Три дня Индиго

– У нас всё в порядке?

– Сейчас подумаю, – ответил я и глотнул пива. Оно было совсем как настоящее. – Восемь лет назад Землю завоевали Инсеки. Но это не очень важно, потому что мы и так были завоеваны – собственными прародителями. Луну раздробили на кусочки, молодежь собирает эмоциональные плевочки для Продавцов, больных детей отдают на Изменение и отправляют воевать за Инсеков…

– Я не про жизнь! – Дарина даже топнула ногой. – Я про нас! Про тебя!

Не знаю, что меня так переклинило. Я ведь вел сюда Дарину, чтобы ее развеселить. Чтобы как-то протянуть эту ночь, дождаться утра и пойти к Продавцу. Не для выяснения отношений!

Сама эта тусовка, которых я не особый-то и любитель? Свет, звук, стихи? Тот гормональный фон, что создают в замкнутом пространстве три десятка молодых парней и девчонок, в большинстве уже разбившихся на пары? Легкий запах травы в воздухе?

– Про меня? – спросил я. – Какое это имеет значение? Я призванный. Я себе не принадлежу. Я – часть Гнезда.

– Я сняла Призыв! – выкрикнула Дарина.

– Ты же знаешь, что Призыв нельзя снять до конца, – тихо ответил я.

Она услышала. Замерла.

– Что там, в комплекте? – поинтересовался я. – Ногти быстрее растут? Бесплодие? Что еще?

Дарина молчала.

– А как у Миланы? – спросил я, понимая, что это удар на добивание. – У нее такие же последствия Призыва? Ладно со мной, а ее ты почему не предупредила?

– Нас бы всех убили, – прошептала Дарина. – И ее тоже.

– И все равно она должна была знать! – выкрикнул я. – И я должен был знать, на что иду!

Дарина развернулась и бросилась через комнату вглубь помещения. Я постоял мгновение, потом пошел к стойке бара. Там как раз никого не было, кроме парня-бармена.

Ну а что?

Другим помогает, может, и мне сгодится.

– Сделай что-нибудь покрепче, – попросил я.

Бармен глянул на меня, потом стал смешивать в высоком стакане напитки из разных бутылок. Спросил:

– Поругался?

– Ага, – ответил я.

– Не поможет, – сообщил бармен.

– Сам решу.

Бармен усмехнулся, доливая стакан колой.

– Мне-то что? Несчастная любовь – это двадцать процентов моего дохода.

– А остальное – счастливая? – спросил я, глядя, как падают в стакан кубики льда.

– Если бы. Счастливые не пьют. Остальное – несбывшиеся амбиции, поиски смысла жизни и прочие печали.

Я молча расплатился, потянул через соломинку коктейль. Сладко и крепко. Достаточно сладко, чтобы не было понятно, насколько крепко.

– А что, кто-то еще ищет в жизни смысл? – спросил я.

– О, да! Но это проходит с возрастом.

Кивнув, я вернулся в комнату с молодыми поэтами, там читал стихи мужчина, который пытался знакомиться с Дариной. До меня донеслись лишь отдельные фразы – про ночь, полную страсти и огня, про день, полный раскаянья и сожалений. Извиняясь на каждом шаге, я протолкался мимо поэта, вышел в короткий коридор. Мне уже было не по себе.

Зачем, ну зачем я сорвался?

Налево я увидел две двери туалетных комнат, направо – выход на широкий балкон или, скорее, маленькую террасу. Терраса нависала над захламленным и грязным двором-колодцем совершенно питерского вида. Дом, такой красивый с фасадов, здесь был совершенно непригляден: облупившиеся некрашеные стены, небрежно запененные проемы окон, какие-то кондиционеры и вентиляционные короба промышленного вида. Судя по пепельницам, терраса использовалась курильщиками, но сейчас там стояла лишь Дарина. Она прислонилась к перилам и смотрела вверх. Над колодцем плыло лунное кольцо, сейчас белесо-серое, словно пригашенное.

Я встал рядом. Глотнул из стакана. Спросил:

– Смотришь на кольцо?

– Нет, – ответила Дарина как ни в чем не бывало. – На Росс сто двадцать восемь. Это красный карлик в созвездии Девы. Знаешь астрономию?

– Созвездия немножко знаю, – сказал я. – Дева… и где она?


– Вот там, – Дарина подняла руку. – Крошечная красная точка. Примерно посередине между Спикой и Регулом. Тусклая. Там есть планета, называется Саельм. Холодная.

– Там воюют? – спросил я.

– Нет. Она малоинтересна как колония, своей разумной жизни не имеет. Там тренировочный лагерь и перевалочный пункт. Это одна из ближайших к Земле баз Инсеков. Была отбита у Прежних в начале двухтысячных. На Земле даже зарегистрировали радиошум от… не важно. Нас часто отправляют туда, а потом – дальше, по всем секторам, где идут бои.

– А… – сказал я, глядя на мерцающую красную точку.

– Люди не видят эту звезду невооруженным глазом, – сказала Дарина. – Да еще и с такой засветкой, как в Москве.

Она помолчала.

– Это тоже следствие Изменения, которое вызвал в тебе Призыв.

– Что еще? – спросил я.

– Ты стал сильнее и быстрее, процентов на десять по сравнению с прежней формой. Может быть, это не очень заметно, но есть. И у тебя не только ногти лучше растут. Переломы тоже станут срастаться быстрее в два-три раза. Ты можешь задержать дыхание на несколько минут. Несколько ядовитых веществ для тебя менее вредны, радиация не так опасна. Похоже на очень слабую форму изменений жницы.

– Ну, это даже неплохо, – решил я.

– Но ты стал бесплоден, – добавила Дарина. – Это правда, и это плохо. С Миланой иначе, на женскую фертильность Призыв так не влияет. Скорее… – она помедлила, – есть даже некоторый плюс. Она никогда не родит ребенка с генетической патологией, даже с малейшей.

– Очень хорошо, – обрадовался я. – Правда!

– Я не знала о последствиях, – сказала Дарина. – Честно. Это в глубине базы знаний хранителя, я слишком поздно получила доступ. А когда поняла… было уже поздно.

Я вспомнил, как она рыдала, прижимаясь ко мне в Гнезде. Повторяя «что же я наделала».

– Извини, что сорвался, – сказал я. – Мне это не важно. Правда.

Дарина покачала головой:

– Сейчас не важно. А потом станешь об этом думать.

– Вы же живете… без детей.

– Мы – это другое. Мы все равно должны были умереть. Теперь мы отдаем долг. Людям и Инсекам.

– Люди вам сильно помогли? Отдали в Гнезда навсегда! А Инсеки? Им какой долг отдавать? – спросил я с горечью. – Они могли вас просто спасти, тогда был бы долг. А они… выкупили. В рабство.

– Ты не знаешь, – тихо сказала Дарина. – Ты думаешь, что Прежние, что Инсеки – одинаковы. А разница есть.

– И какая же?

– Не могу тебе рассказать. Ты многого не знаешь. Но Прежние – хуже, они гораздо хуже!

Я поразился тому жару, с которым она это произнесла. Кажется, Дарина была убеждена в том, что говорила.

– Наверное, ты путаешь со Слугами, – сказал я. – Прежние – им на людей плевать, да. Они заняты своими смыслами…

Дарина искоса глянула на меня.

– Но они уже… слишком далеко от нас, – неуверенно добавил я. – Это Слуги, да… мразота последняя… убивают, насилуют… жрут…

– Слуги всего лишь звери-прислужники, – спокойно произнесла Дарина. – Их такими специально создают, мерзкими и максимально ненавидящими людей. Сваливают на них самую отвратительную работу. Знаешь, что во время Великой Отечественной самые злобные каратели были из местных? Нацисты поручали им ту работу, которой не хотели мараться, – сжигать деревни, расстреливать женщин и детей, охранять пленных.

– Что-то слышал, – сказал я неуверенно. – Удивительно, что ты знаешь.

– Про войны нас всех учат. Вот Слуги – именно такие каратели. Злобные, потому что понимают свою ущербность, понимают, что никогда не станут настоящими. Они исковерканные и мерзкие. Но сделали их такими Прежние. И по сравнению с Прежними они даже не зло. Так… гадость.

– Это вам Инсек сказал?

– Не только сказал, – Дарина посмотрела на меня. – Да, наша судьба – сражаться с Прежними и их солдатами в иных мирах. Пытаться остановить зло, которое они несут. Но тебя… тебя я зря во всё это втянула. Зря призвала, зря приняла твою помощь. Я очень хотела быть с тобой. Я правда тебя любила с детства. И когда увидела в Комке – отпустила тормоза. Снесло крышу.

– Дарина…

Я взял ее за руку.

Она отстранилась, но сумела сделать это так, что я понял – она не брезгует мной, а наоборот, не хочет запачкать своим прикосновением.

– Я не права. Сильно не права. Когда узнала, что ты уже не станешь обычным человеком, надо было всё тебе рассказать. Повиниться. А я испугалась. Решила промолчать. Думала, может быть, есть способ. Какой-нибудь мутаген. Но если возвратный мутаген не подействовал, то больше ничего нет. Слишком глубинные изменения, не на клеточном уровне. Мы, Слуги, монстры – переделанные люди, основа человеческая, изменения можно откатить. А Призыв меняет сильнее.

Я вспомнил слова Ивана про то, что биологически он человек. Видимо, Призыв и впрямь вторгался куда-то глубже ДНК.

– Всё, проехали, – сказал я. – Дарина, зря ты не сказала. Но я понял. И я не сержусь, честно. Что было, то было. Не жалею.