Тринадцать этажей

– У них ничего нет. – Кари сознавала, что давит слишком сильно. Но это было подобно прорыву плотины, она опять умоляла маму проверить в шкафу еще раз. – Нигде ничего нет, но вы сдаете в аренду почти половину квартир в этом доме. У вас должно что-нибудь иметься. И мне нужно это посмотреть.

– Послушайте, у нас здесь ничего такого нет. – Голос Лоры стал агрессивным. – Мы занимаемся только арендой и обслуживанием.

– Значит, у вас есть схемы электропроводки, водоснабжения и всего остального, которые вы даете рабочим.

Теперь голос Лоры стал холодным:

– Просто не лезьте во все это.

Кари ничего не ответила. Предостережение было таким ясным, таким властным, что она не нашлась, как на него ответить.

– Пожалуйста, – добавила Лора.

– Что вы видели? – наконец спросила Кари. Любопытство одержало верх.

– Ничего. – Ее голос прозвучал пустым и обреченным. – Я ничего не видела. Извините, что не смогла вам помочь.

Щелк.

Кари сидела еще какое-то время, прижимая телефон к уху, уставившись в окно, погруженная в мысли. Солнце светило на те же самые улицы, на которые светило на протяжении столетий, и не собиралось заходить еще несколько часов.





* * *


Не представляя себе отчетливо свой следующий шаг, Кари бродила по коридорам, перемещаясь по обеим частям Баньян-Корта подобно тем самым привидениям, за которыми охотилась. Она знала, что ищет, но не знала, как это найти, не знала, с чего начать. Она рисовала грубые планы каждого этажа на миллиметровке, но поскольку у нее не было необходимых навыков, получалось все очень приблизительно. Кари понятия не имела, какую площадь имеют другие квартиры, а запертых дверей было так много, и за каждой из них могло скрываться что-нибудь такое, что полностью перечеркнуло бы ее дилетантские рисунки. Там могла находиться кладовка. Или еще один коридор. Или танцевальный зал.

Почему ей не удавалось избавиться от этой мысли? Зал снился ей этой ночью. Ее отец, во фраке и старомодном цилиндре, кружился в вальсе по мраморному полу невозможно роскошного зала. Без окон. Без дверей. Полностью отрезанного от окружающего мира. Он обнимал женщину, облаченную в изысканные ткани и драгоценности. Его лицо застыло в пустой улыбке, и женщина не двигалась.

– Каролина никогда не делает уроки до конца, – сказала она.

– Очень плохо, – ответил отец.

Кари не узнала женщину, однако отец танцевал с ней, ни разу не поскользнувшись, хотя пол в танцевальном зале был скользким от крови. И тут Кари проснулась.

Кари покачала головой. Это какой-то абсурд. Истолковать сон не составляло труда. Кари ни разу не встречалась с новой подругой отца, но остальные образы были обычными. Существует определенный психологический багаж, сопутствующий тому, что она происходит из успешной, честолюбивой семьи, и всему, что из этого вытекает. Не говоря уже о психологической травме, связанной с матерью. Возможно, отец был прав: она слишком рано прекратила ходить к психологу.

А может быть, танцевальный зал был реальным. Кари твердо верила, что после смерти от человека остается какой-то духовный остаток, и не важно, как его называть, привидением или как-то иначе. И это что-то, если ты достаточно восприимчивый, способно прикоснуться к тебе и ненавязчиво направить на нужный путь, заронить в подсознании мысль, от которой невозможно избавиться. А Кари не могла избавиться от музыки из сна. От мягкой, ритмичной мелодии.

Кари задумалась. Неужели она всерьез полагает, что привидения стремятся направить ее к потайному танцевальному залу посреди фабрики, снесенной для того, чтобы возвести Баньян-Корт? Конечно же, это полный абсурд. Даже если это окажется правдой, вряд ли эти сведения можно будет использовать в статье. Так почему же она никак не успокоится и не перестанет заниматься этой загадкой?

Кари улыбнулась. А почему бы и нет? Риелтор, с которой она говорила по телефону, определенно видела здесь что-то сверхъестественное, да и как быть с тем типом, который измерял коридоры? Что-то явно происходит, и если интуиция тянет ее к этой таинственной комнате, возможно, лучше всего просто последовать за ней.

Вернувшись в свою квартиру, Кари занялась изучением грубого плана здания, который составила. Старая красильная фабрика, имевшая в высоту около 94 футов, господствовала над окружающими зданиями, по крайней мере если верить одному из сайтов, посвященному планировке и застройке Ист-Энда (Кари вздохнула) времен Джека-потрошителя. В здании было семь этажей. Разбомбленное во время войны, оно оказалось заброшено больше чем на полстолетия.

Кари снова охватила дрожь. Тобиас Фелл, правнук Чарльза, построил Баньян-Корт на развалинах того, что, в свою очередь, было построено на развалинах. Участок земли все это время принадлежал семье? Почему? Впрочем, что тут такого уж странного? Значительную часть Лондона составляют здания, возведенные на месте более древних построек. Кари постаралась сосредоточиться. Судя по фотографиям, верхние этажи фабрики были уничтожены ракетой «Фау-2», и уцелеть могло только то, что находилось ниже. И у Кари из головы не выходила строчка из книги: «в самом сердце фабрики». Если старый танцевальный зал и есть где-то, а его, судя по всему, нигде не было, он должен был находиться на четвертом этаже. Кари была в этом уверена.

Что она ожидала обнаружить? Обветшалые развалины, которые по какой-то причине пропустили строители? Девственно нетронутое, сверкающее произведение искусства, тайно сохраненное нынешним владельцем? Сборище призрачных фигур, ряды погибших шахтеров и искалеченных рабочих, оплакивающих бессмысленные богатства, украденные из их обессилевших рук? Разумеется, Кари уверяла себя в том, что не надеется ни на что. Это лишь легенда. Но она кривила душой.



– Мистер Эриксон?

Услышав слова Кари, фигура резко обернулась, оказавшись именно тем, кого она имела в виду.

– Э… да. З-здравствуйте. Рад снова вас видеть.

Очевидно, мужчина понятия не имел, кто она такая. Он отступил назад, словно человек, застигнутый за чем-то таким, чем он не должен был заниматься, и приготовившийся дать деру.

Теперь, когда Дэвид Эриксон не проводил с Кари собеседование относительно того, подходит ли она на должность штатного корреспондента, она поймала себя на том, что все ее уважение к нему быстро растаяло. Теперь он не сидел за своим внушительным письменным столом; на стене у него за спиной не висели помещенные в рамки первые страницы с громкими публикациями. Теперь он был просто… обыкновенным человеком. Костюм его, очевидно, приближался к концу своего жизненного пути, портфель с одной стороны был заклеен изолентой. Во многих отношениях Дэвид Эриксон соответствовал убогим выцветшим обоям задней половины здания, и Кари внутренне позлорадствовала, увидев его таким. Она не потрудилась освежить его память относительно того, кто она такая.

– Что вы здесь делаете?

Кари была уверена в том, что им движет более прагматичная цель, чем охота за призрачным танцевальным залом, но все-таки не удержалась от вопроса. Насколько ей было известно, он по-прежнему работал редактором в «Пост», поэтому она, мягко сказать, очень удивилась, встретив его бродящим по темным коридорам задней половины Баньян-Корта.

– Извините, я не могу этого сказать, – снисходительным тоном ответил Дэвид, шутливо разводя руками. – Профессиональная тайна, надеюсь, вы понимаете?

– Понятно. – Карри с удивлением поймала себя на том, что ей хочется сделать ему больно. – А если я звякну Биллу? Консьержу? Он знает, что вы здесь? Вы его поставили в известность?

Карри понятия не имела, как зовут консьержей, но она была уверена в том, что Билла среди них нет.


– Ну да, – сказал Дэвид. – Если хотите, звоните Биллу. Тут все чисто.

Кари вынуждена была признать, что врет он неплохо. Она почти поверила ему. Увидев ее усмешку, Дэвид сдулся.

– …Или как там его зовут, черт побери. Ладно, вы меня поймали. Пожалуйста, не надо выставлять меня вон.

– Что вы здесь делаете?

– Да кто вы вообще такая?

– Я… – Кари подумала было о том, чтобы сказать правду, но вместо этого украдкой убрала рулетку обратно в сумку. – Я здесь живу. И я знаю, где вы работаете, вот я и гадаю, что привело вас в такую глухомань.

Она ни разу в жизни не использовала это слово, считая, что ей не идет фальшивый просторечный говор. Похоже, опытный журналист также это почувствовал, и Кари поняла, что он раздумывает, бросить ли ей вызов. Дэвид скользнул взглядом по ее дорогой сумке, шикарным туфлям, остановившись на убогой, грязной стене коридора.

– Вы живете здесь? – Это был не вызов. Это была возможность.

– Живу, – подтвердила Кари, не потрудившись добавить, на какой стороне. – А теперь говорите, что вы здесь делаете.

Вздохнув, Дэвид пожал плечами. Судя по всему, она наткнулась еще на одну тайну.

– Ладно, – сказал он наконец. – Но не здесь.





* * *


«Уэзерспун» никогда не славился своим кофе, но ближайшим заведением, где можно было посидеть, была пивная «Луна на воде», но там нечего было и думать об уединении. Здесь же, во вторник утром, в зале было лишь несколько посетителей, и никому не было никакого дела до окружающих.

Дэвид сидел за столиком, не обращая внимания на белую чашку с дымящимся кофе перед собой. Теперь, когда Кари получила возможность хорошенько его рассмотреть, ей стало очевидно, что ему недавно подбили глаз. Она терпеливо ждала, когда он начнет.

– Итак, несколько недель назад разразился скандал с одной из компаний Тобиаса Фелла. Компания была причастна к выжиганию лесов в Амазонии, в чем нет ничего необычного, однако на этот раз, по-видимому, было убито столько людей, что поднялся громкий шум. Добавить к этому историю с пищевыми добавками, случившуюся в прошлом году… вы об этом слышали?

Кари молча покачала головой.

– Сплошная мерзость. Двое детей полностью ослепли. Одним словом, мы рассудили, что пора подготовить большой материал, раскрывающий связь Фелла с этими компаниями. Знаете, как ему не повезло с теми компаниями, в которые он вложился по-крупному, как он оказался замешан во все это дерьмо. Естественно, я захотел получить комментарии у самого героя, но, как обычно, его канцелярия дала мне от ворот поворот. Миллиардеры-отшельники не желают разговаривать с прессой, сами понимаете.

Теперь Давид говорил быстрее. Очевидно, он уже давно держал все это в себе. Кари потягивала горький кофе и молча слушала.

– Тогда я решаю – ничего страшного, мы сделаем материал и без него, но мне становится любопытно. На самом деле я никогда не видел своими глазами это место, Баньян-Корт. Я поспрашивал, что к чему, взял интервью у нескольких жильцов, но сам не могу объяснить, в чем дело, но что-то тут было не так. Затем прошлой ночью нашли одну старуху. Эдит Кинни, мертвую, у себя в квартире. Установлено, что она умерла своей смертью, но источник в полиции сообщает о том, что в здании видели какого-то подозрительного типа. Судя по описаниям, много курит, вероятно, выходец из Южной Америки. Возможно, он как-то к этому причастен.

Дэвид смотрел на нее горящими глазами.

– Я рассудил, что тут может быть другой сюжет, я попытался поговорить с консьержем, выяснить кое-какие подробности. Он выдал мне вот что.

Он осторожно потрогал синяк под глазом.

– По-моему, это уже чересчур.

– Вы так думаете? А вот я не знаю. Я уже давно занимаюсь этим ремеслом и чувствую, когда что-то происходит, но обыкновенно я быстро понимаю, в чем дело. Но вот это? У меня такое ощущение, будто я шарю впотьмах. Никто из вашей части здания не уделил мне ни минуты.

Кари опешила от того, как легко Дэвид определил, в какой стороне здания она живет, но если тот и заметил ее мимолетное смущение, то не подал вида.

– Завел разговор с каким-то водопроводчиком, так тот отшил меня, прежде чем я успел задать хоть один серьезный вопрос. Хотя в гадюшной части здания мне удалось кое с кем поговорить.

– И?.. – Кари подалась вперед, даже не пытаясь скрыть свое любопытство.

– Больше вопросов, чем ответов. По-прежнему никаких мыслей по этому южноамериканцу и при чем тут Фелл.

– Я не видела ни одного, ни другого, – покачала головой Кари. – Сожалею.

– Вы ведь это чувствуете, так? Все эти мелочи, которые не совсем сходятся? Я просто хочу получить ответы на кое-какие вопросы.

– Вы это напечатаете? – У Кари мелькнула безжалостная мысль о возможной конкуренции.

– Что? – Похоже, эта мысль не приходила Дэвиду в голову. – Да, думаю. Если только тут действительно что-либо есть. Но я доверяю своему чутью, понимаете? Иначе я не ушел бы далеко в своем ремесле.

Вздохнув, Дэвид внезапно стал выглядеть на все свои сорок три года. Похоже, он высказал все, что у него было, и в разговоре наступило неуютное молчание.

– Ну а вы что? – наконец снова заговорил Дэвид. – Что делает дочь Говарда Фейрли, разгуливая по трущобной стороне Баньян-Корта с записной книжкой и рулеткой?

При упоминании имени ее отца Кари едва не поперхнулась кофе.