Третья аксиома

Девочка молча разглядывала его. От нее шло слабое, рассеянное, голубоватое свечение.

– Папитька добьий? Хоесий? – спросил белокурый мальчик, дергая ее за руку. Очевидно, она была у них за главную. Младший ребенок уселся на пол и начал играть какой-то штуковиной. Адам пригляделся. Это была оторванная человеческая рука.

– Я Биту, – сказала девочка, склоняя голову набок. Она не была мутантом. Но и не человек. Вот почему Адам до последнего не ощущал ее присутствия.

– А братишку как зовут? – спросил он, леденея.

– Сиэйт, – ответила Биту бесцветным голосом. – А это Кейфор.

Она показала на годовалого младенца, глодающего чужой палец. Где-то на задворках сознания, где еще шел слабый мыслительный процесс, не до конца остановленный наплывающими волнами страха, Адам понял, что это не совсем имена. Биту – это В2, Сиэйт – С8, Кейфор – К4. Господи, это номера. Ужасная догадка мелькнула у него в голове. Кто в этом свихнувшемся мире может называть детей номерами?

– Где ваши папа и мама? – подал голос Артем.

Лучше бы он молчал.

– Мозья я поигьяю? – заканючил Сиэйт, глядя на Артема плотоядно.

– Нет, сейчас время спать. Иди в кроватку, – твердо сказала Тася тоном строгой мамаши, увещевающей шаловливого дитятю. Малыш отступил назад и тихонько захныкал.

– Ты нам не мама, – угрожающе произнесла Биту. – Ты еда!

В руках у девочки появился светящийся золотистый шар с голубыми отростками-щупальцами. Размахнувшись, она изо всех сил швырнула его в Тасю. Адам не успел ни о чем подумать. Он просто встал на пути у аномалии, пытаясь отвести ее в сторону и одновременно прикрывая девушку. Но шар летел слишком быстро.

Под пронзительный Тасин визг Адама окутало ослепительное желто-голубое сияние. Он оказался в чем-то тягучем, где невозможно двигаться, невозможно шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни пальцем. Ни даже моргнуть… Невозможно – потому что тела он больше не чувствовал. Дыхание? Оно стало не нужным. Он существовал как частица сознания в желто-голубом вязком свете. Это было приятно. Совсем не больно. Просто интересно. Он ничего не мог разглядеть, зато прекрасно все слышал.





* * *


Тася невольно взвизгнула, когда светящийся шар попал в Адама. Короткая вспышка света озарила храм, и ангел исчез. Испарился вместе с аномалией. Девушка на мгновение оцепенела, а потом ее ноги подкосились, и она упала на колени.

– Господи, где он?! – выдохнула она.

– В ловушке, – ядовито ответила Биту.

Младенец, бросив старую, потерявшую вкус руку, пополз к новой игрушке. Артем прижал безвольно обмякшую Тасю к себе, отворачивая от детей и закрывая своим телом. Вдруг замолчавший было белокурый Сиэйт всхлипнул громче.

– Папитьки нетю, – промямлил он и разразился громким плачем. – Нетю, а-хна-хна-хна-а, – голосил он, заливаясь слезами. Младенец, оглянувшись на него, прекратил движение и, словно за компанию, затянул грудным голосом унылое «эээ-хэ-хэ-хэээ». Биту села на пол и тоже заплакала. Ее плач был другой, осмысленный, не из-за исчезнувшего «папочки». Она плакала, как это делают взрослые, от усталости и безысходности.

Тася и Артем, воспользовавшись детской истерикой, отползли к выходу. Неожиданно Старик бросил автомат и решительно подошел к девочке. Он встал на колени и обнял ее.

– Доченька моя, не плачь. Ты моя красавица. Ну не плачь, не плачь, – говорил он, гладя ее по голове, по спине, целуя ее грязное, в запекшейся человеческой крови, заплаканное личико. Другой рукой он притянул к себе ревущего Сиэйта. Увидев это, Кейфор тоже подполз к Старику, тот заботливо обнял и его. Он что-то шептал им, гладя и целуя. Делал он это более чем искренне. На глазах его тоже выступили слезы, а голос… Тася и не подозревала, что Старик может говорить с такой любовью. Биту обвила его шею своими ручонками, младшие дети уткнулись мордочками в его мягкое, объемное пузо.

– Моя девочка, принцесса, прости, что я так долго тебя искал, – проговорил Старик.

– Ты будешь нас любить? – прошептала Биту, всхлипнув.

– Конечно, всегда.

– А если мы не будем слушаться?

– Даже тогда. Всегда буду тебя любить. Ты же моя доченька, ангелочек мой. И мальчишки тоже.

Он достал из кармана какую-то тряпку и вытер ей слезы, размазывая чужую кровь по лицу. Вытащил свой паек, угостил малышей галетами. Биту отказалась, но ей понравилось, что младшие перестали плакать и удовлетворенно зачавкали. Она явно заботилась о них.

Девочка позволила Старику уложить братишек спать, но сама баиньки не захотела.

– Расскажи рассказку-поганку, – попросила она немного капризно.

– Про что?

– Про самое-пресамое стыдное-престыдное, что ты сделал. Только не обманывай.

Тася догадалась, чего хочет Биту. Прощупывает папочку на вшивость. Если он сможет открыться в том, чего больше всего стыдится сам, значит, и ей не врет. И от того, насколько честно и полно он вывернет себя наизнанку, зависит его жизнь. И их с Артемом заодно.

Старик тоже это понял. Он тяжело вздохнул, виновато взглянул на Тасю с Артемом и рассказал, зачем на самом деле он пошел в эту ходку. Оказывается, он хотел забрать схрон себе, а друзей своих обмануть. Если получится – уйти он них незаметно, если нет – сдать Паромщику или на мертвые болота завести. Или даже убить, если придется.

Чем дальше рассказывал Старик о своих мерзких планах, тем шире улыбалась Биту. Свет вокруг нее приобрел розовый оттенок, словно она ловила кайф, ощущая стыд рассказчика. В конце она хихикнула и обняла Старика сильнее.

– Давай убьем их сейчас, – предложила девочка озорным голоском.


– Давай лучше отпустим, – возразил Старик. – Теперь у меня есть вы, схрон не нужен. Пусть идут.

Биту делано нахмурила бровки.

– Они забрали наши игрушки, – обиженно сказала она, показывая на рюкзаки.

Старик покачал головой.

– А мы новые найдем, – проговорил он. – Новые ведь лучше? Ты умеешь искать артефакты?

– Конечно! – радостно заявила Биту. – Я и с аномалиями могу делать, что захочу.

– А где же ты научилась? – с наигранным удивлением спросил Старик.

– В Доме, – ответила Биту и надулась. – Нас там никто не любил. Однажды двери открылись, я взяла Сиэйта и Кейфора, и мы ушли. Только мы кушать сильно хотим.

Биту изображала речь неразумного дитяти, но Тася видела, что девочка не так проста, как хочет показаться. Старик ловко подыгрывал ей.

– Вот видишь, – сказал он ласково и показал на Тасю с Артемом. – Они тоже не любят Дом. Ваши игрушки им нужны, чтобы всех там наказать.

– Они не смогут, – презрительно фыркнула Биту.

– Давай дадим им попробовать, – предложил Старик. – Вдруг получится? А мы посмотрим.

Девочка вздохнула. Видно было, как не хочется ей отпускать добычу, но она приняла решение.

– Пусть расскажут рассказку-поганку. Тогда отпустим. Да? – спохватившись, спросила она у Старика.

– Да, – согласился он.

Артем растерянно смотрел на Тасю, и она поняла, что начинать ей. До хруста сжав ему руку и глядя прямо в глаза Старику, она рассказала, как с самого начала влюбилась в Адама. Что желала смерти Ирине и до сих пор желает. Что украла «джинн» и использовала его на свое желание «не хочу любить Адама». Правда, оно не сбылось. Лишь на несколько часов она перестала чувствовать притяжение к ангелу, а потом все вернулось вновь.

На случай, если этого недостаточно, Тася поведала о том, как прикрывала ложь Адама. Он ведь врал всем, что использовал «джинн», чтобы вывести пленников из Дома. Она знала, что это не так, потому что никакого «джинна» у него не было, но не раскрыла его. Больше того, обманывала Адама и даже шантажом выторговала право идти в эту ходку. Она готова на все, чтобы быть рядом с ним. Прикажет он, например, убить Артема – она сделает.

Биту снова засветилась розовым. Старик задумался.

– Почему не сработал «джинн»? – спросил он.

– Не знаю, – ответила Тася. – Наверное, он был не настоящий.

– Но почему ты считаешь, что Адам не использовал настоящий артефакт тогда, у Дома?

– Потому что у нас был только один «джинн», и его взяла я. И потом, я видела, в каком отчаянии был Адам, когда Ирина впала в кому. Имей он «джинн», он бы использовал его на ее спасение, это точно.

Биту зевнула и почесалась.

– Я спать хочу. Пусть они уходят, – недовольно сказала она. Казалось, ей надоела болтовня взрослых. Ее голова лежала у Старика на животе, как на подушке, глаза сонно моргали. Тогда осмелевшая Тася попросила освободить Адама.

– Вот еще, – презрительно буркнула Биту. – Он наш. Ты ему не нужна, сама знаешь. Уходи.

– Но он нужен нам, чтобы победить Дом, – мягко проговорила Тася, стараясь не заплакать.

– Я сказала – нет, – твердо и с удовольствием ответила Биту.

Она посмотрела на Старика и добавила усталым голосом:

– Скажи им, пусть уходят. А то я разозлюсь и убью их ангела. Будут тогда знать.

Старик замахал на Артема и Тасю руками.

– Забирайте все и валите отсюда, – прошипел он. – Я остаюсь.

– Но как же Адам?! – упиралась Тася.

Старик развел руками.

– Ты все слышала. Сделай одолжение, уйди и сохрани ему жизнь. Я о нем позабочусь.

Он немного помолчал и добавил:

– И простите меня. Артем, прошу, присмотри за моими.