Трепет и гнев

– Нет, станешь, – вмешивается Асао. – Ты уже стал, Харука. Это проблема.

– Если ты ночной, – продолжает Джуничи, – нам всем придется стать ночными – ты понимаешь это? Даже если ты не прикажешь, наши сущности будут следовать твоему примеру инстинктивно, потому что твоя сущность – это как маяк для нас. Она старая и мощная, и она воздействует на нас. Если мы захотим встретиться с тобой или вести с тобой дела, но ты будешь бодрствовать только ночью, то знаешь что? Мы тоже должны бодрствовать.

Харука качает головой. Его глаза горят, и кажется, будто его мозг плавает в мутной воде.

– Нет, я не хочу, чтобы вся община меняла свои обычаи.

– Тогда почему ты не спишь? – спрашивает Джуничи.

– Я… я не могу. Не сейчас.

– Почему? – спрашивает Асао.

Опираясь локтями на стол, Харука прижимает ладони к своим раздраженным глазам, защищая их от света.

– Потому что Лайос – ночной. Напавший на Нино бодрствует по ночам. Как я могу спать и оставить нас обоих беззащитными перед ним?

– Разве ты устно не отозвал его приглашение в наш дом? – спрашивает Асао. – Он больше не может войти в дом. Тебе не нужно этого делать.

– Этого недостаточно! – Харука делает паузу, переводя дыхание. – Он все еще может использовать свою силу, чтобы исчезнуть, даже если его нет в доме. Пока он знает, что мы здесь, мы уязвимы, и я не могу… Я не могу спать, зная это. И не буду.

– Так почему бы не позволить Селлине и Джованни остаться, чтобы помочь? – спрашивает Джуничи.

– Потому что они уже сделали для нас более чем достаточно. Я отказываюсь обременять их еще больше. Я справлюсь с этим.

Тишина виснет в уютной атмосфере кухни. Харука трет глаза. Раздражение в них становится все более невыносимым.

– Как долго это будет продолжаться? – спрашивает Джуничи. – Эта жизнь в страхе и паранойе?

– Я не знаю, – отвечает Харука, его горло сжимается, а дыхание перехватывает от волнения. Все – стресс, шок и неопределенность последнего месяца, все это обрушивается на его психику. – Я многое в своей жизни потерял, Джуничи. Я потерял своих родителей совсем молодым, я потерял своего первого партнера и ребенка. Я почти потерял Нино, и это напугало меня до смерти. Если я потеряю его… Мне конец. В этой жизни для меня больше ничего нет.

Харука зажмуривает глаза, страх глубоко внутри него поднимается на поверхность и выплескивается наружу. Его глаза слезятся, и он вытирает соленые капли кончиками пальцев.

– Я был слишком добр, слишком расслаблен. Я… я сделаю все, что потребуется, чтобы защитить вампира, которого я люблю, и наш дом. Если это означает стать ночным, то так тому и быть. Но я не хочу, чтобы мои действия разрушили ваши жизни. Я не хочу усложнять жизнь моей общины. Мне жаль.

– Тебе не нужно извиняться, – говорит Джуничи. – Но мне не нравится, что все наши жизни меняются из-за этого мерзкого вампира. Ты даешь ему слишком много власти, Харука.

– Я не знаю, что еще делать.

Асао стонет и проводит ладонями по лицу.

– Поход в банк и за продуктами станет настоящим мучением.

Джуничи смеется.

– Ты – ворчливый старик, это все, о чем ты сейчас беспокоишься?

– Больше никаких школьных бейсбольных игр или послеобеденных матчей по каруте в местном центре отдыха. И подумай о вампах, чей бизнес процветает в дневные часы, или о том, что поезда перестают ходить в два часа ночи – проезд и доступность перемещения станут просто ужасными. Все перемещения на ночных автобусах!

– Мм. – Джуничи качает головой. – К черту ночной автобус, я не буду этого делать.

Асао смеется.

– Вампиры в ночном автобусе, звучит как какой-то дешевый фильм ужасов…

Раздается звонок в дверь, и Асао встает, чтобы открыть. Когда он уходит, Харука искоса смотрит на обходительного вампира с кожей цвета ореха, сидящего рядом с ним.

– Это Асао велел тебе вернуться домой, чтобы поговорить со мной?

– Асао мне не начальник. Я сам принимаю решения.

– Он же старше тебя.

– Неважно. После смерти отца я перестал слушаться старших. Злобный ублюдок убил это желание.

Харука неубедительно смеется. Этой осенью Джуничи исполнилось сто тридцать лет. Харука выше его по рангу, но их отношения комфортные – не холодные, как в традиционной для их культуры иерархии. Это приятно.

– Спасибо, Джун. За то, что выслушал, и за то, что сохранил мои обстоятельства в тайне… во всяком случае, на столько долго, на сколько это было возможно.

– Не за что. – Джуничи улыбается, наблюдая за Харукой. – Для этого и нужны друзья. Может, мне начать шить тебе новую одежду, раз ты теперь такой худой? Моя темная, бесплотная муза становится скелетом, так что, мне изменить свою эстетику?

– Бесплотная? – Харука вздергивает нос, но затем смотрит вниз на свой мешковатый свитер и свободные брюки с поясом, дополненным самодельным отверстием, чтобы затянуть его потуже. – Все так плохо?

– Ничего хорошего. Почему ты не ешь?


– Из солидарности. Но я ем иногда… Я очень занят.

– Разве у Нино нет трубки для питания и капельницы с кровью? К тому же, твой муж в лучшей форме, чем ты, Харука. Он лучше переносит потерю веса. С другой стороны, тебе нужно есть больше, чем просто «иногда», мой дорогой друг.

Харука пожимает плечами.

– Нас всегда учили, что чистокровным не нужно употреблять пищу, чтобы выжить.

– Верно. Если хочешь, можешь ходить в парике, как Носферату[37], но лучше, если у тебя будет немного мяса на костях.

Асао снова появляется в дверях, и Харука удивляется, когда видит, что рядом с ним стоит непринужденно одетый доктор Дэвис. Он кланяется в пояс, сжимая в кулаке ручки большой сумки. Харука поворачивается к Джуничи, шокированный, и шепчет:

– В моем доме человек.

– Кто это? – Джуничи выпрямляется и шепчет в ответ, широко раскрыв свои черные глаза. – Он изысканный…

Шагнув на кухню, доктор скованно кивает.

– Доброе утро, господин Хирано. Я… ну… у Соры вчера была двойная смена, а вы спрашивали меня о медицинских книгах. Поэтому я решил позвонить вам, так как по воскресеньям у меня выходной. Я пытался связаться с вами напрямую, но ваш телефон был выключен.

Харука понятия не имеет, где находится его телефон. Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз видел его или пользовался им.

– Пожалуйста, зовите меня Харука, и спасибо за личный визит. Доктор Дэвис, это Джуничи Такаяма. Он мой близкий друг. Джуничи, доктор Дэвис.

Доктор Дэвис кланяется.

– Очень приятно познакомиться с вами.

– Взаимно, – улыбается Джуничи. – Вы впервые находитесь в доме, полном высокоранговых вампиров?

Доктор расслабляет плечи, приподнимает брови за очками и поправляет свои густые волосы, окрашенные техникой омбре[38] и напоминающие Харуке львиную гриву.

– Это очевидно?

– Очень. – Джуничи садится обратно, рассматривая его. – Но не волнуйтесь. Мы не будем кусаться… до первого свидания, во всяком случае. У вас есть планы на ужин сегодня?

Доктор Дэвис моргает.

– Простите?

Харука поднимает руку, качая головой.

– Я прошу прощения за нелепую реплику моего друга. Нино в спальне – Асао проводит вас туда – и спасибо за книги. Это было очень любезно с вашей стороны.

Доктор Дэвис прищуривается в сторону Джуничи, но затем его выражение лица смягчается, и он улыбается Харуке.

– Я… с удовольствие. Сегодня мне нужно будет взять у вас кровь для новой капельницы. Сначала я осмотрю Нино, а потом дам вам знать, когда буду готов. Харука… вы в порядке? Вы выглядите немного…

– Я в порядке, доктор. Спасибо за заботу.

Доктор вежливо кивает, прежде чем Асао выводит его из кухни. Когда они уходят, Харука поворачивается к Джуничи.

– Что ты делаешь? Это врач Нино.

– Зачем ты меня отталкиваешь? И почему от него так пахнет? – Джуничи показывает на пустой дверной проем. – Ты не заметил, как невероятно он пахнет? Он что, человек?

Харука вопросительно моргает. Он никогда раньше не понимал значение термина «членораздельная речь». Но, поведение Джуничи все расставило на свои места.

– Я признаю, что он странно привлекателен для меня. Но он похож на человека.

– Я знаю людей. – Джуничи скрещивает руки. – Они пахнут грязью. От него не пахнет грязью, и он потрясающий. Он работает в больнице моей матери с Сорой? Черт… может, я тоже чем-то болен?

Джуничи неглубоко начинает кашлять, звук получается неестественным и неловким. Харука сердито поджимает губы.

– Пожалуйста, не приставай к врачу моего мужа.

– Я ничего не обещаю, – усмехается Джуничи. – Как ты думаешь, ему нравятся мужчины? Люди очень разборчивы в этом.

Тридцать минут спустя доктор Дэвис заканчивает осмотр Нино и набирает пакеты крови Харуки на предстоящую неделю.

Харука расправляет рукава своего свитера, сидя на краю кровати, где лежит Нино.

– Он говорит, что процесс восстановления, цитирую: «подобен землетрясениям и адскому пламени».