Тринадцать этажей

И последняя группа гостей, приглашенных на званый ужин, начала подниматься вверх.





Леон


В квартире Тобиаса Фелла царил безукоризненный порядок. Это было первое, что поразило Леона, когда он в нее вошел. Полы были начищены до зеркального блеска, а немногой мебели каким-то образом удавалось сочетать в себе ощущение антиквариата и новизны. На окрашенных в легкие, воздушные цвета стенах не было ни пятнышка грязи, и Леон ощутил непреодолимое желание прижаться к ним, словно чтобы набраться от них чистоты.

У него не было никаких иллюзий относительно своего внешнего вида. Почти весь день он провел, моясь в душе, покупая новые костюмы, глядя на то, как продавцы морщатся от отвращения при его появлении. Однако все это нисколько не помогло, и, наверное, в этом была своя правда. Баньян-Корт заключил его в крепкие объятия, поэтому, пожалуй, справедливо было с гордостью нести эту отметину. У Леона мелькнула мысль, не должна ли была вместо него сюда пойти Андреа. Что, если он каким-то образом украл у нее приглашение? Нет, хоть первой заметила пятно именно она, Леон понимал, что оно принадлежит ему. И если кто-либо еще и может это понять, они все должны быть здесь. Обведя взглядом собравшихся, Леон почувствовал исходящий от них запах Баньян-Корта, такой же отчетливый, какой исходил от него самого. Все гости были перепачканы в грязи, пусть видел это только он один. Мимо него продефилировал павлином этот делец, торгующий произведениями искусства, как там его зовут? Это не имело значения. Пусть хорохорится сколько душе угодно; воняет от него так же, как и от Леона.

– Козел, – пробормотал он себе под нос. Затем, подумав, усмехнулся. – От искусства.

Леон посмеялся над собственной шуткой, и этот смешок получился гораздо громче, чем он предполагал. Кое-кто из гостей, обернувшись, посмотрел на него с такой жалостью в глазах, что Леон вздрогнул. Двое охранников также пристально смерили его взглядом. Кажется, вот этого щуплого он видел дежурящим на входе? Бедняга смотрелся здесь так же не к месту, как и Леон. Но вот его напарник – это была уже совершенно другая история. Шесть футов четыре дюйма ссутулившись, с лицом, похожим на днище грузовика, глаза цепко вглядываются в толпу собравшихся. Похоже, даже своему приятелю он внушал ужас. Что здесь происходит?

Обратив свой взор на десяток с лишним гостей, Леон поискал знакомые лица. Кажется, это Картер Дуайт? Вот так так! Это был как раз тот самый человек, которого может пригласить к себе на званый ужин миллиардер. В прошлом году Леон встречался с Картером на одной технической конференции, и, как ему запомнилось, они быстро нашли общий язык.

– Привет! – окликнул Леон. – Привет, Картер! Как дела с новой версией «Доджи»?

Картер сделал вид, будто не услышал. Что ж, так оно и лучше. Что бы кто ни мнил о себе, все они ничуть не лучше Леона. Все до одного заражены.





Дамиан


Дамиан получал ни с чем не сравнимое наслаждение, обозревая собравшихся. Все они старались вести себя и говорить совершенно естественно. Даже тот мужчина, который ломился в дверь, и тот делал все возможное, чтобы общаться с остальными, как будто ничего не произошло. Однако на самом деле полностью это никому не удавалось. Дамиану казалось, будто он наблюдает за происходящим со стороны, из-за стекла, и он жалел о том, что ему не хватило смелости захватить с собой видеокамеру.

Назвать всех этих людей сумасшедшими было бы неправильно. Слово «затравленные» также не подходило, особенно к тем, чей опыт придал им какую-то маниакальность, но к ним ко всем здание прикоснулось, оставило свою печать. Дамиану хотелось узнать, как каждый из них воспринимает остальных, что видит.

Даже Кари не удалось избежать этого. Возможно, она сознавала происходящее острее других – по крайней мере, так показалось Дамиану, когда они обсуждали это накануне; однако сейчас, наблюдая за тем, как она уверенно движется сквозь толпу, он не мог оторвать взгляда от драгоценностей, которых у нее не было до тех пор, пока она не побывала в танцевальном зале, и сейчас они мягко сочились кровью ей на кожу. Видят ли это остальные? Видит ли сама Кари? Дамиан не спрашивал, опасаясь столкнуться с тем, что Кари так же далека от реальности, как и остальные.

Он пытался разобраться в своих мыслях, но как можно оценить собственное восприятие? Он ощущал себя открытым, остро чувствующим окружающее пространство, ракурсы пентхауса, опасность, в которой оказались все гости. Рациональным. Но также Дамиан отчетливо сознавал, что в настоящий момент он, по сути дела, забился в угол и пытается изо всех сил разобраться в том, что происходит в комнате. Казалось, что она смыкается, сжимает собравшихся плотнее, но в то же время комната оставалась бесконечно огромной, словно у нее не было стен и она была открыта пустоте ночного воздуха. Неужели он, Дамиан, пошел на уступку, как и все остальные? Шагнул прямиком в пасть льва, блаженно считая себя пророком Даниилом?

По крайней мере ему удалось поговорить с Янеком о том, что тот обнаружил в сердце здания, но хотя это и подтвердило некоторые подозрения Дамиана, ничего полезного он не узнал. Он начинал приходить к выводу, что столкнулся с чем-то, выходящим за пределы его возможностей.

Дамиану хотелось попятиться, забиться в угол, но он вовремя остановился. У него не было ни малейшего желания прикасаться к стенам пентхауса. Как раз в стенах была сосредоточена боль, принесенные извне страдания, и во всем здании именно здесь это чувствовалось наиболее остро. Дамиан задумался, должен ли он был уже заниматься своим делом. Нет. Даже если его замысел сработает, необходимо дождаться нужного момента.

И ему оставалось только верить, что он правильно почувствует, когда этот момент настанет. Пока что Дамиан выжидал. Вот-вот придет хозяин. И тогда он, Дамиан, узнает, какую глупость совершил, явившись сюда.





Жезуш


Жезуш чувствовал себя просто ужасно. Ему казалось, будто все его тело выжали досуха, а правая рука его распухла и была в ссадинах. Воспоминания о последней неделе были спутанными и отрывочными, но в одном он был абсолютно уверен: у него отобрали его дом, и вернуться туда он не сможет. Тем не менее он по-прежнему оставался Жезушем Кандиду, и просто так он не сдастся.

Когда он пришел в себя после… после того, что произошло, приглашение в кармане пиджака было единственным, что осталось у него от этих дней. Разумеется, даже если бы Жезуш не рассчитывал найти здесь кое-какие ответы, он был не настолько глуп, чтобы отказаться от приглашения, сделанного Тобиасом Феллом. Жезуш забрал костюм из камеры хранения (не по сезону теплый, но придется смириться) и снял номер в гостинице неподалеку, чтобы привести себя в порядок. И вот сейчас он находился здесь, стараясь изо всех сил восторгаться различными произведениями искусства (некоторые из которых, льстил себе он, были ему знакомы), и ждал того, что будет дальше. Что ему объяснят картину, пропавшее время и странные видения, терзавшие его. И, в идеале, что кто-то попросит у него прощения за случившееся.

По возможности избегая остальных гостей, Жезуш уничижительно поглядывал на то, как они были одеты. Вонючий мужчина в грязном костюме его не особенно беспокоил; если бы у него была возможность появиться здесь в любом другом виде, он бы ею воспользовался. Но Жезуш не мог простить дешевого полиэстерового костюма работяге с грубыми руками, таращившемуся на статуэтку работы Чаки [16] у двери обеденного зала. Что хуже, здесь присутствовал ленивый дурак со стойки на входе, который, подумать только, обеспечивал здесь безопасность, хотя, к счастью, ни он, ни его компаньон гротескного вида не обращали на Жезуша никакого внимания. И еще здесь были дети.

И тот парень в углу. Молодой, а на лице уже складки, оставленные невзгодами, в дешевом, но со вкусом выбранном костюме. Его лицо показалось Жезушу знакомым.

– Прошу прощения, я… я могу вас знать? Мы уже встречались?

– Ну, где-нибудь в здании, – уклончиво ответил парень. – В конце концов, мы ведь оба живем здесь.

– Нет, но я вас определенно видел, – настаивал Жезуш. – Это не вы передали мне приглашение?

Молча покачав головой, парень попятился, словно чего-то испугался. Что было странно, поскольку Жезуш просто пытался завести с ним нормальный разговор.

– Что здесь происходит? – теряя терпение, спросил он.

– Точно не знаю. Я пытаюсь выяснить, но… вы можете мне помочь. Если хотите.

Это было произнесено тем выводящим из себя тоном, которым пытаются успокоить психически ненормального человека. Жезуш не нуждался в том, чтобы его успокаивали.

– Расскажите, что вам известно. – Он шагнул к перепуганному парню. – Что вам известно о картине, которая украла мой дом.


– Ничего. Но, полагаю, у нее есть история. И она была приобретена нечестным образом. – Пауза. – Кто умер, чтобы вы смогли ее получить?

Жезуш ощутил леденящую дрожь. Он дважды похлопал ладонью по ноге.

– М-мне нужно идти, – запинаясь, выдавил он.

Парень не скрывал свое облегчение, и все-таки он покачал головой:

– Полагаю, никто из нас не сможет отсюда уйти. До тех пор, пока не закончится ужин.





Янек


Галстук сдавливал Янеку шею. Он старался не со слишком уж безутешным видом искать взглядом, нет ли здесь чего-нибудь выпить. Еще никогда в жизни Янек так остро не чувствовал себя лишним. Он узнал среди гостей нескольких жильцов дома. Но сам он не богатый и не живет здесь. Так что же он здесь делает? Янек хотел двинуться дальше, забыть о том, что он увидел и почувствовал в больном сердце Баньян-Корта, однако вместо этого пришел сюда, в голову здания. Какая культура считала, что душа живет в голове? Древние египтяне? Где он это читал? Янек снова огляделся по сторонам, но спиртного нигде не было.

Хорошо хоть у него здесь был не самый плохой вид. Бедняга из 15-й квартиры выглядел просто ужасно. Янек мог только предположить, что его «пятно» разрослось. Он по-прежнему был убежден в том, что никаких труб там нет, но в стенах этого здания скрывалось кое-что похуже. У него в памяти мелькнули образы ледяной воды, тянущиеся руки. Глубокий вдох. Видения исчезли.

Янек подумал было о том, чтобы поздороваться с Джейсоном, единственным дружеским лицом, которое он здесь увидел. Однако в настоящий момент лицо это было мертвенно-бледным и бросало проникнутые ужасом взгляды на другого мужчину, которого Янек никогда раньше не видел, в такой же форме, но только черного цвета. Возможно, это и есть тот самый «Макс»? По-видимому, Джейсон сознавал, какой устрашающий вид имеет его друг. С какой стати на званом ужине потребовались такие меры безопасности? Янек знал, что Фелл затворник, возможно, страдающий манией преследования, но все равно это казалось уже слишком. Пожалуй, лучше было оставить охранников заниматься своим делом.

Дамиан горел желанием поговорить с ним, но Янеку показалось, что ничего полезного его ответы ему не дали. Он все еще пытался разобраться в том, что с ним произошло, когда…

– Привет!

Обернувшись, водопроводчик увидел женщину азиатской наружности в заляпанных грязью джинсах, смотрящую на него с… с уважением? Возможно ли такое?

– Чем я могу вам помочь?

Женщина протянула руку.

– Многие из присутствующих здесь не работали по-настоящему ни одного дня в жизни, – сказала она. – Наверное, это как нельзя лучше отражает это место. Ленивое. Мягкое. Но вы сами это знаете. Я чувствую.

– Точно. Спасибо… – Янек смущенно пожал руку, оказавшуюся сухой и покрытой пылью. – Янек.

– Виолетта.

В воздухе повисла тишина. Виолетта, похоже, не чувствовала потребности ее заполнить, а Янек понятия не имел, что сказать. У него за спиной мужчина в сшитом на заказ смокинге начал жаловаться на отсутствие хозяина, но его перебил пронзительный крик.





Алвита


Алвита не надевала это платье с тех пор, как родился Томми. Оно уже несколько лет не налезало на нее, но, похоже, последние месяцы аппетита, безжалостно раздавленного бессонницей вкупе с доксатрином, снова сделали ее такой худой, какой она не была со школы. Худоба эта была нездоровой, но в настоящий момент Алвита довольствовалась теми маленькими победами, которые имела. Она даже нашла в пыльной шкатулке с украшениями старые жемчужные сережки. Они прекрасно шли к платью и смутно напомнили Алвите Эдит.

На самом деле она пребывала в приподнятом настроении, хотя не имела на это никакого права. Алвита чувствовала, что здесь всё не так. То, каким образом было доставлено приглашение, поведение остальных гостей, тот факт, что она почему-то оказалась одной из тех, кто первым за много лет вошел в квартиру Тобиаса Фелла. Во всем этом не было никакого смысла, и Алвита должна была бы быть в панике. Но вместо этого она чувствовала уют и спокойствие, словно ее укутали в теплое одеяло. Это чувство только усилилось, когда Алвита переступила порог квартиры миллиардера.

– Ой! Извините!

Алвита с трудом удержалась на ногах, когда на нее с разбегу налетела маленькая Анна Хан, по пятам за которой следовала ее странная подруга Пенни. Светловолосая девочка улыбнулась, обнажив два ряда острых как бритвы зубов. Алвита ожидала, что при виде девочек, обижавших Томми, почувствует знакомую холодную злость, но вместо этого поймала себя на том, что улыбается.

– Ничего страшного, но все-таки будьте осторожнее. Здесь собрались взрослые, так что вам нужно…

В этот момент мать Анны Приша, протиснувшись мимо увешанной украшениями молодой женщины, догнала свою дочь, не обратив внимания на бледно-красный отпечаток руки, оставленный женщиной у нее на спине.

– Миссис Джексон, извините ради бога! Надеюсь, она не слишком вас замучила.

– Вовсе нет, Приша, – ответила Алвита. – Хотя, если честно, я удивлена видеть их здесь.

– Приглашение было адресовано девочкам, – натянуто произнесла миссис Хан. По ее глазам было видно, как она озадачена происходящим. – Я не знала, что вы тоже будете…

Мать Анны осеклась, внезапно обратив внимание на Пенни, по-прежнему стоящую рядом с Алвитой.

– Это… Извините, эта девочка пришла с вами? – В голосе Приши прозвучало беспокойство. – Я полагала, у вас сын.

– Не говори глупостей, мама Анны! – вмешалась Пенни, размахивая своими длинными тонкими пальцами. – Это же я, Пенни!

Приша широко раскрыла глаза, краска схлынула с ее лица.