Третья тайна

— Мы с ним давно в ссоре.

— Что произошло? — спросила Ава.

Лейк-младший уставился в окно. Мерси проследила за его взглядом и увидела живописное озеро, в котором отражалось идеально голубое небо.

— Это старая история…

— С удовольствием ее выслушаю, — прокомментировала портлендский агент.

Кристиан заерзал на стуле.

— Родители развелись, когда мне было восемь. Они крепко разругались; в конце концов отец бросил мать ради другой женщины. Конечно, эта интрижка длилась недолго, — он довольно улыбнулся. — Но потом отец уехал в Портленд и остался там. Я изредка получал от него весточки — открытки ко дню рождения и тому подобную ерунду. Когда я стал подростком, он пару раз делал вид, что хочет снова стать мне настоящим отцом: начинал регулярно звонить и писать — по месяцу, по два… Но я все равно его ненавидел. Я поклялся никогда больше не говорить с ним и не отвечал на его письма до окончания колледжа. Потом подумал, что, наверное, пора установить какие-то отношения, раз я уже взрослый. Ненавидеть — это такое ребячество… Мы начали осторожно разговаривать время от времени, пару раз даже встречались за кружкой пива. Но я приезжал ненадолго. И хотя всегда был вежлив с ним, но не был готов признать его за отца.

Однако десять лет назад я получил солидное наследство от тети — отцовской сестры. Она презирала его за то, как он поступил с моей матерью. Детей у нее не было, так что бо́льшая часть состояния перешла ко мне. Моим родителям тоже досталось немало, но все-таки не три четверти от двадцати миллионов долларов. Все это не улучшило мои отношения с отцом.

— Огромные деньги для человека двадцати с небольшим лет, — прокомментировал Эдди.

Кристиан криво усмехнулся:

— Так оно и есть. Но я точно знал, что мне с ними делать.

— Отцу не понравилось, как поделили наследство? — спросила Мерси.

— И матери тоже: тетя почти ничего не оставила моему старшему брату Габриэлю. И мать, и брат сочли это крайне несправедливым.

— Почему вашему брату досталось так мало? — продолжала Маклейн.

Кристиан пожал плечами:

— Я ей больше нравился. У нее были свои любимчики. Помню, раньше я думал: хорошо, что у нее нет детей. Отец пришел в ярость, узнав, как я собираюсь распорядиться наследством. Он счел это плевком в адрес покойницы — инвестировать все ее деньги в заведомо провальное предприятие. И тогда мы снова прекратили общаться.

— И вы купили сеть спортивных магазинов, — резюмировал Петерсон.

Лейк натянуто улыбнулся:

— Я наткнулся здесь, в Бенде, на магазинчик, который едва сводил концы с концами, и увидел в нем ступеньку на пути к моей мечте. Отец предрекал, что я обанкрочусь.

— И вы больше не общались, потому что отец не согласился с твоими целями? — сочувственно спросила Мерси. В ее памяти отчетливо проступило лицо Карла Килпатрика.

— Он очень упрям, — ответил Кристиан. — Я, наверное, тоже.

Точно.

— В общем, мы продолжали вести себя так же — чисто из гордости и упрямства. — На лице Лейка появилось смущенное выражение. — Меня очень мотивировало желание сделать свои магазины прибыльными и доказать неправоту отца. Если бы не его неверие в меня, я бы не стал тем, кем стал.

Мерси кивнула, задумавшись, пошла бы она работать в правоохранительные органы, если б ее отец не испытывал такой ненависти к правительству.

Но я выбрала эту профессию не затем, чтобы утереть ему нос.

Она гордилась тем, кем стала. И была не прочь продемонстрировать Килпатрику-старшему, что за время работы на ФБР у нее не отросли дьявольские рога.

— Где вы находились в момент убийства вашего отца? — спросила Ава.

Кристиан глубоко вздохнул:

— Я ждал этого вопроса, но… должен признаться, он все равно прозвучал как выстрел. — Он в упор посмотрел на Аву. — Я находился в Бенде. Две недели не выезжал оттуда. Вам нужно алиби, так?

Она кивнула.

Лейк поморщился:

— Подтвердить мое алиби может только Брент Роллинз. Он живет здесь и присматривает за домом. Именно в ту ночь мы не виделись, но он всегда знает, когда я прихожу и ухожу. Спросите его.

— Он живет прямо здесь? — уточнил Эдди.

— Нет, в одном из домиков в сотне ярдов к востоку отсюда. Они там, за деревьями, так что, может, он и не видел, что той ночью я был дома.

Ава сделала пометку в блокноте.

— Итак, вы с отцом не были особо близки. Но, может, у вас есть какие-то предположения, кто мог его убить?

Лейк-младший покачал головой:


— Нет. Узнав об убийстве, я предположил, что это обычный грабеж или месть. Я давным-давно не говорил с ним о работе, но слышал, что многие злы на него из-за вынесенных им приговоров. Подробностей, к сожалению, не помню.

— Мы сейчас изучаем дела, которые он вел, — заметил Эдди.

— Вы знаете Оливию Сабин? — продолжала Ава.

— Нет. Кажется, впервые слышу это имя. — Кристиан не отводил взгляд.

Он смутился…

Мерси была готова поклясться, что в его глазах промелькнуло удивление.

Он знает ее.

— А что? Она подозреваемая?

— Нет. Сабин убили на следующую ночь после вашего отца, — ответила Ава. — Почти таким же способом.

Снова это удивление…

— Какой ужас… — Кристиан выглядел так, будто его сейчас стошнит. — Она его соседка или знакомая?

— Ни то, ни другое, — Ава не потрудилась вдаваться в объяснения.

В комнате повисла тишина. Лейк перевел выжидательный взгляд с Авы на Эдди, потом на Мерси. Килпатрик прикусила язык, зная, что Ава неспроста задала такие вопросы и так скупо поясняла.

— Но вы считаете, что это убийство как-то связано со смертью моего отца, — наконец заметил Кристиан.

— Мы рассматриваем такую версию, — уклончиво ответила Маклейн.

— Там обнаружены улики, которые помогли бы отыскать убийцу?

— Мы все еще собираем и анализируем их, — еще один ничего не значащий ответ.

На лице Кристиана мелькнуло раздражение.

— Надеюсь, вы найдете убийцу. — Судя по его взгляду, он понимал, что агент ФБР нарочно не дает ему прямых ответов. — Не важно, что мы были в ссоре. Он погиб страшной смертью. Я никому такого не пожелал бы.





13




Трумэн направлялся из полицейского участка в пиццерию. В животе у него урчало. Он предложил Мерси купить пиццу и встретиться за ужином у нее дома. Сейчас чуть больше пяти. Дейли посмотрел в темное небо. Он знал, что с каждым днем солнце будет светить все дольше. Рано наступающая темнота вызывала сонливость уже к семи вечера, а на следующее утро опять приходилось ехать на работу в темноте. Но мысль о пышущей жаром пицце в компании Мерси и Кейли бодрила.

В Иглс-Нест было тихо. По пути Трумэну встретились несколько машин: наверняка их водители спешили домой, мечтая об ужине, как и он. Из забегаловок работали только пиццерия и закусочная.

Прямо перед Дейли на стоянку возле пиццерии свернул автомобиль. Шеф полиции машинально посмотрел на него сзади, чтобы увидеть номер и марку.

«Субару». Темно-зеленый.

Болтон говорил, что Саломея Сабин ездила на зеленом «Субару Форестер».

Машина въехала на стоянку и припарковалась под фонарем. Сидящая за рулем женщина открыла дверцу, но не сразу вышла наружу, сосредоточившись на чем-то у себя на коленях.

Сердце Трумэна забилось. Он пересек стоянку, не в силах оторвать взгляд от машины, боясь, что в любой момент она уедет. Обошел ее сзади и остановился в нескольких футах от открытой водительской дверцы, не желая пугать женщину.

— Прошу прощения, вам не нужна помощь?

Испуганная женщина взглянула на него и схватилась за ручку двери, чтобы захлопнуть ее, но заметила полицейский значок на его зимней куртке — и замерла. Перевела взгляд на ковбойскую шляпу, потом на значок, потом на лицо Трумэна. Ее лицо прояснилось: видимо, она решила, что Дейли не опасен.

Из зеленой машины вышла Саломея Сабин, одетая в джинсы, походные ботинки и черную куртку с широким меховым воротником. Длинные волосы — почти такие же темные, как мех, — рассыпались по плечам. Трумэна обжег знойный взгляд — словно вспышка из прошлого. Саломея стала старше, но оставалась все такой же красавицей. Ее уверенность и вздернутый подбородок завораживали.

— Я в порядке, офицер. Мне ничего не нужно.

Она наклонила голову. Ее взгляд скользнул по его телу, губы изогнулись в легкой улыбке.

— Вы Саломея Сабин? — спросил Дейли, заранее зная ответ.

Ее уверенность сменилась настороженностью. Женщина отпрянула, темные глаза уставились на него с подозрением.