Тот, кто живет в колодце

– И какие же? – заинтересованно уточнил Велесов.

– Во-первых, если на самом деле он помнит, что произошло в день его аварии, то зачем ему гипнолог? Если не помнит, но все равно убивает, зачем давать кому-то доступ к своему подсознанию именно здесь, в Шелково? Он ведь мог проговориться во время сеанса! Во-вторых, он был одним из первых, кто пытался убедить меня в том, что убийства по мотивам легенд связаны между собой. А сам понимаешь: чем раньше дела объединяются, тем раньше начинают ловить маньяка, тем сложнее ему работать. Зачем ему были эти проблемы? Зачем он позвал меня на встречу с Гусаровой, чтобы я следил за ее реакцией на его вопросы? Он же мне сам и велел обратить на нее внимание, еще когда убийство на кладбище произошло. Ну и смерть Гусаровой: ее определенно убил кто-то зрячий. Ткачева видела его. Видела, как он схватил Гусарову, перерезал ей горло и бросил в колодец. Судя по описаниям, действовал он уверенно. Не на ощупь. Она бы заметила, будь это так, она с Федоровым каждый день общается!

– А он точно слепой? – без особой надежды поинтересовался Велесов. – Выглядит здоровым…

– А ты думаешь, можно три года притворяться слепым так, что ни врачи, ни родные не заметят? – парировал Соболев.

Велесов задумался, помрачнев. Соболев его, в принципе, понимал: очень многое сходилось на Федорове, он был почти идеальным подозреваемым. Даже тот факт, что неизвестный в балахоне убил Гусарову и спас этим Юлю, говорил не в его пользу. А сама Юля не видела неизвестного и Федорова одновременно. Тот мог уйти, спрятать где-то балахон и вернуться на поляну уже как друг. Но зачем он позвал Соболева, если собирался разыграть такой спектакль? Эти постоянные «но» путались под ногами. Соболев отчасти радовался им: ему не хотелось верить в то, что Федоров – убийца. Но в то же время ему очень хотелось остановить маньяка, а других подозреваемых у них не было.

– Притворяться, наверное, нельзя, – согласился Велесов после долгого молчания. – Но есть одно состояние, при котором человек может иногда быть слепым, а иногда – зрячим. Особенно если физически глаза у него на месте. Это же состояние может объяснить и остальные нестыковки в его поведении. Теоретически – даже фокус с рисунками.

– Это что за состояние такое волшебное? – засомневался Соболев.

– Ты знаком с термином «расщепление личности»?

Соболев настороженно промолчал.

– У Федорова это может быть следствием травмы, если в той гостинице он был всего лишь случайным свидетелем. А может быть, травма в его жизни произошла гораздо раньше, породив вторую личность – маньяка-убийцу. Вторая личность может до сих пор быть зрячей…


– Ты ври, но не завирайся!

– Нет, я читал об этом! Описаны случаи, когда разные личности, существующие в одном теле, страдали разными заболеваниями. То есть, например, у тела возникали симптомы диабета только тогда, когда проявлялась та личность, которая им страдала! Федоров тоже может не видеть, когда он – это он, но зрение может возвращаться, когда приходит другой. А личность-посредник пытается донести до него намерения или деяния темного альтер эго через рисунки. Об этом в той книге тоже писали: иногда альтернативные личности бывают неполноценными. Например, не умеют говорить. Вполне может существовать личность, когда умеет только рисовать. Поэтому Федоров рисует то, чего никогда не видел: это видел тот, другой. Видел или представлял себе, а потом воплощал в жизнь. Та часть подсознания, которая знает об этом, пытается донести это до той, которая от знания закрывается.

– И сколько, по-твоему, в нем личностей? – теперь уже просто полюбопытствовал Соболев.

– Пока вижу только три, – задумчиво протянул Велесов. – Но если уж сознание начало дробиться, то чаще всего оно порождает именно несколько альтер эго, а не два, как принято считать, когда говорят о раздвоении личности.

Соболев повертел в голове безумную версию, но та со всех сторон выглядела вполне рабочей. Она разом объясняла все нестыковки. В нее вписывалось даже нападение на него в доме прабабки Гусаровой: Федоров единственный знал, что он туда едет. Возможно, узнала об этом и альтернативная личность, вот и поехала следом.

– Так действительно бывает? – наконец спросил Соболев, угрюмо глядя на следователя.

– Надо бы, конечно, проконсультироваться со специалистами, – вздохнул Велесов. – Но исходя из того, что знаю я… Федоров может быть нашим убийцей. И может сам об этом не подозревать.