Три глотка волшебного напитка

Гретхен действительно ждала нас дома. Тонкие пальцы удерживали фарфоровую чашечку, из которой она то и дело отпивала ароматный напиток. Я принюхалась, определяя состав, и чихнула: травы были неизвестные, на севере не встречающиеся и неприятные моему носу.

– Завтрак? – уточнила подруга, поднимаясь и обнимая мужа. Поставленная на блюдце чашечка даже не звякнула.

– Я ненадолго, – извиняющимся тоном сказал Далиар. – И уже должен вас покинуть. Приношу свои извинения.

Реплика была адресована мне, хотя я была бы последней, кто упрекнул герцога в отсутствии. Напротив, это мне следовало извиниться за то, что обременяю его своим присутствием.

– Постарайся вернуться пораньше, – попросила Гретхен и проводила мужа печальным взглядом. – Мы оба живы, но я вижу его реже, чем раньше.

– А как так вышло? – полюбопытствовала я, надеясь, что, может, хоть сейчас Гретхен поведает что-то о себе. Делиться подробностями своей биографии подруга не любила, а мне было интересно. – Далиар сегодня упоминал Лабиринты Аскольда. Сказал, что ему довелось там побывать. Значит, он умирал. Но сейчас вы оба живы. Почему?

– Он упоминал Лабиринты? – в голосе Гретхен послышалась тревога. Поднятая было чашечка со звоном вернулась обратно на блюдце. – Почему он заговорил об этом?

– Почувствовал присутствие Ани, – недоумевая, пояснила я. – Мне было нечем заняться, и Далиар предложил помочь его знакомому погонять адептов. Я согласилась. – Улыбка расцвела сама собой при воспоминании об отпущенном порезвиться ветре. – А там ко мне подошла девушка. Придержала мастера Риджеона, когда он хотел упасть на землю, как его ученики, поздоровалась и сделала подарок. – Я сунула руку в карман и извлекла шарик. – Вот. Ты знаешь, что это и для чего?

Лицо Гретхен дрогнуло. Она громко вздохнула и подалась вперед, желая рассмотреть подарок.

– Для чего оно? – требовательно повторила я после минутной заминки. Не сдержалась и сжала шарик в пальцах, закрывая его от взгляда Гретхен. Внутри поднималась обида: какому-то куску стекла внимания больше, чем подруге. – Ты знаешь?

– Предполагаю, – поправили меня. – Мне не доводилось получать таких подарков от госпожи.

– А какие доводилось?

– Жизнь, – бесхитростно ответила Гретхен, а меня словно холодной водой облили.

Стало стыдно. Чтобы хоть как-то избавиться от чувства вины, положила шарик в опустевшую вазочку для печенья.

– Не нужно. Я рассмотрела. Мне не доводилось получать таких подарков от госпожи, но предположу, что это память.

– Моя?

Во рту пересохло от внезапной догадки.

– Нет. – Гретхен на стала меня щадить. – Ты исчезла. Тело, память, личность. Все, что делало тебя тобой. Осталась лишь стихия, которую когда-то наградили именем. Его высочеству удалось найти твои владения, там возвели храм и обеспечили паству. Стихии удалось воплотиться. Но даже с этим телом… Выбрала бы ты его сама? Захотела бы стать такой, если бы тебя к этому не подталкивали? Ты можешь ненавидеть меня, любого из нас, за попытки вернуть утраченное. Эгоизм свойственен людям, и я прошу прощения за это. И обещаю: если на исходе недели ты решишь вернуться в Лиер, я помогу тебе, что бы ни думал по этому поводу ни мой муж, ни его высочество.

– А они будут против? – вздернула брови в притворном удивлении, хотя притворным оно было лишь отчасти. Я чувствовала себя здесь лишней и сомневалась, что чужие люди будут рады моему присутствию. Тот же герцог… Я же мешаю им с Гретхен, заставляю думать о постороннем в доме, сковываю в проявлении чувств.

– Определенно, – согласилась девушка и протянула руку, желая увести с террасы. – Идем, расскажешь, понравилось ли тебе гонять адептов.

Я вздохнула и ухватилась за предложенную ладонь. Перевод темы был очевиден, но я решила воздержаться от расспросов.





* * *


Гости пришли внезапно. Едва золотистый свет заходящего солнца проник сквозь неплотно задернутые шторы, мягко согревая мой нос, как снизу донесся чопорный голос дворецкого. Я прильнула к двери, желая услышать подробности, но то ли гости оказались молчаливыми, то ли невежливо проигнорировали Анрета, то ли не пожелали, чтобы их беседа стала достоянием общественности и вовремя побеспокоились о защите от подслушивания. Эти маги!.. Хорошего от них вовек не дождешься, а как вредить любопытным духам – так всегда пожалуйста!

Внутри все забурлило от возмущения, но я сдержалась. Это стихия порывиста и неудержима, но воплощенный дух не заложник силы, может и самостоятельно решения принимать. Так-то.

Убедив себя в правильности совершаемого поступка, я отошла от двери и распахнула створки окна. Каким бы правильным и взрослым ни было решение, но удержаться от любопытства… Возможно, через несколько лет я так смогу, а пока…

Зацепившись ногами за оконную раму, свесилась вниз на полный свой рост. Для человека – опасный маневр, но не для заинтересовавшегося духа. Особенно если не попадаться на глаза Гретхен, которая не преминет отчитать за нарушение правил и самонадеянность. Правда, после чтения очередной нотации подруга тяжело вздохнет и, смирившись с неизбежным, обнимет, так что можно и потерпеть нравоучения.

Увы, кто-то словно специально распорядился закрыть все шторы на первом этаже. Чтобы в этом убедиться, я даже съехала по стеночке вниз, повиснув над самой землей, и обежала вокруг дома, но нигде не нашла ни одного окошка, готового удовлетворить мое любопытство.

Зато столкнулась с садовником. Судя по его ошарашенному взгляду, он следил за моими действиями с самого начала, но не позволил себе ни единого замечания. Иначе я бы обнаружила его раньше и теперь не краснела. Не желая позориться еще сильнее, чинно прошла к главному входу и постучала, ожидая, когда мне откроют. Уже там, стоя под козырьком, размышляла о том, что влезть обратно в комнату, наверное, было бы уместнее, но, к сожалению, дельные мысли всегда посещают уже после того, как сделаешь первый шаг на пути к очередной глупости.

Дверь открылась практически сразу, словно только и ждала моего сигнала. Но вместо чопорного Анрета на пороге замер совсем другой человек. Не сказать, чтобы мне не доводилось видеть его раньше, но не в такой ситуации.

Мрачный Лорд. Тот, чей дом обходили стороной и кто не пропускал ни единой ночи, лишь бы оказаться в храме наедине с самим собой. Меня же он видеть не мог? Но он ушел, а теперь – здесь. И смотрит на меня с неверием и страхом. И я опускаю глаза, бормочу что-то вежливое, даже приседаю, как Гретхен учила, и проношусь мимо, прячась в отведенной мне комнате.

И лишь спустя несколько долгих минут, оказавшись в не нарушаемом никем одиночестве, я смогла отдышаться. Как обычный человек, заточенный в неуклюжее тело, вынужденный терять драгоценные мгновения на борьбу с самим собой.

Тихий стук. Дверь медленно открылась, впуская в комнату обеспокоенную Гретхен. Правда, стоило ей встретиться со мной взглядом, как на ее лице отразилось облегчение. Будто она ожидала чего-то плохого, но оно не случилось.

– Ари?

– Все хорошо, – соврала я, отводя глаза. Врать не хотелось, но я еще не успела разобраться в себе.


– Лгунишка, – покачала головой Гретхен, подходя ближе и замирая рядом, – со мной-то ты можешь говорить откровенно.

Я нахмурилась. Да, прежде мне не приходилось лгать Гретхен, но в этот раз отчего-то не хотелось делиться с ней своими чувствами. Я была не уверена в них и не знала, как правильно объяснить ту бурю, что разыгралась внутри при взгляде на гостя.

А он ведь почти не изменился: словно и не было этих месяцев, словно он по-прежнему проводил ночи напролет в моем храме, уходя лишь на рассвете. Все такой же бледный, уставший, какими не были даже переселенцы после затянувшейся стройки, разве что обреченность во взгляде исчезла. Нет, стоило ему увидеть меня в дверях, в его глазах промелькнуло все. Все, кроме обреченности. И я не знала, как это для себя объяснить.

– Почему он был в Лиере? – шепотом задала, пожалуй, самый главный вопрос. Раньше ответ меня мало заботил, но чем больше мы путешествовали по миру, чем больше людей я встречала, тем сильнее крепло во мне непонимание.

– Из-за тебя, – так же тихо ответила Гретхен. – Я позову его, если ты позволишь.

Я промолчала. Но Гретхен поняла все правильно.

Я слышала ее удаляющиеся шаги, слышала отголоски разговора внизу, слышала, как медленно, словно превозмогая, кто-то поднимался по лестнице, замирал у двери, и пару секунд все молчало.

Не было никого и ничего, кроме тишины. Тягучей, обволакивающей, давящей своей неопределенностью. Но человек не может не дышать, и чужой вдох разбил повисшее молчание.

Дверь открылась плавно. Без лишнего шума. Но он был бы излишен. Я знала, что в комнате посторонний, знала, что он остановился и смотрит на меня.

Я обернулась, чтобы не чувствовать лопатками его взгляд.

– Мы… не представлены, – сделала неловкую попытку разрядить обстановку и начать разговор.

– Валиар, – его голос не дрогнул, как и лицо. Оно напоминало застывшую маску, холодную, отстраненную, словно не живой человек стоял напротив, а бесчувственная статуя, которой нет дела ни до чего, которую невозможно ранить.

– Ари, – мой голос дрогнул.

– Позволите присесть?

– Чувствуйте себя как дома.

– Премного благодарен за столь щедрое предложение.

– Ваш визит – честь для нас, – сказала и чуть не дернула себя за волосы. Пальцы остановились в сантиметре от кончика косы. – Простите, но я не знаю, что должна говорить…

– Все что угодно. – Уголки губ мужчины дрогнули, разрушая иллюзию полной отстраненности.

– Не хочу выглядеть глупо, – призналась, отводя взгляд, и добавила, словно хотела оправдаться: – Мне жаль, что вы столько времени провели в Лиере.

– Я не жалею ни об одной минуте, проведенной там, – покачал головой Валиар. – Но должен извиниться: обстоятельства заставили меня уехать раньше, чем… мы смогли поговорить.

– Вам следовало уехать.

Мужчина нахмурился, не понимая, как следует трактовать мои слова.

– Ваш… отъезд… заставил меня… – Я прикусила губу, не зная, как правильно выразиться: стать человеком? Воплотиться? – Стать такой, – закончила, так и не определившись с лучшим словом. И неожиданно для себя пожаловалась: – Вы заставили меня страдать! – Внутри все сжалось, хотя мне было сложно найти этому объяснение. – Заставили волноваться! – Во рту появилась горечь. – Переживать! Мне было больно на вас смотреть.

– Я сожалею. – Два слова, какие не могли принести ни облегчения, ни успокоения.

– Не нужны мне ваши сожаления!

По щекам сами собой хлынули слезы. Я не знала, что происходит. Почему этот человек вызывает во мне столько эмоций. Не знала – и не могла их заглушить. Слезы текли, соленые, холодные, неудержимые. Внутри словно плотину прорвало. Я словно оплакивала что-то… кого-то. Его? Себя? Нас?

Меня мягко обняли, притянули к себе. Не говоря ни слова: не уговаривая остановиться, не прося объяснить. Мрачный Лорд… Валиар… Он словно знал больше, чем было открыто мне. Знал – и был готов ждать, сколько потребуется.

Не знаю, в какой момент мы опустились на пол. Не знаю, сколько слез впитал мой рукав, его рубашка… даже ковру досталось. Но Валиар не уходил. Молча гладил мои волосы, придерживал, не давая упасть, и ждал.

– Простите, – казалось, спустя вечность мой голос перестал срываться.

– Прощаю, – откликнулся мужчина, зарываясь в мои волосы. – Но простите ли вы меня?

– За что?

– За ваши слезы и вашу… – Он глубоко вдохнул, как перед прыжком в неизвестность, и закончил: – Смерть.

Я вздрогнула, отстраняясь. Убийца? Он? Я не чувствовала в его словах лжи, но и поверить в них не могла. Что-то внутри сопротивлялось, отказывалось верить.

– Вы меня убили?

– Из-за меня. – Он отвел взгляд. – Я обещал вам защиту и не смог сдержать своего слова.

– Люди не всесильны…

– Но вы все так же добры. – В его глазах было раскаяние, и мои слова не смогли этого изменить. Он принял на себя эту вину, принял безоговорочно, и мне не под силу было его переубедить. Не мне, не Альн-Ари, хозяйке северного ветра.

– Идите вниз и ждите, – наверное, чересчур резко приказала я.