — Рот закрывай и беги, зови начальство. В полном составе.

— Так того… На занятиях все изволють, — стушевался мужичок, однако монеты спешно сунул в карман растянутых и не очень чистых штанов.

— И прерывать учебный процесс даже из-за самых высокопоставленных гостей мы не станем, — неожиданно громыхнул над двором твёрдый, властный голос, знакомый Элаю по сну Аннабель и по былым визитам в дом несостоявшейся жены.

Он поднял голову: стуча дубовой тростью по каменным ступеням, с крыльца спускалась высокая, хоть и заметно горбящаяся женщина. На первый же звук слегка скрипучего старческого голоса Анни испуганно дёрнулась и тут же встала, сложив руки за спину и почтительно присев в реверансе. Элаю даже почудились мурашки на её предплечьях, и он невольно нахмурился, терпеливо ожидая, пока мадам Вальтц пересечёт двор.

Странно, что от первого взгляда на неё у него возникла не злость, а бесконечное удивление. От воспоминания Анни прошло в лучшем случае года три, а Вальтц внешне постарела на все тридцать. Сморщенное в печёное яблоко лицо, глухое тёмно-синее платье в пол без каких-либо украшений и значительно поредевшие седые волосы, собранные в хилый пучок. Лишь глаза те же — колкие, змеино-зелёные, с презрительным прищуром посмотревшие на длину подола алого наряда бывшей воспитанницы.

— Добрый день, мадам Вальтц, — холодно поздоровался Элай, лихорадочно соображая, почему грымза стареет настолько стремительно. — Хотя для вас бы я его добрым не назвал.

— Это угроза, Элай? — проскрежетала она в ответ, нисколько не обеспокоившись и лишь скривив губы. — Я думала, унижения моей семьи с твоей стороны закончились, ещё когда ты разорвал помолвку. Но теперь ты взял у меня лучшую воспитанницу и позоришь её отвратительным поведением и мою академию, и мою дочь. Что ж, не могу не оценить: это была отличная, хоть и очень подлая месть. Узнаю школу Альбара…

— А вы большая выдумщица, если думаете, что все эти вещи взаимосвязаны, — не удержался от смешка Элай и многозначительно кивнул на развесившего уши привратника: — Кажется, нам есть, что обсудить. Не найдётся ли в вашей хреновой богадельне чуть более приватного угла?

— Мне нечего с тобой обсуждать, крысёныш. А эту двуличную дрянь, которую ты привёл сюда, я даже видеть не хочу. Ты на моей территории. И я смело могу сказать тебе — проваливай ко всем драконам, — она требовательно и гулко стукнула тростью о брусчатку, и Анни вздрогнула всем телом, опуская голову.

Элай сам не знал, почему не злился. Возможно, незаметно помогала Анни, а может, просто потуги старухи выглядеть максимально грозно лишь смешили. Он наконец-то понял, отчего она так жалко выглядит: рубины. Рубины по периметру всей академии заряжены именно её магическими силами и, скорее всего, не первый год. Она истощена настолько, что лишь стучать палкой и остаётся, да срываться на студентках в своих извращённых наказаниях. Ему сейчас достаточно дунуть пламенем в её сторону, и эти дряхлые кости вспыхнут, как гора хвороста.

Он поднял правую руку и сделал шаг вперёд, не отрывая от напрягшейся старухи уничтожающего взгляда и поигрывая пальцами. Между ними змейкой взвился яркий живой огонёк, слабо потрескивая и накаляя перстень с саламандрой.

— Вот это точно было зря, старая карга. Давай-ка я тебе объясню, в какой заднице находишься и ты, и твоя жалкая академия. Мне плевать на личные счёты с твоей семьёй, и на твою ебливую дочурку тоже глубоко плевать. Я здесь только как наследник дома, куратор армии и, в конце концов, твой будущий правитель. Ты желаешь оказать сопротивление представителю власти? — преувеличенно невинный вопрос, неспешно обходя Вальтц по кругу и продолжая играть послушным огоньком в руке. Она не шевелилась, лишь дышала всё громче от своей злости.

— Нет, — процедила она сквозь зубы единственно возможный для неё ответ.

— Прекрасно. И как представителя власти меня интересует исключительно то, что ты тут творишь с маленькими фамильярами. Раскалённые плиты, ошейники, огонь-трава…

— Что ещё наплела тебе эта маленькая дрянь? — возмущённо прошипела Вальтц, буравя змеиным взглядом замершую Анни. — Ты — пошёл вон! — гаркнула она на привратника, и тот с испуганным писком ретировался в будку у ворот, пока искра не прилетела по заду. — А ты… Подними голову, когда я с тобой разговариваю, паразитка!

Элай даже подумать не успел, как огонёк сорвался с его пальцев и раскалённой удавкой скользнул на шею старухи. Где-то сверху донеслись топот десятков маленьких ног и возбуждённые шёпотки — смотреть наверх было некогда, но с окончанием занятия на второй этаж академии высыпали студентки, теперь во все глаза наблюдавшие за сценой во дворе.