Только с тобой. Антифанатка
Часть 8 из 65 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Чушь? Разве? Тебе не кажется, что своими действиями ты сделаешь кому-то больно? Ранить кого-то так, что нельзя будет оправиться? Этот человек наверняка ведь не просто так прячет лицо от всего мира. Ты об этом не думала?
– Я думала о себе, – процедила я сквозь зубы, чувствуя стыд.
– Похвально. А на его место ты себя не ставила? У тебя самой тайн никогда не было?
– Были, но… Я не желаю этому человеку ничего плохого. Я просто хочу денег. Каждый сам за себя, понимаешь? – попыталась втолковать ему я.
– Я понимаю, что ты эгоистка, – все тем же раздражающе спокойным голосом ответил Антон. – Вот и всё. Возможно, это нормально. Как думаешь?
– Я думаю – иди ты в задницу, – рассердилась я. Он был прав. Тысячу раз прав, а мне не хотелось признавать это. И про последствия я тоже не хотела думать. Я хотела думать о себе. И от этого вдруг стало мерзко.
– Какая-то ты не очень дипломатичная, – уже мягко заметил Антон.
– Дипломатия ни до чего, кроме психоза, не доводит. У меня нет другого выхода! – словно оправдываясь, воскликнула я. Мне вдруг стало так стыдно и неприятно, будто я в грязь упала лицом. А самолет вдруг мелко затрясло.
Антон опять резко переменился – взлохматил мне волосы, как маленькой, и рассмеялся. Опять эта резкая перемена!
– Я не осуждаю тебя. Делай то, что считаешь нужным. Это ведь твоя жизнь. Просто помни, что у всего есть последствия. Твои волосы все же шикарны! Если бы я был твоим парнем, я бы заплетал тебе косы.
– А ты умеешь? – усмехнулась я, стараясь не подать виду, как мне приятны его слова. Он ведь только что критиковал меня, а теперь вызывает непрошеную нежность. Так не должно быть. Но почему мне так это нравится?..
– Нет, но я быстро учусь. Хотя как-то я пытался заплести косички одному своему другу – знаешь, у него волосы до середины спины, как у тебя. Прямые, густые, черные. Просто мечта любой девчонки, – поведал мне Антон. – Однажды он уснул – выпил много и отрубился, – а я стал плести косички. Так себе вышло, если честно. Я еще пиво на его волосы пролил. Короче, мрак и жесть.
Я рассмеялась.
– Он тебя не убил, твой друг?
– Нет, но врезал сильно, – потер скулу Антон.
– Отомстил тебе?
– Неа, Гек… то есть, Гена мстить не умеет. Прямой, как палка, – ответил Антон с улыбкой.
Самолет затрясло сильнее, и загорелся знак «Пристегните ремни». Мне сразу не понравилось это, и я занервничала. А когда командир экипажа объявил о зоне турбулентности и попросил всех вернуться на свои места, я и вовсе запаниковала, хоть и старалась не показывать этого. Самолет трясло все больше и больше, люди вокруг тревожно переговаривались, и только Антону, казалось, не было до этого никакого дела. Он улыбался даже тогда, когда стюардессы заняли свои откидные кресла и тоже пристегнулись. А ведь это наверняка плохой знак!
– Да что же это такое! – воскликнула я, когда нас основательно тряхнуло. Страх, который я испытывала при взлете, в полной мере вернулся ко мне и охватил с головы до ног. У меня так дрожали пальцы, что я сцепила их в замок на груди. Казалось, еще немного – и мы точно упадем. Провалимся в воздушную яму и больше не взлетим.
– Не переживай. За последние двадцать пять лет ни один самолет из-за турбулентности не упал, – жизнерадостно сказал Антон, сидя, что меня буквально трясет от страха. – Это реально безопасно.
– Я понимаю, – похолодевшими губами ответила ему я. – Только все равно страшно.
Нас снова тряхнуло. Прилично. Кто-то недалеко от нас заплакал – не ребенок, а взрослая женщина.
– Однажды мы летели на «Боинге» через Атлантику и попали в грозовой фронт, – сказал Антон. – Самолет буквально бросало из стороны в сторону. Люди кричали, кто-то плакал, кто-то молился. Знаешь, в таких ситуациях даже атеисты верующими становятся. Вот тогда было страшно, поверь, Наташа. Я и сам уже готовился отправиться к праотцам. А сейчас – сейчас ерунда. Еще немного – и пройдет.
Я верила ему, но легче от его слов и успокаивающего голоса не становилось. Самолет все так же трясло, а паника и крики в салоне нарастали. Я прикрыла глаза и тяжело вдохнула воздух, который казался сухим и холодным. Сердце колотилось как бешеное. Господи, да зачем я вообще согласилась лететь? В следующий раз поеду на поезде. Только… будет ли он, этот следующий раз?
Я посмотрела в иллюминатор, пытаясь разглядеть во тьме за ним облака. Не получалось.
– Наташа. Наташа, ты меня слышишь? – словно из другой комнаты донесся до меня голос Антона. Я не сразу сообразила, что он зовет меня.
– Что? – повернулась я к нему. Кажется, вид у меня был такой, что Антон проникся. Он нахмурился, всматриваясь в мое лицо.
– Ты бледная, как мел.
– Всё в порядке, – слабо улыбнулась я. – Главное, что меня не тошнит. Тебя это должно радовать.
– Почему? – удивился он.
– Ты в зоне риска, – неудачно пошутила я и вскрикнула – впрочем, не я одна. Люди в салоне зашумели – появилось ощущение, будто мы падаем. Оно было коротким – всего лишь миг, но сердце чуть не остановилось от ужаса.
– Тебе очень страшно? – прошептал Антон. Я несмело кивнула, и тогда он взял мою руку в свою и переплел наши пальцы. – Обещаю, что ничего не произойдет. Не бойся. Хорошо?
– Хорошо, – зачарованно ответила я. Нас снова тряхнуло, и я буквально вцепилась в его ладонь от страха. Антон улыбнулся и подул мне в висок.
– Я же сказал. Скоро это закончится.
Я снова кивнула в ответ, пытаясь концентрироваться на ощущениях, а не на чувстве страха.
Удивительно. Незнакомец держит меня за руку, и ладонь у него крепкая и теплая. Надежная. Такая, что не хочется отпускать. Вопреки страху, хочется улыбаться – ему в ответ. А еще хочется обнять его и прижаться щекой к груди. Боже, Наташа, что за мысли? Ты совсем недавно мысленно его проклинала! Какое еще обнять? Может быть, мне еще и на руки к нему забраться?
– У тебя руки холодные. Так и не согрелась? – спросил Антон.
– Они всегда холодные, – отмахнулась я, тáя от его заботы и с трудом признаваясь в этом себе. Рядом с ним действительно было спокойнее. И на мгновение мне показалось, что он – мой парень. Мой мужчина, который не даст в обиду и защитит от всего на свете. Эта мысль смутила меня, да и Антон так на меня посмотрел, словно прочитал ее.
Еще некоторое время нас трясло, но страх отступил – благодаря Антону, который успокаивал меня. Он был странным, он умел ловко играть с моими эмоциями, он был с накладной бородой, черт подери! Но он был особенным. Его энергетика буквально захлестывала меня. Не подавляла, а поддерживала. Меня тянуло к Антону так, как, наверное, давно не тянуло к парням. Пропал не только мой страх к воздушной бездне, которая сейчас укачивала самолет на своих руках, пропали страх и недоверие к мужчинам, которые столько лет были со мной. Глупо, но я вдруг почувствовала себя живой. И я была благодарна за это.
Вскоре зона турбулентности закончилась – капитан объявил по громкой связи, что из-за грозового фронта было принято решение лететь не по прямой, а сделать крюк, что увеличит время полета почти на два часа. Никто даже возмущаться не стал – все настолько перепугались зоны турбулентности, что были готовы на все. Главное – спокойно добраться до дома.
Стало спокойно. Загорелся знак, что можно отстегнуть ремни, и я буквально кожей чувствовала, как изменилась атмосфера в салоне. Теперь это был не панический едкий страх, от которого вдоль позвоночника ползли мурашки. Это было облегчение. Даже дышать стало легче.
– Я же говорил, что скоро все закончится, – сказал Антон. – Я спец в перелетах. Кстати, знаешь, что мне хотелось сделать все это время, пока мы держались за руки?
– Что же? – удивилась я и услышала:
– Поцеловать тебя.
Я ничего не успела сказать Антону, как он обнял меня одной рукой за талию, притянул к себе и склонился к моему лицу. Его темные глаза блестели, а губы были чуть прикрыты. Он будто играл со мной, и мне нравилось это. Нравилось чувствовать его тепло, вдыхать аромат его необычного одеколона с нотками морской свежести и прохлады.
– Ты мне нравишься, рыжая, – прошептал Антон, касаясь моих губ своими. Они у него оказались мягкими и горячими. До бесконечности нежными. – Есть в тебе что-то особенное.
– В тебе тоже, – в ответ прошептала я, чувствуя его дыхание. Моя ладонь оказалась на его груди, которая вздымалась все чаще и чаще, и которая оказалась рельефной и горячей – это ощущалось сквозь ткань его дурацкого костюма. Мне хотелось почувствовать стук его сердца. «Если ты чувствуешь, как бьется чужое сердце, ты можешь сделать его своим», – так говорила моя прабабка, которую в ее родном хуторе почитали за ведьму. И волосы у нее тоже были рыжие – как у меня.
И я хотела. Хотела сделать его своим.
Хотела заворожить его, околдовать, заставить забыть обо всем, кроме меня. В теле снова появился знакомый жар, голова стала легкой и невесомой, а сердце забилось так же часто, как и его. Все вдруг потеряло значение.
Антон скользнул своими губами по моей щеке, мелко целуя, опалил горячим дыханием скулу и вернулся к моим губам. Раскрыл их, обвел контур нижней кончиком языка, чуть прикусил ее… Остановился. Он словно дразнил меня. Ждал, что я сделаю первый шаг. И я сделала этот шаг.
Я первой поцеловала его – жадно и глубоко, так, как и хотела в своих фантазиях совсем недавно – взахлеб, требовательно и страстно. С таким напором, что, кажется, сначала он растерялся, но после ответил не менее горячо.
Этот поцелуй был голодный, тягучий и долгий. В нем не было весенней звонкости или осенней сдержанности – полыхал летний пожар. Дыхания не хватало и сидеть так было неудобно, но мне было все равно. Я не могла оторваться от Антона, гладила его по щекам, запускала пальцы в волосы, хватала за плечи.
Я не знала его.
Он был чужим человеком.
Далеким, странным, не похожим на всех моих знакомых.
Но безумно притягательным.
Наверное, если бы сейчас мы были на земле, в каком-нибудь баре или клубе, все не закончилось бы простым поцелуем. Мы бы не отпустили друг друга, пока не погасили этот проклятый жар в теле, пока не оставили бы его на прохладных простынях постели – моей или его, а, может быть, постели в какой-нибудь гостинице, неважно. Но сейчас… Сейчас мы не могли себе этого позволить. Мы летели в самолете. И в какой-то момент я просто приказала себя отпустить его.
– Что такое? – прошептал Антон и, не удержавшись, взял мою ладонь и легонько укусил за кончики пальцев. Такой дурачок!
– Твоя борода щекочется, – засмеялась я тихо, чувствуя вкус его губ.
– Я бы снял, но не могу, – вздохнул он и потер лицо. – Черт, Наташа! Да ты сумасшедшая! Как у тебя это получается?
– Что?
– Сводить меня с ума?
– Таков мой дар, – пожала я плечами.
– Тогда мне нужно держаться от тебя подальше.
– Попытайся, – хихикнула я.
– Может быть, еще вина? – спросил Антон. – Мне кажется, тебе нужно снять напряжение не только поцелуями. – Он подмигнул мне и бесстрашно направился вперед, к передней части самолета. Через несколько минут после того, как он вернулся, пришла улыбающаяся стюардесса и принесла нам два бокала вина. Я выпила свой почти залпом – была на адреналине из-за турбулентности и невероятного поцелуя. И сама не поняла, как меня стало клонить в сон. Сказалось нервное перенапряжение. Глаза просто слипались.
– Спи, Наташа, у тебя есть время поспать, – сказал Антон, погладил меня по щеке и застегнул на мне ремень безопасности – на всякий случай. Я уснула, положив голову ему на плечо. И почему-то вдруг подумала, что, наверное, я наконец-таки, нашла своего человека. Я давно искала его – такого, с которым мне будет легко и спокойно. Мне было неважно, сколько у него денег и каким классом он летает на самолетах. Мне было важно, что от его губ я теряю связь с действительностью, а от его слов начинаю верить в себя, а не в свой страх.
Может быть, у нас что-то получится? Может быть, мы не зря так глупо познакомились в аэропорту? Может быть…
Додумать я не успела – уснула. Крепко, как и всегда.
А когда проснулась, Антона рядом уже не было. Меня разбудила стюардесса – прямо перед началом посадки, и я, не понимая, куда он делся, стала вертеть во все стороны головой. Сначала я решила, что Антон ушел в туалет и сейчас вернется, но самолет начал снижаться, а его все не было и не было. И вещей никаких его не было – наверное, они остались в бизнес-классе… Может быть, он вернулся туда? Из-за того, что там кресла удобнее. Черт, не стоило мне засыпать! Вот дура. Слов нет! Одни маты – на двух языках сразу.
Приземлились мы удачно, и в салоне раздались аплодисменты, да такие громкие, что я чуть не оглохла – народ благодарил пилотов за то, что мы в целости и сохранности долетели в город. Все так перепугались, что даже не стали вскакивать с мест во время движения самолета по посадочной полосе, как это обычно бывает, а цивилизованно поднялись только тогда, когда капитан корабля попрощался с нами по громкой связи. Я ужасно торопилась. Знала, что пассажиры бизнес-класса покидают самолет первыми, и хотела скорее увидеть Антона. Я буквально кинулась вперед, когда стюардессы разрешили нам проходить по телескопическому трапу в здание аэропорта. Едва ли не бегом кинулась на выдачу багажа, однако Антона там уже не было – видимо, он успел забрать свой чемодан раньше и уйти.
Словно по закону подлости мой чемодан на ленте появился одним из последних и, схватив его, я помчалась на выход, пытаясь найти Антона взглядом. В зоне прилета его тоже не было.
Я провела в аэропорту еще час, но так и не нашла его. Даже обратилась к сотрудникам за помощью – чтобы они сделали объявление о пропаже человека. На меня смотрели как на идиотку, пока я пыталась объяснить им происходящее, и никакое объявление делать не хотели. Мол, я же не близкий родственник и все такое. В результате у меня все-таки получилось уговорить их – пришлось блеснуть всеми своими актерскими способностями и пустить слезу. Однако и это не помогло. Антон пропал. Мы либо разминулись, либо он меня не дождался.
Впервые за долгое время мне хотелось плакать.
Так я потеряла особенного человека.
– Я думала о себе, – процедила я сквозь зубы, чувствуя стыд.
– Похвально. А на его место ты себя не ставила? У тебя самой тайн никогда не было?
– Были, но… Я не желаю этому человеку ничего плохого. Я просто хочу денег. Каждый сам за себя, понимаешь? – попыталась втолковать ему я.
– Я понимаю, что ты эгоистка, – все тем же раздражающе спокойным голосом ответил Антон. – Вот и всё. Возможно, это нормально. Как думаешь?
– Я думаю – иди ты в задницу, – рассердилась я. Он был прав. Тысячу раз прав, а мне не хотелось признавать это. И про последствия я тоже не хотела думать. Я хотела думать о себе. И от этого вдруг стало мерзко.
– Какая-то ты не очень дипломатичная, – уже мягко заметил Антон.
– Дипломатия ни до чего, кроме психоза, не доводит. У меня нет другого выхода! – словно оправдываясь, воскликнула я. Мне вдруг стало так стыдно и неприятно, будто я в грязь упала лицом. А самолет вдруг мелко затрясло.
Антон опять резко переменился – взлохматил мне волосы, как маленькой, и рассмеялся. Опять эта резкая перемена!
– Я не осуждаю тебя. Делай то, что считаешь нужным. Это ведь твоя жизнь. Просто помни, что у всего есть последствия. Твои волосы все же шикарны! Если бы я был твоим парнем, я бы заплетал тебе косы.
– А ты умеешь? – усмехнулась я, стараясь не подать виду, как мне приятны его слова. Он ведь только что критиковал меня, а теперь вызывает непрошеную нежность. Так не должно быть. Но почему мне так это нравится?..
– Нет, но я быстро учусь. Хотя как-то я пытался заплести косички одному своему другу – знаешь, у него волосы до середины спины, как у тебя. Прямые, густые, черные. Просто мечта любой девчонки, – поведал мне Антон. – Однажды он уснул – выпил много и отрубился, – а я стал плести косички. Так себе вышло, если честно. Я еще пиво на его волосы пролил. Короче, мрак и жесть.
Я рассмеялась.
– Он тебя не убил, твой друг?
– Нет, но врезал сильно, – потер скулу Антон.
– Отомстил тебе?
– Неа, Гек… то есть, Гена мстить не умеет. Прямой, как палка, – ответил Антон с улыбкой.
Самолет затрясло сильнее, и загорелся знак «Пристегните ремни». Мне сразу не понравилось это, и я занервничала. А когда командир экипажа объявил о зоне турбулентности и попросил всех вернуться на свои места, я и вовсе запаниковала, хоть и старалась не показывать этого. Самолет трясло все больше и больше, люди вокруг тревожно переговаривались, и только Антону, казалось, не было до этого никакого дела. Он улыбался даже тогда, когда стюардессы заняли свои откидные кресла и тоже пристегнулись. А ведь это наверняка плохой знак!
– Да что же это такое! – воскликнула я, когда нас основательно тряхнуло. Страх, который я испытывала при взлете, в полной мере вернулся ко мне и охватил с головы до ног. У меня так дрожали пальцы, что я сцепила их в замок на груди. Казалось, еще немного – и мы точно упадем. Провалимся в воздушную яму и больше не взлетим.
– Не переживай. За последние двадцать пять лет ни один самолет из-за турбулентности не упал, – жизнерадостно сказал Антон, сидя, что меня буквально трясет от страха. – Это реально безопасно.
– Я понимаю, – похолодевшими губами ответила ему я. – Только все равно страшно.
Нас снова тряхнуло. Прилично. Кто-то недалеко от нас заплакал – не ребенок, а взрослая женщина.
– Однажды мы летели на «Боинге» через Атлантику и попали в грозовой фронт, – сказал Антон. – Самолет буквально бросало из стороны в сторону. Люди кричали, кто-то плакал, кто-то молился. Знаешь, в таких ситуациях даже атеисты верующими становятся. Вот тогда было страшно, поверь, Наташа. Я и сам уже готовился отправиться к праотцам. А сейчас – сейчас ерунда. Еще немного – и пройдет.
Я верила ему, но легче от его слов и успокаивающего голоса не становилось. Самолет все так же трясло, а паника и крики в салоне нарастали. Я прикрыла глаза и тяжело вдохнула воздух, который казался сухим и холодным. Сердце колотилось как бешеное. Господи, да зачем я вообще согласилась лететь? В следующий раз поеду на поезде. Только… будет ли он, этот следующий раз?
Я посмотрела в иллюминатор, пытаясь разглядеть во тьме за ним облака. Не получалось.
– Наташа. Наташа, ты меня слышишь? – словно из другой комнаты донесся до меня голос Антона. Я не сразу сообразила, что он зовет меня.
– Что? – повернулась я к нему. Кажется, вид у меня был такой, что Антон проникся. Он нахмурился, всматриваясь в мое лицо.
– Ты бледная, как мел.
– Всё в порядке, – слабо улыбнулась я. – Главное, что меня не тошнит. Тебя это должно радовать.
– Почему? – удивился он.
– Ты в зоне риска, – неудачно пошутила я и вскрикнула – впрочем, не я одна. Люди в салоне зашумели – появилось ощущение, будто мы падаем. Оно было коротким – всего лишь миг, но сердце чуть не остановилось от ужаса.
– Тебе очень страшно? – прошептал Антон. Я несмело кивнула, и тогда он взял мою руку в свою и переплел наши пальцы. – Обещаю, что ничего не произойдет. Не бойся. Хорошо?
– Хорошо, – зачарованно ответила я. Нас снова тряхнуло, и я буквально вцепилась в его ладонь от страха. Антон улыбнулся и подул мне в висок.
– Я же сказал. Скоро это закончится.
Я снова кивнула в ответ, пытаясь концентрироваться на ощущениях, а не на чувстве страха.
Удивительно. Незнакомец держит меня за руку, и ладонь у него крепкая и теплая. Надежная. Такая, что не хочется отпускать. Вопреки страху, хочется улыбаться – ему в ответ. А еще хочется обнять его и прижаться щекой к груди. Боже, Наташа, что за мысли? Ты совсем недавно мысленно его проклинала! Какое еще обнять? Может быть, мне еще и на руки к нему забраться?
– У тебя руки холодные. Так и не согрелась? – спросил Антон.
– Они всегда холодные, – отмахнулась я, тáя от его заботы и с трудом признаваясь в этом себе. Рядом с ним действительно было спокойнее. И на мгновение мне показалось, что он – мой парень. Мой мужчина, который не даст в обиду и защитит от всего на свете. Эта мысль смутила меня, да и Антон так на меня посмотрел, словно прочитал ее.
Еще некоторое время нас трясло, но страх отступил – благодаря Антону, который успокаивал меня. Он был странным, он умел ловко играть с моими эмоциями, он был с накладной бородой, черт подери! Но он был особенным. Его энергетика буквально захлестывала меня. Не подавляла, а поддерживала. Меня тянуло к Антону так, как, наверное, давно не тянуло к парням. Пропал не только мой страх к воздушной бездне, которая сейчас укачивала самолет на своих руках, пропали страх и недоверие к мужчинам, которые столько лет были со мной. Глупо, но я вдруг почувствовала себя живой. И я была благодарна за это.
Вскоре зона турбулентности закончилась – капитан объявил по громкой связи, что из-за грозового фронта было принято решение лететь не по прямой, а сделать крюк, что увеличит время полета почти на два часа. Никто даже возмущаться не стал – все настолько перепугались зоны турбулентности, что были готовы на все. Главное – спокойно добраться до дома.
Стало спокойно. Загорелся знак, что можно отстегнуть ремни, и я буквально кожей чувствовала, как изменилась атмосфера в салоне. Теперь это был не панический едкий страх, от которого вдоль позвоночника ползли мурашки. Это было облегчение. Даже дышать стало легче.
– Я же говорил, что скоро все закончится, – сказал Антон. – Я спец в перелетах. Кстати, знаешь, что мне хотелось сделать все это время, пока мы держались за руки?
– Что же? – удивилась я и услышала:
– Поцеловать тебя.
Я ничего не успела сказать Антону, как он обнял меня одной рукой за талию, притянул к себе и склонился к моему лицу. Его темные глаза блестели, а губы были чуть прикрыты. Он будто играл со мной, и мне нравилось это. Нравилось чувствовать его тепло, вдыхать аромат его необычного одеколона с нотками морской свежести и прохлады.
– Ты мне нравишься, рыжая, – прошептал Антон, касаясь моих губ своими. Они у него оказались мягкими и горячими. До бесконечности нежными. – Есть в тебе что-то особенное.
– В тебе тоже, – в ответ прошептала я, чувствуя его дыхание. Моя ладонь оказалась на его груди, которая вздымалась все чаще и чаще, и которая оказалась рельефной и горячей – это ощущалось сквозь ткань его дурацкого костюма. Мне хотелось почувствовать стук его сердца. «Если ты чувствуешь, как бьется чужое сердце, ты можешь сделать его своим», – так говорила моя прабабка, которую в ее родном хуторе почитали за ведьму. И волосы у нее тоже были рыжие – как у меня.
И я хотела. Хотела сделать его своим.
Хотела заворожить его, околдовать, заставить забыть обо всем, кроме меня. В теле снова появился знакомый жар, голова стала легкой и невесомой, а сердце забилось так же часто, как и его. Все вдруг потеряло значение.
Антон скользнул своими губами по моей щеке, мелко целуя, опалил горячим дыханием скулу и вернулся к моим губам. Раскрыл их, обвел контур нижней кончиком языка, чуть прикусил ее… Остановился. Он словно дразнил меня. Ждал, что я сделаю первый шаг. И я сделала этот шаг.
Я первой поцеловала его – жадно и глубоко, так, как и хотела в своих фантазиях совсем недавно – взахлеб, требовательно и страстно. С таким напором, что, кажется, сначала он растерялся, но после ответил не менее горячо.
Этот поцелуй был голодный, тягучий и долгий. В нем не было весенней звонкости или осенней сдержанности – полыхал летний пожар. Дыхания не хватало и сидеть так было неудобно, но мне было все равно. Я не могла оторваться от Антона, гладила его по щекам, запускала пальцы в волосы, хватала за плечи.
Я не знала его.
Он был чужим человеком.
Далеким, странным, не похожим на всех моих знакомых.
Но безумно притягательным.
Наверное, если бы сейчас мы были на земле, в каком-нибудь баре или клубе, все не закончилось бы простым поцелуем. Мы бы не отпустили друг друга, пока не погасили этот проклятый жар в теле, пока не оставили бы его на прохладных простынях постели – моей или его, а, может быть, постели в какой-нибудь гостинице, неважно. Но сейчас… Сейчас мы не могли себе этого позволить. Мы летели в самолете. И в какой-то момент я просто приказала себя отпустить его.
– Что такое? – прошептал Антон и, не удержавшись, взял мою ладонь и легонько укусил за кончики пальцев. Такой дурачок!
– Твоя борода щекочется, – засмеялась я тихо, чувствуя вкус его губ.
– Я бы снял, но не могу, – вздохнул он и потер лицо. – Черт, Наташа! Да ты сумасшедшая! Как у тебя это получается?
– Что?
– Сводить меня с ума?
– Таков мой дар, – пожала я плечами.
– Тогда мне нужно держаться от тебя подальше.
– Попытайся, – хихикнула я.
– Может быть, еще вина? – спросил Антон. – Мне кажется, тебе нужно снять напряжение не только поцелуями. – Он подмигнул мне и бесстрашно направился вперед, к передней части самолета. Через несколько минут после того, как он вернулся, пришла улыбающаяся стюардесса и принесла нам два бокала вина. Я выпила свой почти залпом – была на адреналине из-за турбулентности и невероятного поцелуя. И сама не поняла, как меня стало клонить в сон. Сказалось нервное перенапряжение. Глаза просто слипались.
– Спи, Наташа, у тебя есть время поспать, – сказал Антон, погладил меня по щеке и застегнул на мне ремень безопасности – на всякий случай. Я уснула, положив голову ему на плечо. И почему-то вдруг подумала, что, наверное, я наконец-таки, нашла своего человека. Я давно искала его – такого, с которым мне будет легко и спокойно. Мне было неважно, сколько у него денег и каким классом он летает на самолетах. Мне было важно, что от его губ я теряю связь с действительностью, а от его слов начинаю верить в себя, а не в свой страх.
Может быть, у нас что-то получится? Может быть, мы не зря так глупо познакомились в аэропорту? Может быть…
Додумать я не успела – уснула. Крепко, как и всегда.
А когда проснулась, Антона рядом уже не было. Меня разбудила стюардесса – прямо перед началом посадки, и я, не понимая, куда он делся, стала вертеть во все стороны головой. Сначала я решила, что Антон ушел в туалет и сейчас вернется, но самолет начал снижаться, а его все не было и не было. И вещей никаких его не было – наверное, они остались в бизнес-классе… Может быть, он вернулся туда? Из-за того, что там кресла удобнее. Черт, не стоило мне засыпать! Вот дура. Слов нет! Одни маты – на двух языках сразу.
Приземлились мы удачно, и в салоне раздались аплодисменты, да такие громкие, что я чуть не оглохла – народ благодарил пилотов за то, что мы в целости и сохранности долетели в город. Все так перепугались, что даже не стали вскакивать с мест во время движения самолета по посадочной полосе, как это обычно бывает, а цивилизованно поднялись только тогда, когда капитан корабля попрощался с нами по громкой связи. Я ужасно торопилась. Знала, что пассажиры бизнес-класса покидают самолет первыми, и хотела скорее увидеть Антона. Я буквально кинулась вперед, когда стюардессы разрешили нам проходить по телескопическому трапу в здание аэропорта. Едва ли не бегом кинулась на выдачу багажа, однако Антона там уже не было – видимо, он успел забрать свой чемодан раньше и уйти.
Словно по закону подлости мой чемодан на ленте появился одним из последних и, схватив его, я помчалась на выход, пытаясь найти Антона взглядом. В зоне прилета его тоже не было.
Я провела в аэропорту еще час, но так и не нашла его. Даже обратилась к сотрудникам за помощью – чтобы они сделали объявление о пропаже человека. На меня смотрели как на идиотку, пока я пыталась объяснить им происходящее, и никакое объявление делать не хотели. Мол, я же не близкий родственник и все такое. В результате у меня все-таки получилось уговорить их – пришлось блеснуть всеми своими актерскими способностями и пустить слезу. Однако и это не помогло. Антон пропал. Мы либо разминулись, либо он меня не дождался.
Впервые за долгое время мне хотелось плакать.
Так я потеряла особенного человека.