Трепет и гнев

Она поднимает подбородок, чтобы быстро чмокнуть его в губы.

Целовать его полные губы, ощущать руки этого мужчины на своей коже – это самое чудесное, что только могло происходить с Селлиной. Ее тело жаждало Джованни.

– Ты можешь тоже попробовать, я тебе разрешаю.

– В будущем…

На его лице появляется нерешительность, но Селлина тянется к нему и целует снова, желая перенаправить его с того пути, по которому двигается его разум. Он отвечает на поцелуй, и стонет, а у нее сбивается дыхание, когда он прерывает ласку, чтобы наклониться и обхватить ее бедра. Он поднимает ее, легко, словно ее вес – ничто. Мягкий материал ее платья скользит вверх по бедрам, когда она раздвигает ноги шире, вжимаясь спиной в стену.

Когда она кладет руки на плечи Джованни, он одной рукой проникает между ее ног. Далее проводит пальцами по внутренней стороне бедра, и от этого нежного ощущения у нее сводит пальцы на ногах. Достигнув цели, он касается кончиками пальцев самого чувствительного места. Нежно, но уверенно. Близость и контакт заставляют ее вдохнуть и двигать бедрами вперед, догоняя его пальцы.

Наконец…

Прошло более ста лет, но они здесь. Врожденное желание, которое она всегда испытывала к нему – непреклонное, теплое, сидящее в глубине ее натуры – наконец-то может быть удовлетворено.

Он трется пальцами о ее плоть, дразня и заставляя девушку учащенно дышать, после этого Джованни еще раз целует Селлину. Она стонет, когда он вводит свои большие пальцы, медленно двигая ими внутрь и наружу, чтобы растянуть ее. Селлина поднимает голову и выгибает шею. Ее тело горячее, словно в огне, и она не может дождаться, когда он войдет в нее. Не только его пальцы, но и сам Джованни. Этот возбуждающий мужчина, которого она хотела с тех пор, как узнала, что может хотеть кого-то.

Когда он вынимает пальцы, она вздыхает от ощущения потери. Костяшки его пальцев касаются ее плоти, пока он расстегивает брюки. Запустив пальцы в его мягкие золотисто-коричневые волосы, она прислоняется к стене, обхватывает его ногами и заглядывает ему в глаза.

– Ты заставил меня долго ждать.

Один уголок полных губ Джованни приподнимается в улыбке.

– Я даже не думал, что ты хочешь меня. – В тот момент, когда она чувствует тепло его члена, касающегося ее тела, она втягивает воздух. Джованни выдыхает, направляя себя в нее. – Я думал, ты меня ненавидишь.

Селлина расслабляет свое тело, приветствуя его.

Она двигает бедрами вперед, вгоняя его тепло глубже, все ее тело дрожит от экстаза.

– Я могу сказать то же самое.

Движения его бедер медленные, томные, он обхватывает одной рукой ее бедро. Свободной рукой он двигается вверх по изгибу тела девушки, пока его ладонь не достигает ее груди. Он сжимает округлость, и Селлина выдыхает от удовольствия, после чего он накрывает ее рот еще одним хищным поцелуем, лаская и дразня тело множеством способов. Джованни поднимает голову, его голос тихий, но тяжелый от вожделения.

– Ты… была единственным хорошим моментом в моей жизни. Я никогда не мог тебя ненавидеть.

Джованни поддерживает ее своей широкой фигурой, снова перемещая руку между ними. Он начинает ласкать пальцами ее плоть, вжимаясь в нее. Она закрывает глаза и подчиняется его ритму, используя стену как рычаг, чтобы сдвинуть бедра вперед и направить себя в его тело. Что-то первобытное оживает в ней.

Всякий раз, когда она находилась рядом с ним, ее естество изгибалось и извивалось в ответ на его прикосновения. Даже когда они были молоды. После их ссоры она игнорировала это. Отказывалась признать любые чувства, которые она испытывала к нему. Теперь же все внутри бушевало, угрожая разрастись и захватить ее.

Жар кульминации начинает подниматься в ее животе. Она расслабляет и раздвигает бедра шире, желая, чтобы он вошел в нее еще глубже. Она чувствует себя наполненной и сильной, и его имбирный запах становится все более интенсивным, заставляя ее голову кружиться, а глаза ярко гореть. Он наклоняется и целует ее с такой свирепостью, какой она никогда не знала. Внутри себя Селлина чувствует сильное давление. Она стонет ему в губы, тепло и ощущение оргазма поднимаются по позвоночнику и заставляют ее дрожать.

Джованни стонет, прижимаясь к ней. Вскоре она чувствует тепло его разрядки, разливающейся внутри. Прислонившись головой к стене, Селлина закрывает глаза, наслаждаясь этими ощущениями, жаром и запахом тела Джованни. Она фантазировала об этом втайне годами, снова и снова. Но реальность оказалась дикой. Более приятной, чем она могла предположить.

Он открывает свои прекрасные зеленые глаза и улыбается. Она думает, что бы сказать такого смешного и язвительного, но он наклоняет голову и прижимается к ней. Прежде чем она успевает моргнуть, он кусает ее за шею, чуть ниже уха. Ее глаза расширяются от шока, когда он сильно тянет ее плоть. Селлина задыхается. Эмоции, которые она испытывает, очень сильны – это всепоглощающее чувство желания и любви. Обнаженное, искреннее обожание и желание. Отчаянная потребность.

Его чувства прекрасны, они наполняют ее, но что-то в них заставляет ее сердце болеть. Безнадежность? Как будто этот момент и присущее ему удовлетворение, которое он испытывает, мимолетны. Что-то, что он, возможно, никогда больше не испытает.

Он обхватывает ее за талию, прижимая к себе, и кормясь. Он снова сильно тянет, и Селлина делает глубокий вдох, расслабляясь, чтобы его сильные эмоции не захлестнули ее, чтобы они не превратили ее в беспорядочную кучу кашицы и слез.

Селлина прижимается к его затылку.

– Джованни.

Он резко отрывает голову от ее шеи. Резцы Джованни все еще вытянуты, а зеленые глаза недоумевают. Его выражение лица – смесь растерянности и беспокойства, как будто он только что очнулся после гипноза. Он трет ладонью лицо.

– Мне так жаль, черт. Боже. Селлина, я…

Она целует кончик его носа, затем переходит к щеке и уголку рта, прежде чем встречается с губами. Отстранившись, Селлина шепчет, глядя в его расстроенные глаза:

– Все хорошо, Джованни. Ты в порядке.





Глава 28




Нино восхищается видом, когда они летят в маленьком пригородном самолете, Аравийское море величественно и ярко расстилается под ними во время снижения к острову Сокотра. Береговая линия представляет собой самый поразительный градиент голубого, бирюзового и зеленого цветов, который он когда-либо видел. Он напоминает ему драгоценный камень, спрятанный глубоко в пещере: необработанный малахит или флюорит.

На заднем плане вырисовываются внушительные зубчатые скалы. Неподвижные, как строгие барьеры, – титаны, вырванные из земли и тянущиеся к небу. Они заставляют его чувствовать себя ничтожным. Его сто четырнадцать лет жизни на этой земле – ничто по сравнению с тысячелетиями и стойкостью этих гор.


После двадцати часов пути они приземляются в Хадибу, чтобы встретиться с детективом Куэвас. Она и ее заместитель третьего поколения, Маркус, сопровождают их из аэропорта в старом белом микроавтобусе в город, где они остановятся, прежде чем отправятся в дом Лайоcа в горах.

Детектив обнаружила это место несколько недель назад, но оно было заброшено. Ни в доме, ни в деревне из глиняного кирпича, которую Нино видел вдалеке, невозможно было найти ни одного чистокровного. Зная, что чистокровные обладают острым чутьем, детектив попросила Нино и Харуку присоединиться к ним на Сокотре, чтобы помочь в расследовании.

Во время пыльной и тяжелой поездки их постоянно трясет из-за плохих дорог. Нино не удосуживается взглянуть на своего «домашнего кота», боясь увидеть, что его глаза, как кинжалы, в которых написано: «Ради этого мне пришлось покинуть уют моей библиотеки? Ради тошнотворной поездки в крошечном автобусе?».

По сути, это то, о чем он на самом деле думает. В последнее время, когда Харука недоволен, его мысли громко резонируют в голове Нино, хочет он того или нет. Два предыдущих месяца они делили пространство разума, пока язык Нино восстанавливался, поэтому общаться таким образом было гораздо проще. Хорошо это или плохо, в этом Нино не уверен.

– Надвигается очередной муссон, – выкрикивает детектив Куэвас, заглушая шум дороги и громкий гул двигателя автомобиля. – Мы переждем его сегодня, а завтра, когда погода прояснится, вылетим на вертолете.

Помощник шерифа резко поворачивает за угол, заставляя Нино схватиться за металлическую перекладину над ним и врезаясь в плечо Харуки.

– Извините. – Маркус поднимает руку с руля.

Теперь он действительно смотрит на своего мужа. Харука снова здоров. Нино несколько недель ухаживал за ним: готовил, проводил несколько довольно интенсивных сексуальных контактов и заставлял его крепко спать – темные круги исчезли, черты лица снова стали изящными и сияющими.

Кроме того, у него снова короткие волосы – самые короткие, какие Нино когда-либо видел. Он подстригся перед самым отъездом. Молодого, безмятежного героя феодальной эпохи укиё-э больше нет, на смену ему пришел интеллектуальный студент университета, который слишком ответственно относится к своим исследованиям.

Сейчас выражение лица Харуки чересчур серьезное. Его глаза зажмурены. Нино переводит взгляд вперед.

– Как долго лететь на вертолете до королевства Лайоса? – спрашивает он.

– Около часа, – кричит детектив. – Это глубоко в горах Хаджир. Мы не сможем доехать туда на машине. Любой другой способ займет несколько дней пути.

Боже, помоги мне.

Нино смотрит в сторону своего супруга. Прости, Хару…

– Вот оно, – объявляет детектив Куэвас.

Машина замедляет ход, продолжая двигаться по широкой дороге, которая проходит через деревню. Нино смотрит в окно. Солнце стоит низко, а на западе можно увидеть густые серые облака в небе.

Окружающее пространство лишено цвета, за исключением единственного спектра: от бежевого до грязно-коричневого. Изредка встречаются пастельно-зеленые навесы. Хадибу похож на маленький городок, родившийся посреди пустынной глуши. Большинство строений стоят плотно друг к другу, плоские и низкие. Некоторые из них грязные и частично разрушены, другие целы, но перед ними на гравии разбросаны обломки скал или мусор. Одежда, одеяла и домашняя утварь украшают вход одного строения, мимо которого они проезжают. В другом находится небольшое стадо коз.

Фургон останавливается перед приземистым квадратным домом с большой трещиной в каменных ступенях, ведущих к входу.

– Ваше жилье на сегодняшний вечер, милорды.

Детектив Куэвас поворачивается и с ухмылкой смотрит на них с переднего пассажирского сиденья. Они путешествуют налегке, поэтому взяв свои небольшие сумки, они направляются внутрь. Каменная конструкция внутри такая же, как и снаружи. Это единственная комната без картин и декора, только самое необходимое: кровать с двумя односпальными матрасами и одеялом, умывальник, стул. Над головой висит голая лампочка, а дверь в дальнем углу ведет в узкую ванную комнату с туалетом и душем.

– По крайней мере, здесь есть горячая вода, – говорит детектив. Она поднимает подбородок, ехидничая. – Внизу по дороге есть дрянной отель, но у них вчера прорвало трубу, так что это лучшее, что можно было найти в сжатые сроки. Вы, богатые, чистокровные представители высшего сословия, вероятно, не привыкли к таким убогим местам. Приношу свои извинения за дискомфорт.

Харука наклоняется, роясь в сумке, но после ее слов выпрямляется и смотрит на детектива.

– Почему вы оскорбляете образ жизни этих людей, пытаясь насмехаться над нами?

Детектив усмехается.

– Бросьте, вы же понимаете, что я имею в виду…

– Не понимаю. Наше жилье скромное, но этого достаточно. Жители этого города могут вести образ жизни, отличный от нашего, но ваше суждение бесчувственно.

– Серьезно? – отвечает она. – Вы собираетесь стоять здесь и вести себя так, будто их образ жизни просто «отличается» от вашего? Вы живете в красивом, просторном поместье в одной из самых богатых стран мира и ни в чем не нуждаетесь – живете счастливой жизнью. В то время как эти люди без гроша в кармане, голодают и живут как убогие.

– С какой целью вы делаете это заявление? – спрашивает Харука. – Что мы должны делать?

Детектив начинает, расстроившись:

– Я не знаю… пожертвовать или что-то в этом роде.

– Мы делаем пожертвования. На многочисленные нужды. Что еще?

– Послушайте. Я знаю, что вы не можете просто прилететь и спасти целую страну, ясно? Я просто говорю, что эти люди, вероятно, страдают. Дело не только в «образе жизни».

– По моему опыту, несчастья и страдания существуют во многих формах, а удовлетворение можно найти в самых скромных обстоятельствах. Я считаю, что истинная опасность кроется в поверхностных сравнениях и широких предположениях.

Она поворачивается к двери, усмехаясь.

– Верно. Думаю, я еще не прожила достаточно долго в своей скудной жизни второго поколения, чтобы достичь столь высокого уровня просветления. Я вернусь утром, милорды. – Она одаривает их легким поклоном и уходит.

– Что, черт возьми, с ней такое? – Нино мрачнеет. – Почему она так озлоблена на нас? Должен ли я сказать ей, что, хотя я жил в шикарном доме, со мной жестоко обращались? Что моя мама умерла, когда мне было восемь лет, и вся моя община подвергла меня остракизму[45], как будто я был пятном в обществе? Разве мои страдания бесполезны, потому что я вырос в «большом поместье»?

– Не обращай на нее внимания. Какие бы проблемы у нее ни были, они внутри нее самой. – Когда Харука садится на кровать, она громко скрипит. Он протягивает руку, на его губах появляется нежная улыбка.