Тринадцатая карта
Часть 16 из 19 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Извините, детектив, по-моему, вы ошиблись номером, – продолжала Миранда. – Мы никогда не бывали в Гленмор-Парке. А в Бостоне я была всего один раз, тринадцать лет назад, когда родилась дочь моего двоюродного брата. Это ведь не из-за моего кузена, не так ли?
– Нет, мэм, это насчет Жаклин Мьюн, гадалки, – сказал Бернард.
– Что он говорит? – крикнул Фрэнк с заднего плана. Бернард закатил глаза.
– Ничего! – крикнула ему в ответ Миранда. – Просто ошиблись номером!
Затем она быстро прошептала в трубку:
– Подождите, пожалуйста.
Бернард немного выждал, услышав цоканье высоких каблуков, а затем звук закрывающейся двери.
– Простите, – прошептала Миранда. – Фрэнк убил бы меня, если б узнал, что я плачу экстрасенсу. Но она и вправду помогает мне, а я переживаю очень трудный момент в своей жизни. Видите ли, Фрэнк не из тех людей, с которыми легко ужиться, и… – Голос ее сошел на нет. На миг воцарилась тишина. – А в чем дело? – внезапно спросила она.
– Мэм, у вас был сеанс с вашим экстрасенсом вчера утром?
– Да, был. Она не имела права вам этого говорить! Это строго конфиденциально!
– Все в порядке, мэм, я никому не скажу. Мне просто нужно уточнить некоторые детали. Это был видеочат?
– Э-э… ну, видео не было, это был обычный голосовой чат.
– В какое время вы с ней общались?
– Мы начали в семь пятнадцать и закончили в восемь пятнадцать. Это был долгий сеанс, потому что я встретила одного мужчину и, по-моему, вроде испытываю к нему какие-то чувства, хотя мы с Фрэнком вместе уже двадцать лет и…
– Спасибо, мэм. Не было ли в какой-либо момент этого сеанса странного затишья в разговоре? Может, из-за плохой связи? Пары минут, когда Софи… Жаклин вам не отвечала?
– Нет, вовсе нет.
– Она была похожа на саму себя? Как думаете, возможно ли, чтобы вы общались с кем-то другим, а не с… э-э… вашим обычным экстрасенсом?
– О нет, это определенно была она. Она упомянула кое-что про Фрэнка, о чем я рассказывала только ей. А что? Что-то случилось? С Жаклин все в порядке?
– Ваш экстрасенс в полном здравии, – спокойно ответил Бернард. – Спасибо за помощь, мэм. Я позвоню еще разок, если у меня возникнут какие-нибудь вопросы.
Он быстро повесил трубку и крутнулся на вращающемся стуле, чтобы посмотреть на Ханну. Та сосредоточенно разговаривала с кем-то по телефону – стоя, как часто делала, когда была взволнована.
– Вы абсолютно в этом уверены? – спросила она. На мгновение воцарилась тишина. – Хорошо, спасибо.
Положив трубку, Ханна повернулась к Бернарду.
– Я только что разговаривала с начальником Джека Томпсона, – сказала она. – Он отрицает, что Джек вообще приходил вчера на работу. Сказал, что Курт и вправду был там, но появился на площадке один.
Бернард встал.
– Он соврал нам, и его дружок тоже соврал!
Ханна кивнула.
– Думаю, это и есть наш парень.
* * *
Бернард позвонил Софии, чтобы выяснить, дома ли она, заявив, что у них возникло несколько дополнительных вопросов. Весьма холодно та сообщила ему, что они не у себя, а в доме ее матери и что они не собираются больше отвечать ни на какие вопросы без присутствия своего адвоката. Бернард поблагодарил ее и повесил трубку, после чего сказал Ханне, что придется еще разок скататься на место преступления.
На улице было тихо, когда они остановились перед домом Жаклин Мьюн. Внутри горел свет. Бернард подошел к двери – Ханна держалась сразу за ним, – постучал и стал ждать. Вскоре он услышал приближающиеся к двери шаги и какие-то приглушенные переговоры. Наконец дверь распахнулась. В дверном проеме стояла София Мьюн, рот у нее скривился от гнева.
– Можете наконец оставить нас в покое? – спросила она дрожащим голосом. – Я здесь прибираюсь после убийства моей матери. Полиция даже не убрала кровь с пола!
– Простите за вторжение, – отозвался Бернард. – У нас просто есть несколько вопросов к вашему мужу.
– Я же сказала вам, что мы больше не будем отвечать ни на какие вопросы! Только в присутствии адвоката.
– Ваше право, мэм. Но нам все равно придется задать их.
– Кто это? Уборщики? – послышался у нее за спиной голос Джека Томпсона. Тут он увидел стоящего в дверях Бернарда. – О! – опешил он. – Это вы… Я сейчас звоню своему адвокату!
– Пожалуй, это хорошая мысль, сэр, – сказал Бернард, начиная раздражаться. – Мы только что общались с вашим начальником, и он говорит, что вчера вас вообще не было на работе.
Глаза у Джека расширились, и он сделал шаг назад. На миг Бернарду показалось, что он вот-вот бросится в бегство. Бернард почувствовал, как Ханна позади него тоже напряглась.
– О чем это, черт возьми, вы тут толкуете? – сердито сказала София. – Естественно, он был на работе! Он поехал туда вместе с Куртом.
Бернард печально посмотрел на нее, а затем снова на Джека.
– Все кончено, Джек, – сказал он.
– Послушайте, вы все неправильно поняли… – залепетал тот. – Я… мой босс…
– Я знаю – Курт сказал, что вы были там, – сказал Бернард. – Но что он скажет, когда мы сообщим ему, что проверили его слова у вашего начальника? Будет ли он по-прежнему лгать ради вас? И что скажут остальные члены вашей бригады?
– Ладно, послушайте, все было не так… – Джек посмотрел на свою жену. – Они не знают, о чем говорят.
Бернард двинулся вперед, в дом, уже держа наготове пару наручников.
– Джек Томпсон, – объявил он, – вы арестованы.
Схватив мужчину за руку, детектив защелкнул наручники на одном запястье, а затем на втором, не встретив ни малейшего сопротивления.
Джек будто полностью сдулся, в глазах у него тлел страх. Подбородок дрожал.
– Софи, позвони Перри. Скажи ему, что меня арестовали, скажи, что все это просто какая-то ошибка. Ладно? Соф!
София смотрела на них как во сне, с выражением крайнего замешательства в глазах. Бернард и представить себе не мог, что творится сейчас у нее в голове. Как бы вы себя чувствовали, если б у вас забрали человека, которого вы любите больше всего, обвинив его в убийстве вашей собственной матери?
Бернард решительно вывел Джека на улицу и усадил на заднее сиденье машины. Затем сел за руль, а Ханна присоединилась к нему на пассажирском сиденье. При этом они не произнесли ни слова. Бернард завел мотор и отъехал от тротуара.
– Послушайте, – подал голос Джек с заднего сиденья, – вы все не так поняли. Я бы никогда не стал убивать Жаклин. Я любил эту женщину, как собственную мать!
Бернард покосился на Ханну, и их взгляды встретились. Оба хранили молчание. На данный момент все, что говорил Джек, говорилось им добровольно, и пока они не задавали ему никаких вопросов, правило Миранды[3] не действовало.
– Вы правы, вчера утром меня действительно не было на работе, – продолжал Джек. – Я солгал. Но у меня есть настоящее алиби. Я был с другой женщиной. Я встречался с ней в «Паркс Лодж» – в том мотеле, знаете его? Женщина за стойкой регистрации наверняка меня вспомнит. Вы должны позвонить ей!
Бернард и Ханна по-прежнему хранили молчание, пока задержанный на заднем сиденье вновь и вновь повторял, что у него просто роман, вот потому-то он и солгал. Он никогда никого не убил бы.
В конце концов Джек замолчал, поняв бессмысленность своих разглагольствований. Через минуту или две он начал рыдать, закрыв лицо скованными руками. Плакал ли он из-за того, что боялся тюрьмы? Или потому что не хотел, чтобы жена узнала о его интрижке? Бернард сомневался, что вообще была какая-то интрижка. Это было бы слишком удобным объяснением. Джек упомянул про женщину за стойкой регистрации. Была ли она тоже алиби, которое Джек заготовил заранее, как и в случае с Куртом?
Они провели его в отдел и усадили в комнате для допросов. Бернард расположился перед ним, мрачный и молчаливый. Ханна вышла из комнаты.
– Послушайте… – начал было Джек.
Бернард приложил палец к губам.
– Джек, – сказал он. – У вас есть право хранить молчание. Вы меня хорошо понимаете?
– Да, но…
– Тогда давайте потренируемся хранить молчание вместе. У меня вот дома трое детей. Вы в курсе, сколько шума производят трое детей?
– Я…
– Очень много шума, Джек. Иногда мне кажется, что голос моей дочери способен буквально пробить дыры у меня в мозгу. И знаете, что я тогда делаю?
– Нет.
– Я предлагаю всем сыграть в одну игру. Я называю это игрой в молчанку. Идея в том, что все должны хранить молчание. И вы знаете, насколько хороши мои дети в этой игре?
Джек растерянно заморгал.
– Это у них крайне хреново получается. Вообще никак. Они каждый раз проигрывают. А вот вы хорошо умеете играть в молчанку?
– Д-да.
– Тогда давайте попробуем.
Несколько мгновений они сидели в полной тишине. Бернард нацелился взглядом в Джека. Джек попытался оглянуться, затем уставился в пол, потом снова попробовал посмотреть на Бернарда. И в конце концов не выдержал:
– Послушайте…
– Вы совсем не сильны в этой игре, Джек! – сказал Бернард, повысив голос. – Вы говорили, что у вас хорошо получается! Вы опять солгали мне? Нет, отвечать не надо! И знаете почему? Потому что у вас есть право хранить молчание!
Ханна вошла в комнату, держа в руке маленький бумажный бланк. Присев рядом с Бернардом, подвинула его вперед – бумага зашуршала по металлическом столу.
– Нет, мэм, это насчет Жаклин Мьюн, гадалки, – сказал Бернард.
– Что он говорит? – крикнул Фрэнк с заднего плана. Бернард закатил глаза.
– Ничего! – крикнула ему в ответ Миранда. – Просто ошиблись номером!
Затем она быстро прошептала в трубку:
– Подождите, пожалуйста.
Бернард немного выждал, услышав цоканье высоких каблуков, а затем звук закрывающейся двери.
– Простите, – прошептала Миранда. – Фрэнк убил бы меня, если б узнал, что я плачу экстрасенсу. Но она и вправду помогает мне, а я переживаю очень трудный момент в своей жизни. Видите ли, Фрэнк не из тех людей, с которыми легко ужиться, и… – Голос ее сошел на нет. На миг воцарилась тишина. – А в чем дело? – внезапно спросила она.
– Мэм, у вас был сеанс с вашим экстрасенсом вчера утром?
– Да, был. Она не имела права вам этого говорить! Это строго конфиденциально!
– Все в порядке, мэм, я никому не скажу. Мне просто нужно уточнить некоторые детали. Это был видеочат?
– Э-э… ну, видео не было, это был обычный голосовой чат.
– В какое время вы с ней общались?
– Мы начали в семь пятнадцать и закончили в восемь пятнадцать. Это был долгий сеанс, потому что я встретила одного мужчину и, по-моему, вроде испытываю к нему какие-то чувства, хотя мы с Фрэнком вместе уже двадцать лет и…
– Спасибо, мэм. Не было ли в какой-либо момент этого сеанса странного затишья в разговоре? Может, из-за плохой связи? Пары минут, когда Софи… Жаклин вам не отвечала?
– Нет, вовсе нет.
– Она была похожа на саму себя? Как думаете, возможно ли, чтобы вы общались с кем-то другим, а не с… э-э… вашим обычным экстрасенсом?
– О нет, это определенно была она. Она упомянула кое-что про Фрэнка, о чем я рассказывала только ей. А что? Что-то случилось? С Жаклин все в порядке?
– Ваш экстрасенс в полном здравии, – спокойно ответил Бернард. – Спасибо за помощь, мэм. Я позвоню еще разок, если у меня возникнут какие-нибудь вопросы.
Он быстро повесил трубку и крутнулся на вращающемся стуле, чтобы посмотреть на Ханну. Та сосредоточенно разговаривала с кем-то по телефону – стоя, как часто делала, когда была взволнована.
– Вы абсолютно в этом уверены? – спросила она. На мгновение воцарилась тишина. – Хорошо, спасибо.
Положив трубку, Ханна повернулась к Бернарду.
– Я только что разговаривала с начальником Джека Томпсона, – сказала она. – Он отрицает, что Джек вообще приходил вчера на работу. Сказал, что Курт и вправду был там, но появился на площадке один.
Бернард встал.
– Он соврал нам, и его дружок тоже соврал!
Ханна кивнула.
– Думаю, это и есть наш парень.
* * *
Бернард позвонил Софии, чтобы выяснить, дома ли она, заявив, что у них возникло несколько дополнительных вопросов. Весьма холодно та сообщила ему, что они не у себя, а в доме ее матери и что они не собираются больше отвечать ни на какие вопросы без присутствия своего адвоката. Бернард поблагодарил ее и повесил трубку, после чего сказал Ханне, что придется еще разок скататься на место преступления.
На улице было тихо, когда они остановились перед домом Жаклин Мьюн. Внутри горел свет. Бернард подошел к двери – Ханна держалась сразу за ним, – постучал и стал ждать. Вскоре он услышал приближающиеся к двери шаги и какие-то приглушенные переговоры. Наконец дверь распахнулась. В дверном проеме стояла София Мьюн, рот у нее скривился от гнева.
– Можете наконец оставить нас в покое? – спросила она дрожащим голосом. – Я здесь прибираюсь после убийства моей матери. Полиция даже не убрала кровь с пола!
– Простите за вторжение, – отозвался Бернард. – У нас просто есть несколько вопросов к вашему мужу.
– Я же сказала вам, что мы больше не будем отвечать ни на какие вопросы! Только в присутствии адвоката.
– Ваше право, мэм. Но нам все равно придется задать их.
– Кто это? Уборщики? – послышался у нее за спиной голос Джека Томпсона. Тут он увидел стоящего в дверях Бернарда. – О! – опешил он. – Это вы… Я сейчас звоню своему адвокату!
– Пожалуй, это хорошая мысль, сэр, – сказал Бернард, начиная раздражаться. – Мы только что общались с вашим начальником, и он говорит, что вчера вас вообще не было на работе.
Глаза у Джека расширились, и он сделал шаг назад. На миг Бернарду показалось, что он вот-вот бросится в бегство. Бернард почувствовал, как Ханна позади него тоже напряглась.
– О чем это, черт возьми, вы тут толкуете? – сердито сказала София. – Естественно, он был на работе! Он поехал туда вместе с Куртом.
Бернард печально посмотрел на нее, а затем снова на Джека.
– Все кончено, Джек, – сказал он.
– Послушайте, вы все неправильно поняли… – залепетал тот. – Я… мой босс…
– Я знаю – Курт сказал, что вы были там, – сказал Бернард. – Но что он скажет, когда мы сообщим ему, что проверили его слова у вашего начальника? Будет ли он по-прежнему лгать ради вас? И что скажут остальные члены вашей бригады?
– Ладно, послушайте, все было не так… – Джек посмотрел на свою жену. – Они не знают, о чем говорят.
Бернард двинулся вперед, в дом, уже держа наготове пару наручников.
– Джек Томпсон, – объявил он, – вы арестованы.
Схватив мужчину за руку, детектив защелкнул наручники на одном запястье, а затем на втором, не встретив ни малейшего сопротивления.
Джек будто полностью сдулся, в глазах у него тлел страх. Подбородок дрожал.
– Софи, позвони Перри. Скажи ему, что меня арестовали, скажи, что все это просто какая-то ошибка. Ладно? Соф!
София смотрела на них как во сне, с выражением крайнего замешательства в глазах. Бернард и представить себе не мог, что творится сейчас у нее в голове. Как бы вы себя чувствовали, если б у вас забрали человека, которого вы любите больше всего, обвинив его в убийстве вашей собственной матери?
Бернард решительно вывел Джека на улицу и усадил на заднее сиденье машины. Затем сел за руль, а Ханна присоединилась к нему на пассажирском сиденье. При этом они не произнесли ни слова. Бернард завел мотор и отъехал от тротуара.
– Послушайте, – подал голос Джек с заднего сиденья, – вы все не так поняли. Я бы никогда не стал убивать Жаклин. Я любил эту женщину, как собственную мать!
Бернард покосился на Ханну, и их взгляды встретились. Оба хранили молчание. На данный момент все, что говорил Джек, говорилось им добровольно, и пока они не задавали ему никаких вопросов, правило Миранды[3] не действовало.
– Вы правы, вчера утром меня действительно не было на работе, – продолжал Джек. – Я солгал. Но у меня есть настоящее алиби. Я был с другой женщиной. Я встречался с ней в «Паркс Лодж» – в том мотеле, знаете его? Женщина за стойкой регистрации наверняка меня вспомнит. Вы должны позвонить ей!
Бернард и Ханна по-прежнему хранили молчание, пока задержанный на заднем сиденье вновь и вновь повторял, что у него просто роман, вот потому-то он и солгал. Он никогда никого не убил бы.
В конце концов Джек замолчал, поняв бессмысленность своих разглагольствований. Через минуту или две он начал рыдать, закрыв лицо скованными руками. Плакал ли он из-за того, что боялся тюрьмы? Или потому что не хотел, чтобы жена узнала о его интрижке? Бернард сомневался, что вообще была какая-то интрижка. Это было бы слишком удобным объяснением. Джек упомянул про женщину за стойкой регистрации. Была ли она тоже алиби, которое Джек заготовил заранее, как и в случае с Куртом?
Они провели его в отдел и усадили в комнате для допросов. Бернард расположился перед ним, мрачный и молчаливый. Ханна вышла из комнаты.
– Послушайте… – начал было Джек.
Бернард приложил палец к губам.
– Джек, – сказал он. – У вас есть право хранить молчание. Вы меня хорошо понимаете?
– Да, но…
– Тогда давайте потренируемся хранить молчание вместе. У меня вот дома трое детей. Вы в курсе, сколько шума производят трое детей?
– Я…
– Очень много шума, Джек. Иногда мне кажется, что голос моей дочери способен буквально пробить дыры у меня в мозгу. И знаете, что я тогда делаю?
– Нет.
– Я предлагаю всем сыграть в одну игру. Я называю это игрой в молчанку. Идея в том, что все должны хранить молчание. И вы знаете, насколько хороши мои дети в этой игре?
Джек растерянно заморгал.
– Это у них крайне хреново получается. Вообще никак. Они каждый раз проигрывают. А вот вы хорошо умеете играть в молчанку?
– Д-да.
– Тогда давайте попробуем.
Несколько мгновений они сидели в полной тишине. Бернард нацелился взглядом в Джека. Джек попытался оглянуться, затем уставился в пол, потом снова попробовал посмотреть на Бернарда. И в конце концов не выдержал:
– Послушайте…
– Вы совсем не сильны в этой игре, Джек! – сказал Бернард, повысив голос. – Вы говорили, что у вас хорошо получается! Вы опять солгали мне? Нет, отвечать не надо! И знаете почему? Потому что у вас есть право хранить молчание!
Ханна вошла в комнату, держа в руке маленький бумажный бланк. Присев рядом с Бернардом, подвинула его вперед – бумага зашуршала по металлическом столу.