Тридцать три несчастья

— Плохо! — поморщилась она, швыряя сигарету в кусты. — Совсем плохо!

— Конечно, плохо. А ты думала, в сказку попала? — улыбнулся Костя. — Мамка, небось, курить запрещает?

— Костян, а чего врубать? — раздался крик из темноты, где стоял автомобиль.

— А давай чего повеселее. Врубай «Сектор Газа». Где-то диск валялся.

— Очень в тему, — пробурчал Илья. — Больше ничего не придумал.

— Девчонки, — вдохновлённый Костя повернулся к девушкам. — Вы же не против? Те покачали головой в ответ. — Слышь, Зуев, они не против.

Илья что-то ещё пробурчал себе под нос, но никто не услышал его возмущения, так как из динамиков громко раздались звуки со словами «Вечером на нас находит

грусть порой…»

— Громче давай! — крикнул Костя, видя, как закачались в такт музыке весёлые девчата. — Домой, пора домой! Наливай, Зуев! Живём!

Девушки поначалу с каким-то неприкрытым страхом рассматривали странную повозку на холме, откуда громко орала неизвестная им доселе музыка. Но тут подскочил Илья, держа в руках три бутылки водки.

— Ну чё, за знакомство? — Илья суетливо раздал всем стаканчики и начал разливать то попадая, то проливая мимо драгоценную жидкость.

— А мы ж ещё и не познакомились толком, — Костя смело ущипнул одну из девушек за бедро и на всякий случай отклонился. Но удара не последовало. — Костя, Илья, — махнул он в сторону. — Мы из Москвы.

Девки дружно закивали головами и захихикали, окружив растерявшегося Илью, протягивающего наполненные стаканчики. Затем одна из них глотнула водки, кашлянула и поморщилась.

— Девчонки, вы уж извините, запить нечем, — оправдывался Илья. — Вы рыбку, рыбку берите…

Но девушка подняла вверх указательный палец и выхватила и второй стакан, без зазрения совести заливая обжигающую жидкость внутрь.

— О! Проскочила, — прокомментировал Костя. — Как тебя зовут, моя прелесть?

— Захра, — елейно засветились её тёмные глаза.

— Странные они какие-то, — Илья растерянно смотрел на опустошённые стаканчики.

— Да ты погляди, какие сиськи! — Костя вдруг осмелел и обхватил рукой грудь Амилы, и та заулыбалась во весь рот.

В начале третьей бутылки девушки перестали шарахаться от музыки. Они уже весело скакали вокруг костра, обнимая счастливых рыбаков. Илья раз за разом наливал, уже не закусывая остатками рыбы, а девчонки галдели, шептались и заливались смехом.

В мерцающем свете костра и оранжевой луны Илья увидел, как его друг целуется с Амилой, а её подруга, пристроившись к Косте сзади, массирует его плечи. Камуфляжная куртка давно валялась на песке, а Костя остался лишь в полосатой майке без рукавов. А потом он как в тумане увидел двух целующих и гладящих его торс прекрасных фей. Но что самое интересное — две луны. И проскочила мысль: «Допился до белой горячки…» С этой мыслью он и вырубился.

Костя брёл к машине, ведя за руку Амилу. Язык заплетался, а ноги не слушались, но ему всё же удалось добраться до лэндкрузера и даже выключить музыку. Что произошло дальше — он уже не помнил…





Глава 4




День третий или куда подевались Новосёлки

«Прощайте все!

Не трогайте мои вещи, когда я умру…

Они заминированы!»

Футурама

Очередное утро запомнилось им больше предыдущих. Ещё на рассвете, когда мутные белые лучи осветили озеро и песчаный берег, друзья проснулись одновременно. Костя, почему-то в одной лишь полосатой майке, пошатываясь, направился к озеру, по пути разыскивая взглядом свои плавки, а Илья с трудом поднял голову и наблюдал опухшими глазами за действиями друга.

— Костян, я чё-то не понял. А что вчера было то, а?

— Всё было, Зуев. Хотя, не знаю, как у тебя. Доярки-то обалденные! Вот это девчонки!

— А ты уверен, что они доярки? — недоверчиво покосился Илья, вытряхивая из плавок песок.

— Может и не доярки. Какая к чёрту разница! Если бы ты знал, Зуев, как они старались. Сначала одна. Потом другая. Потом вместе, — Костя поднялся и поплёлся к озеру.

— Можно подумать, получилось чего.


— У меня всегда всё получается. Я не спал, как некоторые! — Костя зачерпнул чистой воды и жадно глотнул. Было уже всё равно, сырая она или ещё какая. Пить хотелось так дьвольски, что и эта была за счастье. Потом он запрыгнул в прохладную воду, прогоняя последние остатки сна.

— То пацаны дикие, то бабы голые… А куда они делись, не знаешь? — поинтересовался Илья, как только голова Кости показалась над поверхностью озера.

— Куда-куда. В деревню. Куда и мы сейчас направимся. Складывай барахло! — он вдруг вскрикнул и запрыгал к берегу. — Чёрт! Укусил кто-то за ногу!

— Я с тобой больше пить не буду. И вообще я по приезду месяц пить не буду! — Илья поднял указательный палец так, как вечером это делала одна из девушек.

— Куда ты денешься? — Костя потряс головой, выбивая ладонью из уха воду. — Сам набрал водки, а теперь я один её пить буду? Поехали уже в магаз быстрее, минералочки возьмём.

Через полчаса друзья упаковали в машину всё своё добро. Весело порыкивая, лэндкрузер двинулся в путь.

Дорога явно была не езженая, но какая — ни какая тропка всё же вырисовывалась, и это обнадёживало. Есть дорога — есть люди, есть люди — есть и деревня, ну и магазин, соответственно. А уж коли есть магаз — то есть и хлеб, и начинающие подходить к концу сигареты, и минералка, и пивко холодненькое, и колбаса с сыром — короче, счастье есть, если есть дорога.

Однако судьба сегодня не улыбалась: петляющая меж холмов и старых деревьев тропка вывела к какому-то убогому поселению, больше напоминающему заброшенный хутор или затерявшийся в лесочке детский игровой лагерь с несколькими десятками сбившихся в кучку хижин, крыши которых были покрыты тростником и соломой.

Посреди этой импровизированной базы отдыха имелась усыпанная песком спортивная площадка. Но ни футбольных ворот, ни баскетбольных колец, ни натянутой волейбольной сетки на ней почему-то не наблюдалось. Зато виднелись чёрные остатки кострищ, сложенные ровными рядами поленья, плетёные корзины и грубо сколоченные лавки с кухонной утварью.

Медленно переваливаясь на разбитых пружинах, автомобиль с устрашающим рёвом въехал меж обмазанных глиной шалашей, с хрустом давя заготовленный хворост и глиняные миски, и остановился на «главной площади» поселения, едва не сбив с ног сухую полуголую старушенцию. И не думая сторониться, полоумная старуха пригрозила в ответ кривой клюкой, подняв её высоко над седой нечёсаной головой. Остальные немногочисленные жители в одних набедренных повязках с ужасом и дикими воплями прыснули в разные стороны, как завидевшее кота семейство полевых мышей.

— Костя… Это чё за хрень? — Илья судорожно схватился за руль, глядя широко раскрытыми глазами на прячущихся за хижинами и кустами людей.

— Я понял, кажется. Это нас разыгрывают.

— С чего ты взял? — неуверенно ответил Илья, закрывая на замок дверцу.

— Сто пудов. Дед подговорил всю деревню за то, что мы у него навигатор стырили. И теперь нам мстят жители Новосёлок. Знаешь, как в фильмах — потом объявится сам и сообщит, что это розыгрыш.

— Нет, Воропаев, — покачал головой Илья. — Никакие это не Новосёлки, и уж тем более не лагерь. По-моему, это сектанты. Знаешь, живут в лесу, типа на природе и на всём естественном. Но главный сектант точно должен быть. Тот, что квартиры у них отжал и бабло косит.

Тем временем самые смелые оборванцы начали выглядывать из кустов, а некоторые даже подбираться к машине, держа наготове копья, дубины и даже камни и с неподдельным страхом разглядывая невиданное доселе чудо техники.

— Ну, чего сидишь? Иди, дорогу спрашивай!

— А чего я-то? — поёжился Илья. — С какого перепугу?

— Ты нас сюда завёз, вот и вывози. К тому же, с пацанами ты уже общался, не покусали ведь?

Илья вздохнул, но спорить не стал. Открыл дверцу и нерешительно ступил на белый песок.

— Приветствую, дамы и господа! — обратился он к сбившимся в стайку сектантам. Затем обернулся к машине, ища поддержки у друга, и продолжил: — Как до Новосёлок добраться,

часом не подскажете? Нет? Ну и ладно… Нам главное магазинчик путный найти… ну хоть какой… имеется у вас? — чем дальше он говорил, тем голос становился тише и неувереннее, менеджер угасал, глядя на недовольные рожи дикарей. — Ладно… не будем вам мешать, всего доброго, — и попятился к машине.

Косте надоело наблюдать, как друг в очередной раз терпит фиаско и, швырнув под ноги бесполезный атлас автомобильных дорог, он выбрался из лэндкрузера, решительно закатывая рукава. Башка трещала, в горле уже давно пересохло, и это заставляло Костю быть более категоричным:

— Чего выкобеливаетесь?! Языка русского не понимаете?! — подскочил он к самому рослому молодцу, дабы сразу расставить все точки над «I» и показать, кто тут главный, но неожиданно схлопотал хук слева и свалился на песок.

— А-а-а-а! Сатанисты хреновы! — рассвирепел Илья и бешено понёсся на противника. Но с десяток накинувшихся со всех сторон тощих небритых дикарей быстро одолели его, лихо скручивая за спиной руки, словно опасному преступнику в голливудских блокбастерах. Илья тщетно старался припомнить, что в таких случаях вытворял Чак Норрис или кумир детства Жан Клод Ван-Дамм, но, кроме разбрасывания противников ударами ног, ничего путного в голову не приходило. А для прямого хай кика время и место совершенно не подходили. «Да и без разминки не прокатит как-то», — думал лёжа лицом вниз Илья, пока его надёжно, как гусеницу, связывали пеньковыми верёвками.

Костя в этот момент поднялся с песка, вытряхивая его из всех карманов, и ринулся на помощь другу. На него одновременно налетели со всех сторон, но уроки бесшабашной юности в «лихие девяностые» вспомнились сразу же. Ногой он нанёс удар одному из нападавших, отбросив его в сторону, а второй получил в нос кулаком. Но с другой стороны ринулись в нападение ещё двое полуголых мужиков, один из которых ухватился сзади за плечи Кости сразу двумя руками, пытаясь свести его руки вместе. Но Костя не сплоховал, сделал на него упор спиной и двинул второму обеими ногами в грудь, отбросив его на пару метров от себя. Первый не выдержал и потерял равновесие вместе с Костей, отбросил его лицом в песок, который сразу заскрипел на зубах.

Дальше последовал удар в голову тяжёлым предметом, от чего искры посыпались у Кости из глаз, и он временно потерял ориентацию в пространстве. Мотнув пару раз головой, Костя оклемался и с ненавистью прищурил тёмные глаза, выискивая обидчика и желая испепелить его взглядом, как делал это на ринге почти побеждённый, но не сломленный врагом Рокки. Кроме, как уничтожить взглядом, больше он поделать ничего не мог, так как к этому времени уже был связан по рукам и ногам. А сволочные отморозки испепеляться никак не желали.

— Плохо ломать! — сваливший его воин ткнул Костю босой ногой в бок. —

Чужие плохо! Ломать плохо!

— Ребят, ну поиграли и хватит, — сплюнул дорожную пыль Илья. — Ехать надо, правда. В полицию заявлять не будем, мирно разойдёмся, забудем об этом инциденте…

— Чужие плохо! Вождь знать! — не унимался лохматый громила.

Толпа одобрительно загудела, закивала головами, затем подхватила связанных брыкающихся друзей и потащила прочь с песчаной площадки, волоча по кочкам, ухабам и острым сучьям.

— Как думаешь, съедят? — на ходу поинтересовался Илья, оказавшись рядом с коллегой.

— Не дрейфь. Уж сейчас-то лесник с нас посмеётся! Как котёл с морковкой увидим, обделаемся, то Геннадий наш и вылезет: «Опаньки, пацанчики! Ну что, не ждали? А воровать нехорошо…»

— Твои бы слова, да в уши кому требуется, — вздохнул Илья. Он уже давно перестал надеяться на лесника.

Но, вопреки ожиданиям, костра и котла с морковкой не оказалось, как и густых зарослей, в которых мог бы скрываться мстительный лесник.

Пленников, как старую рухлядь, свалили у входа в самую большую хижину, возвышающуюся за счёт бревенчатых столбов и деревянного крыльца над остальными утлыми домишками. Громила, поднявшись на кривобокое крылечко, отодвинул занавесь в виде облезлой и вылинявшей на солнце шкуры и нырнул внутрь.