Туман между нами

– Она жива? – осторожно спрашиваю я.

– Безусловно.

– Она живет на базе?

– Нет. Она слишком далеко отсюда, и это к лучшему.

– Почему?

Рэнли задумывается и с его лица слетают все маски.

– Я не склонен отказывать искушению. И вроде как, у неё появился какой-то… кавалер. Чтоб его.

– Уверена, что ты лучше его.

– Хм, нет. Для неё я худший вариант.

После возвращения в комнату продолжаю свои обычные никчемные дела. Привожу себя в порядок, умываюсь, застилаю кровать и жду. Жду, когда за мной придут и скажут покинуть территорию. Верчу в руке нож Руби, я не видела Уилла с того дня, когда попала на базу, но Нео говорит, что он в порядке.

Стук в дверь, и голос Рэнли за преградой:

– Пора.

Встаю, закидываю рюкзак со своими пожитками за спину и иду к двери, Волк следует за мной. Надеюсь, мне не скажут оставить его, иначе он будет выть до потери голоса, и кто-нибудь его пристрелит. Эта кроха стал для меня своего рода спасением из бездны жалости к себе и скорби по маме. Забота о нём отнимает время, которое я могла бы позволить себе на слезы и жалость.

За дверью меня ждет только Рэнли, выходим на улицу, и я вижу по меньшей мере тридцать человек в черном. Ни на ком нет респираторов. Взгляд тут же цепляется за Закари Келлера, он стоит перед ровными шеренгами военных, его руки за спиной, а взгляд цепко осматривает каждого мужчину. Заметив меня, он начинает ходить вдоль военных и говорит:

– Сегодня у нас максимально простая задача, преодолеть часть города, встретиться с доносчиком, на обратном пути пополнить припасы медикаментов и захватить одного зараженного. Остальные инструкции на месте. Вперед.

Он разворачивается и уходит за церковь, все следуют за ним, иду в самом конце рядом с Рэнли. Его словно подменили, нет никаких шуток и улыбок. Мужчина собран, и кажется, даже его лицо преобразилось из заносчивого сердцееда в холодного воина.

– Захватить зараженного? – спрашиваю я у Рэнли.

– Так точно. Если повезет, то двух.

Дальше не спрашиваю, скорее всего это для доктора Лейзенберга из психбольницы. Он тут отлично обустроился.

За церковью находится парк, за его пределами уже возведена высокая бетонная стена, венец которой – колючая проволока в три ряда. Входим в парк, и один из военных открывает что-то вроде подвала. Спускаюсь вслед за всеми, Рэнли светит фонариком, и я могу рассмотреть широкий коридор, очень широкий, тут три машины проедут и не коснутся друг друга. Идём в полнейшей тишине, которую нарушает топот десятков ног и шумное дыхание Волка.

Упираемся в стену, посреди нее красуется огромная металлическая дверь, я видела подобные только лишь в фильмах про банки, большой круг в центре оказывается ручкой, Закари крутит её трижды, и дверь открывается. До меня доносятся голоса, и я ещё теснее жмусь к Рэнли. Волк чувствует мою нервозность и пыхтит.

– Не бойся, это неофиты, своего рода фанатики, они тут с самого начала тумана, – говорит Рэнли.

Его слова не успокаивают меня, впереди пляшет свет, и я чувствую запах гари.

– Где мы вообще?

– Идем к машинам, которые спрятаны в гараже у последней станции метро.

Интересная информация.

Продолжаем идти вперед и голоса становятся громче. Из-за эха невозможно разобрать слов.

– А эти фанатики, они…

– Фанатики, они и в Африке фанатики. С появлением тумана люди разделились на три группы, зараженные, не зараженные и те, кто верят, что туман – это кара господня.

Неофиты, я такого слова раньше даже не слышала, но не нужно разбираться в словах, чтобы знать – любые фанатичные направления опасны.

– Что они делают?

– В основном молятся и пытаются затащить в свои ряды как можно больше людей. Преимущественно, женщин с детьми.

– У них получается?

– Безусловно. Лучше верить во что-то, чем потерять веру вовсе.

Возможно, Рэнли прав. Как только мы подходим ближе к верующим, тем тише они становятся. Свет у них благодаря кострищу, который уже практически затух, но он дает рассмотреть мне увиденное: много людей в просторном прямоугольном помещении, все одеты в странные одежды, головы их спрятаны в капюшоны, если присмотреться, то можно понять, одеяния сшиты из детских вещей. Это одновременно выглядит нелепо и ужасающе. Прошло не слишком много времени с прихода тумана, они могли и раздобыть себе одеяния, но решили сшить. Это явно что-то да значит. Взгляд цепляется за пожилого мужчину, только у него на голове нет балахона, он стоит у самого костра и греет руки, наблюдаю, как старик кивает Закари, а потом бегло осматривает толпу. Его глаза находят меня, и он хмурит брови, потом смотрит на Волка и снова на меня.

– Он смотрит, – говорю я Рэнли.

– Они ищут женщин.


Проходим дальше, и я спрашиваю:

– Для чего?

– Для того, что нужно всем – для рождения ребенка. Они верят, что только избранное дитя, рожденное в рассвет тумана, сможет усмирить бога, и тот пошлет всем нам прощение.

Полнейшая дичь.

– Из-за этого на них такая странная одежда?

– Кто их знает. Они мало что рассказывают непосвященным. Если хочешь узнать подробности, придется примкнуть к ним.

– Нет уж, обойдусь.

От одного их вида становится жутко.

– Я тоже так думаю.

Проходим ещё какое-то расстояние. Сложно судить, как долго мы идём, ведь тут всё одинаковое, сворачиваем то направо, то налево, поняв, что окончательно сбилась с пути, я прекращаю следить за дорогой. Останавливаемся перед ещё одной дверью с большим замком. И только тут замечаю, что Закари не просто крутит колесо, он ещё и набирает какой-то код на приборной панели без цифр. Дверь открывается, и мы оказываемся в гараже. Нео включает свет, и я тут же морщусь от его яркости. Волк жмется к ногам, и я присаживаюсь возле него.

– Не волнуйся, – говорю ему я. – Всё будет хорошо, – это уже говорю для себя.

Закари раздает команды, и все рассаживаются по машинам, которых тут по меньшей мере около сорока. Вдоль стен с двух сторон расставлены мотоциклы разных марок. Не оборачиваясь ко мне, Закари приказывает:

– Пес назад, ты вперед.

Подхожу к черному внедорожнику, его окна видоизменены, везде, даже на переднем стекле имеются металлические решетки, они приварены прямо изнутри. Открываю заднюю дверь, сажу Волка на пол и закидываю туда рюкзак. Сама размещаюсь спереди, когда Келлер уже сидит за рулем. Больше в нашей машине никого нет.

– Это – волк, – говорю я, поправляя оплошность Закари.

Нечего моего хищного друга называть псом.

Он лишь бросает на меня непонятный взгляд и говорит в наушник:

– Робб, открывай.

Перед нами поднимается стена, и машины выруливают на поверхность, проехав всего пару десятков метров по склону, мы преодолеваем подъем и въезжаем в облако тумана.

– Мне не нужна гарнитура? – пытаюсь завязать разговор с Закари.

Впервые с поездки к президенту мы остались наедине.

– Нет.

Как же я могла позабыть про "популярное" слово.

– Что я буду делать?

– Ничего.

– Как мы доедем до места встречи?

– На машине.

Разговор не задался.

Половину пути мы едем молча. Подмечаю, что дорогу расчистили, но даже не пытаюсь спросить, кто это сделал. Закари отдает четкие приказы и уверенно ведет машину, а я не знаю куда себя деть. Лучше бы я села назад вместе с волчонком.

– Ты так и не ответила на мой вопрос, – говорит Закари.

Медленно поворачиваюсь к нему.

– Ты ничего не спрашивал.

Пару мгновений тишины.

– Почему ты здесь? На моей базе?

О нет. Я, конечно, хочу разговора с ним и его внимания, не столь хочу, сколь это мне необходимо, но только не эта тема.

– Я ведь сказала, что хочу выжить. Ответила ещё тогда.

– Тогда ты солгала, я же жду правды.

Проклятье!