Три грани мизерикорда

– Говорите, как вам удобнее, Нед. Что до меня, то я готова, – отозвалась девушка.

Остальные просто кивнули.

– Тогда, с вашего позволения, я хотел бы задать несколько вопросов. Присланное только что сообщение как-то меняет ваши ближайшие планы?

Агата взяла стакан, сделала небольшой глоток и покачала головой.

– Если и меняет, то только в сторону ускорения процесса. Нам с Бартом надо погибнуть как можно скорее.

Анатоль вскинулся было, но тут же взял себя в руки. Бедный мальчик, мельком подумалось Молбери. К такому прославившийся безупречной законностью действий адвокат явно не привык.

– Тогда второй вопрос. Насколько вы доверяете источнику информации? Кто такой этот Папа Гена?

– Папа Гена… – задумчиво протянула Агата. – Папа Гена очень интересный человек. И очень осведомлённый. Практика показывает, что все сведения он не даёт никому и никогда, но уж если что-то дал, то ему самому картина видится именно так. А его информаторы не настолько глупы, чтобы быть незаслуживающими доверия. Меня удивляет разве что скорость, с которой он узнал о ситуации и разобрался в ней, но удивляет не слишком. Возможностей там хватает, мозгов тем более, так что… Раз Папа Гена сообщает, что матрица сознания Дмитрия Десницы находится на острове Дин, то сам он в этом убеждён. От этого и будем отталкиваться. От этого – и ещё от того, что нас с Бартом и полицию самым наглым образом надули, и тело, лежащее в морге, принадлежит не нашему командиру, а его биоаутентичной копии.

– Что вы несёте, Агата? – не выдержал Анатоль. – Я понимаю ваши переживания, но всё-таки давайте не будем сочинять комикс!

– Нед, вы ведь разбираетесь в технике? – казалось, девушка не обратила никакого внимания на выпад адвоката.

– Ну, не так, чтобы очень… – Молбери решил изобразить скромника.

– Сколько оборудования понадобится, чтобы незаметно для окружающих снять в бытовых условиях с человеческой шеи заваренную цералановую цепочку? Не оставляя никаких следов ни на упомянутой шее, ни в окружающем пространстве?

– В бытовых условиях? Да ещё и без следов? Нисколько, мисс. Это попросту невозможно.

– Ну а что касается визуальной разницы между глубоким порезом, залитым заживляющим гелем за пять часов до смерти или только за два с половиной… тут уж позвольте мне как медику иметь собственное мнение. Как и по поводу отсутствия следов от шрамов на кистях рук. Шлифовку-то Дима сделал, но кожу не менял. Я ещё удивлялась, помнится: не так дорого стоит пересадка и не так много времени занимает реабилитация… можно было и заняться, да. А у того, кого нашли в номере, руки были гладкими. Не как у ребенка, конечно, всё по возрасту, но эту кожу не шлифовали.

Агата, наконец, соблаговолила повернуться к Анатолю. Тот медленным, выверенным движением ослаблял узел галстука.

– Вы знали всё это во время вчерашнего допроса? – Побагровевший адвокат зло сощурился. Он терпеть не мог, когда клиенты водили его за нос и выставляли дураком.

– Не знала, – ответила Агата. – Начала соображать после вашего ухода из «Старого форта». А потом, уже ночью, посмотрела протоколы вскрытия, ну и…

– Она посмотрела протоколы! – в голосе Анатоля звучал горький сарказм. – Я, её адвокат, в глаза их не видел и не увижу до предъявления обвинения, если таковое состоится, а она, видите ли, посмотрела! Ночью! Нед, вот скажи мне, как работать в таких условиях?

Молбери флегматично пожал плечами:

– Тебе, по крайней мере, не надо имитировать собственную гибель, чтобы получить свободу действий. Итак, к делу. Слушайте меня внимательно, молодые люди. Сегодня мы ничего предпринять уже не успеваем, поэтому сейчас Анатоль отвезёт вас в отель. Вы закажете кибертакси в фирме «Fast run» на завтра на десять утра. Их рекламные карточки рассыпаны по всему вестибюлю отеля и стойке портье, ролики крутят во всех лифтах, так что ваш выбор никого не удивит. В качестве пункта назначения укажете мой дом. Соберёте вещи, расплатитесь за комнаты. Если кто-то попытается сунуть нос – вы приглашены старым дураком пожить в его доме. Неприятные воспоминания, связанные с отелем, и всё такое… не мне вас учить. Позавтракаете в ресторане отеля. Очень важно, чтобы вы мелькнули на первом этаже примерно за час до отъезда в той же одежде, в которой поедете.

Он многозначительно ухмыльнулся и демонстративно уронил опустевшие стаканы Агаты и ее друга в пакет с герметичной застежкой, пробормотав, что времени маловато, конечно, но… кстати, есть ли у его молодых друзей какие-то совсем особые приметы? Нейрошунт закатского производства? Какая прелесть! А серийным номером поинтересоваться можно?

– За вами придёт машина номер 575. Запомните – 575. В любую другую садиться не вздумайте. Теперь глядите, – Нед развернул дисплей, на котором высветилась карта Рейвен-Сити.

– Отель здесь. Примерно через пятнадцать минут вы подъедете вот сюда, к пересечению Армстронг-драйв и Парк-лейн, и такси остановится на светофоре. Не беспокойтесь, машину поведут профессионалы, всё произойдёт в нужное время и в нужном месте. Канализационный люк и люк в полу машины откроются одновременно. У вас будет не больше двадцати секунд на то, чтобы спуститься. Коммуникаторы оставьте в салоне. Внизу вас встретят и проводят ко мне. Остальное не ваша забота. Ясно?

– Да, сэр, – поднялась на ноги Агата. – Благодарю вас.

– Пока не за что. Анатоль, ты с самого утра должен быть на людях, и очень, очень далеко от этого перекрестка. Веди себя как обычно. Так, кажется, всё. Хотя нет. Агата, дорогая… вам очень идет этот наряд, но завтра потрудитесь надеть что-нибудь попрактичнее. И попроще с точки зрения подмены.

Трейси сдавленно хрюкнул, Платина ухмыльнулся, Агата скорчила гримаску, и все трое направились к ведущему наверх трапу, оставив Капитана Неда в обществе почти нетронутого бочонка.



По дороге в отель Трейси молчал. Ему было о чём подумать, ещё и как было. Происходящее временами казалось дурным сном. Он, Анатоль Трейси, работает на Тони Кертиса! Именно так, не защищает его в суде, а работает на него! Вот как, интересно, он докатился до жизни такой? А с другой стороны – мог ли он не докатиться?

Свою карьеру Анатоль Трейси начинал как корпоративный юрист. Многие удивлялись тогда: что помешало молодому человеку занять подобающее место в конторе отца? Уж точно не отсутствие успехов в учебе. Анатоль предоставил публике теряться в догадках.

Сам он знал правду, и правда состояла в том, что ему претило представлять интересы гангстерских кланов. Трейси-младший не осуждал Трейси-старшего: у каждого своя дорога и не дело детей судить родителей. Но связываться с людьми, подобными Тони Кертису, он не считал для себя возможным. Кстати, отец и не предлагал ему присоединиться к семейному бизнесу, за что Анатоль был ему искренне благодарен.

Джон Трейси умер, когда его младшему сыну исполнилось тридцать пять лет. Медицина бессильна, если пациент последовательно загоняет себя в могилу, используя все подручные средства. И никакие деньги тут не помогут. Тем более что Трейси-старший был фаталистом и не видел никакой надобности цепляться за жизнь до последнего. Ему, похоже, даже доставляла удовольствие мысль не тратить деньги на медиков, а завещать их детям, которыми он так долго пренебрегал.

Таким образом, десять лет назад Анатоль неожиданно для самого себя получил возможность стать рантье. Уходить на покой было по любым меркам рановато, но ему не нравилась поднявшаяся вокруг возня. Шеф юридического отдела компании, в которой работал младший Трейси, делал всё более прозрачные намеки. Дескать, как было бы прекрасно, если бы такой перспективный сотрудник взял в свои руки управление делами отца или хотя бы работу посредника.

Точка зрения Анатоля на данный вопрос не претерпела за годы карьеры никаких изменений, поэтому он просто ушёл со службы. Ушёл, чтобы заняться частной практикой, благо непыльная работёнка позволяла параллельно расширять образование, а сидеть без дела Трейси приучен не был.

Трудно сказать, везло ли Анатолю Трейси или же он и в самом деле был незаурядным юристом. Так или иначе, он не проиграл ни одного процесса из тех, которые довел до конца. Уже через пару лет в профессиональных кругах стали поговаривать, что, когда Трейси входит в зал суда в качестве защитника обвиняемого, судья начинает сочувственно улыбаться прокурору. В общем, не было ничего удивительного в том, что однажды с Анатолем связался Франц Орбан.

Недавно нанятый помощник официально вышедшего на покой и обосновавшегося на Триангле Тони Кертиса предложил Трейси защищать в суде своего шефа. Изучив переданные ему материалы, Анатоль взялся за дело с присущей ему основательностью. Именно тогда его отношения с полицией Рейвен-Сити, и без того не самые радужные, стали откровенно натянутыми. Только что ставший лейтенантом Эндрю Даркхолл брызгал слюной, вопрошая небеса, понимает ли адвокат, с кем – с кем! – он связался.

– Эндрю, Кертис может быть хоть чёртом с рогами, – невозмутимо ответил тогда Анатоль, – но в этом конкретном случае он не при делах. А другие я не рассматриваю – не моя компетенция.

Процесс развалился с позорящим полицию треском, а Кертис предложил Трейси постоянную работу. Адвокат отказался. Если мистер Кертис ещё раз завязнет в сфабрикованных уликах, он получит всю необходимую помощь. Разовую. Но работать на мистера Кертиса на постоянной основе мэтр Трейси не станет, потому что не одобряет его деятельность.


Слывший предельно беспринципным человеком, Бельмастый Тони тем не менее чужие принципы уважал. Конечно, не в той мере, чтобы позволить им стать у себя на пути, но в данном случае конфронтации не было. Было вежливое предложение работы и вежливый отказ. И он не собирался вредить Трейси. Чего ради, собственно? Какой прок в юристе, работающем из-под палки?

Странным образом этот эпизод, получивший широкую огласку в узких кругах, вознес репутацию Трейси на недосягаемую высоту. И прежде-то весьма разборчивый, Анатоль теперь брался только за дела тех, в чьей невиновности был уверен. Уверенность базировалась на работе лучших частных детективов и экспертов экстра-класса. «Трейси в деле» означало, что обвинителю не стоит и трепыхаться. Появился даже анекдот: начало судебного заседания. Представлен обвиняемый, объявлен состав жюри присяжных, изложено обвинение. Судья поднимается на ноги, стучит молотком и объявляет: «Невиновен!» «Но, ваша честь!..» – вскакивает прокурор. «Что – «ваша честь»?! Вы что же, не видите, что в зале мэтр Трейси?!»

Поговаривали ещё, что для Эндрю Даркхолла противостояние с Трейси стало чем-то вроде фехтования на интеллектах. Выигрывал неизменно Анатоль, но Даркхолл надежды не терял. И однажды чуть не одержал победу, когда выпущенный под залог подзащитный Трейси ударился в бега. Тогда адвокату пришлось изрядно попотеть, одновременно готовясь к процессу и разыскивая шустрого клиента. Но неожиданно на помощь к племяннику пришёл Нед Молбери.

Так Анатоль узнал, что на самом деле представляет собой частный перевалочный комплекс на обратной стороне Манки[6] – луны Триангла. А заодно и посмотрел, наконец, открытыми глазами на жизнь и карьеру любимого дядюшки. Разговор вышел непростым и запомнился навсегда.

– Я – честный юрист, дядя, – сказал тогда Анатоль.

– Что, и меня защищать не будешь? – насмешливо поинтересовался Капитан Нед, разгоняя ладонью клубы сигарного дыма.

– Будешь невиновен – буду защищать. Будешь виновен – извини.

Старый контрабандист удовлетворенно улыбнулся и хлопнул племянника по плечу.

– Ты не разочаровал меня, мой мальчик. Ради сегодняшнего дня стоило двадцать пять лет назад в родственной беседе с твоим папашей дополнить доброе слово пистолетом. Действительно, стоило. Молодец.

Показалось Анатолю, или в глазах дяди мелькнула тогда лёгкая грустинка? Теперь он думал, что так мог бы смотреть на результат своих трудов волк, вырастивший овчарку. С гордостью – получилось! – и сожалением.

В сорок два года Трейси женился. Он души не чаял в Коре и маленьком Чарли, родившемся, как это и полагается в приличных домах, через девять месяцев после свадьбы. А ещё восемь месяцев спустя с ним связался Грег Маршалл, мягко посоветовавший отказаться от клиента, перешедшего дорогу всесильной «Vitae Serve». Анатоль послал Маршалла к чёрту, но защитником на процессе так и не выступил. Трудно совмещать профессиональную деятельность с похоронами жены и сына. Адски трудно. Невозможно.

Прошло полтора года, но Трейси ничего не забыл. И не простил. И сейчас на заднем сиденье его «Кондор-Президента» сидели два человека, угодившие под тот же каток.

Однажды Нед заметил, что любую, самую-рассамую домашнюю собаку отделяет от волка не более двух кормежек. Интересно, сколько «кормежек» отделяет законопослушного, принципиального чистоплюя, живущего по принципу «плетью обуха не перешибёшь», от решительного злого авантюриста? И когда (и с чьей подачи) произошёл перелом? А ведь произошёл…

Ну что ж, господа хорошие. Нравится это вам или нет, Анатоль Трейси в игре. И да поможет вам… Дьявол, наверное. Вряд ли Бог возьмется помогать таким, как вы.





Глава 7. Очень деятельные покойники




– Нет, ну не скотина, а?! На своих похоронах встал и потребовал сделать музыку пободрее! Три инфаркта, два нервных срыва и выкидыш. Нет, ну не скотина?!

Анекдот



Наутро погода переменилась. Невесть откуда взявшиеся тяжёлые тучи затянули небо густой, низкой пеленой. Подул холодный ветер. Временами принимался накрапывать мелкий, противный дождь. Агата была рада этому обстоятельству. Выполнить рекомендацию Молбери по поводу одежды она считала необходимым – этот прохиндей не стал бы давать совет без веской причины. Пробираться по канализации… м-да. Но выйди она на улицу в такую жару, как вчера, облаченная в плотные брюки, высокие ботинки, рубашку с длинным рукавом и щегольской разгрузочный жилет, это сочли бы странным. А так – всё в порядке.

Расплатившись за номера и выслушав порцию предельно фальшивого сочувствия портье, Агата и Платина стояли под козырьком подъезда, одинаково положив у ног одинаковые сумки. Без своего саквояжа доктор Ставрина ощущала себя если и не голой, то по меньшей мере одетой неподобающим образом, и это её злило. Впрочем, в преддверии намеченных событий небольшая порция злости была как нельзя кстати.

Такси прибыло ровно в десять. Выглядело оно именно так, как следовало. Канареечно-жёлтая машина была украшена по бортам огромными черными буквами, складывающимися в название фирмы. Нижний обвес кузова практически скрывал колёса. На большом белом дисплее, залихватски, набекрень нахлобученном на крышу, светились цифры «575». Что ж, это, надо думать, и есть тот кар, о котором говорил вчера Нед.

Забросив сумки в багажный отсек, они уселись в машину. Стёкла, непроницаемо-черные снаружи, изнутри были совершенно прозрачными. Как только пассажиры застегнули замки страховочных ремней, такси мягко тронулось с места, вырулило на проспект и влилось в поток. Если верить Молбери – а что ещё оставалось? – у них было около пятнадцати минут спокойного пути, но разговаривать представлялось не слишком разумным. Мало ли что?

Поэтому Агата молча смотрела в окно, в который раз прокручивая в голове, всё ли важное она рассовала по карманам разгрузки. Оружие? Конфисковано полицией. Карточки неперсонифицированных счетов? Здесь. Димины патроны «с сюрпризом»? На месте. Ещё она лениво размышляла о том, что может находиться за непрозрачной перегородкой, явно не предусмотренной изначальной конструкцией и делившей надвое просторный салон кибертакси. Нет, прихваченные Недом стаканы, расспросы об особых приметах и совет по поводу одежды говорили сами за себя. Но вот в какую форму вылились результаты?

Почувствовав прикосновение к локтю, девушка повернула голову. Многозначительно сощурившийся Платина демонстративно вынул из уха клипсу коммуникатора и положил ее на сиденье. Рядом лег браслет. Агата кивнула и проделала такую же операцию. Теперь оставалось только ждать.

Карту она вчера запомнила, так что могла ориентироваться не только по времени, но и по названиям улиц и номерам домов. Перекресток Армстронг-драйв и Парк-лейн быстро приближался. И когда машин за пять впереди сигнал светофора переменился на красный, она отстегнула ремень. Платина сделал то же самое, и вовремя – прямо у их ног днище машины разошлось, втягиваясь в пазы корпуса. Пилот первым скользнул в отверстие. Вслед за ним спустилась Агата, отметив, что за убравшейся перегородкой на противоположных сиденьях сидят отчасти человекообразные объекты. По части сходства тел (а тем более лиц) явно не заморачивались, да и времени хватить не могло. Зато с одеждой никаких проблем не возникло, похоже. Ну точно: жилетка один в один её. И рубашка Платины соответствует.

Скрежет над головой возвестил о закрытии люка.

Только теперь девушка огляделась. Они стояли на опускающейся платформе, такой маленькой, что приходилось прижиматься друг к другу. Мимо плавно, но очень быстро проплывали пластбетонные, неожиданно сухие стены колодца. Прошло не более пяти секунд, и платформа остановилась в уходящем в обе стороны подземном коридоре. Рядом с ней обнаружился худощавый парень лет двадцати двух, облаченный в серый комбинезон и крепкие ботинки. Лоб юноши охватывала широкая эластичная лента с закрепленным на ней фонарём.

– Мистер Кондовый? Мисс Ставрина? – голос проводника совершенно не соответствовал его внешности. С таким басом только в опере петь.

– Вы ждали кого-то ещё? – Агата не выспалась, а потому язвила, но кудрявый горбоносый красавец не обратил внимания на её тон.

– Я Себастьян. Возьмите фонари и респираторы. А теперь идём. Пока я не скажу, держите рты открытыми.

Они успели отойти метров на сто пятьдесят, когда пол под ногами вздрогнул, по ушам хлестнуло тугое полотнище прохладного воздуха, и одновременно где-то сравнительно неподалёку прогремел взрыв.

– Добро пожаловать на тот свет, – спокойно констатировал Себастьян. – Рты можно закрыть. Транспорта тут нет, придется прогуляться миль примерно на пять. Ничего, вот сейчас мы уже никуда не торопимся.



– Господин лейтенант! Господин лейтенант! – пронзительный голос Тома Вуда бился в барабанную перепонку, грозя порвать ее, и Эндрю Даркхолл поспешил уменьшить звук.