Только с тобой. Антифанатка

– Это мне? – удивленно спросила я, гадая, от кого. Сердце вдруг радостно екнуло – а вдруг от Вадима?.. Вдруг он узнал правду?.. Но в это же мгновение моя вера в лучшее пошатнулась и была погребена под удивлением и яростью в одном флаконе.

Мужчина опустил корзину на пол и ослепительно улыбнулся. Я едва не упала в обморок – передо мной стоял не кто иной, как Кезон. Растрепанный, одетый в простые джинсовые бриджи и белую футболку. На голове его были солнцезащитные очки. Выглядел он как обычный парень. Таких миллионы.

Антон, Кирилл или как его там. В общем, этот придурок, который мне все испортил. Я так обалдела, что первые секунды даже сказать ничего не могла. Смотрела на него большими глазами и не понимала, что происходит.

– Т-ты? Что ты тут делаешь? – выдавила я, наконец.

– Наташ, я тут подумал… Ты не хотела бы быть моей девушкой? – спросил Кезон, глядя прямо в мои глаза и словно гипнотизируя меня. Голос его был полон нежности, от которой все зачесалось, как от грецких орехов, на которые у меня была аллергия.

– Быть твоей чем? – переспросила я в шоке. Что происходит, я не понимала.

– Не чем, а кем, – поправил меня Кезон. – Моей девушкой.

– Че-го?

– Девушкой. Подружкой. Любимой. Гёрлфренд, – стал объяснять он.

– А чего сразу не женой? – нервно хохотнула я. Его взгляд стал укоризненным.

– Прежде, чем закрепить отношения, надо начать встречаться, Наташенька.

Я хотела сказать, что в гробу видала его «Наташеньку», но не успела. Кезон шагнул ко мне и обнял. Крепко-крепко. Так, как обнимают любимых, которых долго не видели и по которым скучают.

– Обалдел? – тихо спросила я, чувствуя знакомый аромат морского одеколона.

– Нет, не обалдел. Я очень скучал, – тихо сказал Кезон и положил голову мне на плечо. – Я должен был приехать, маленькая моя. Я хочу, чтобы ты была моей девушкой. Я не смог забыть тебя. Понимаешь?

В кольце его сильных рук мое тело не расслабилось – напротив, напряглось до предела, и я вырвалась из объятий Кезона, еще и в грудь с силой толкнула – да так, что он споткнулся об корзину и чуть не полетел на пол, но все же сумел удержаться на ногах. Маска искренности и нежности тотчас слетела с него.

– Офигела? – злобно спросил он. – Думай, что делаешь, лапуля.

Ох, опять эта мерзкая «лапуля»! Да еще и произнесенная его голосом и с его интонациями! Меня передернуло.

– Какого фига тебе надо, ты, придурошный? – уперла я руки в боки.

– У тебя память, как у рыбки. Я же сказал – приехал к тебе. Хочу, чтобы ты была моей подружкой.

– А больше ты ничего не хочешь? – воскликнула я возмущенно. – Может быть, мне на Луну для тебя слетать?

– Не нужно. Стать моей девушкой проще и выгоднее, – отмахнулся Кезон.

– Ах, что ты говоришь! Проще ему! А мне проще послать тебя на три буквы. С какого перепугу ты вообще захотел, чтобы я стала твоей девушкой? – с отвращением в голосе спросила я.

– Влюбился, – мерзко ухмыльнулся Кезон. – Думаю о тебе каждый день.

– Надеюсь, не в туалете.

– В туалете я думаю о вечном. Вот, возьми цветы. Вернее, давай я занесу их тебе в квартиру, и мы все обсудим, – решил Кезон, подхватив свою огромную корзину, но я не собиралась пускать его внутрь.

– Стоять. Мне не нужны твои цветы. И сам ты тоже не нужен. До свидания.

– А моя любовь? Как же она? – трагическим голосом спросил Кезон.

– Шут, – сердито бросила я и закрыла дверь прямо перед его носом. Он тотчас начал колотить в нее.

– Открой! Наташа! Немедленно открой! Я к тебе с открытым сердцем и распахнутыми штанами… То есть, черт, объятиями! – выдал Кезон. – Но штаны я тоже могу снять, если захочешь! Давай поговорим!

Я стояла за дверью, чувствуя, как часто колотится сердце, и не отвечала. Что за очередной спектакль он затеял? В его искренность я не верила ни секунды.

– Рыжая, хватит дуться! – выкрикнул Кезон. – Кто старое помянет, того самого помянут! Давай все начнем сначала!

– Проваливай! – заорала я в ответ, не выдержав.

– Наташа, открой! Я заплачу тебе! Давай поговорим!

Я почему-то вспомнила, как он смотрел на Катю тогда, и подумала с горечью – жаль, что на меня так никто не смотрел.

– Реально заплачу! Наташа! – не успокаивался Кезон и для убедительности постучал кулаком в дверь. Он говорил что-то еще, но я не открывала ему. Стояла в узкой прихожей и слушала его голос, надеясь, что он уйдет как можно скорее.

Ушел Кезон лишь спустя несколько минут. Но быстро вернулся – стоило мне снова включить серию. Он снова начал звонить, как ненормальный, и едва я только подошла к двери, часто и сбивчиво заговорил:

– Наташа, мне нужна твоя помощь. Внизу журналисты. Выследили, сволочи. Спрячь меня, прошу. Иначе у меня будут проблемы.


– Твои проблемы, мистер суперзвезда. Не собираюсь я тебя прятать, – ответила я громко.

Мои слова Кезона не впечатлили – он продолжал ломиться ко мне домой, как ненормальный. А я стояла за дверью, смотрела в глазок и злилась. Заплатить он мне собрался. Раз ты такой богатый, приятель, заплати и журналистам. Если они вообще существуют.

– Слушай, Наташа, если меня сейчас найдут папарацци, мне конец, – прижавшись лбом к двери, сообщил Кезон убитым голосом. – Ну же, открой! Мне нужна твоя помощь!

Я четко и громко сообщила, куда ему следует пойти. Пусть это будет моей местью – за все те унижения, которые я из-за него испытала.

– Наташа! – забарабанил он кулаком по двери. – Я должен рассказать тебе кое-что. Я знаю правду. Знаю, что ты не виновата. Знаю…

Я так резко распахнула дверь, что едва не приложила его по лицу – Кезон успел вовремя отпрянуть.

– Что ты сказал? – прищурилась я. Это было так неожиданно, что я не верила ему.

– Я знаю правду, – повторил он, и я едва не взорвалась.

– Ты, разговаривающая задница! Значит, все это время ты знал, что я не виновата! – выкрикнула я в гневе. – Знал и издевался надо мной!

– Да нет же, нет! Я узнал об этом буквально на днях, клянусь, – скороговоркой ответил музыкант и нервно глянул на лестничный пролет – судя по топоту, кто-то громко поднимался по ней. – И решил извиниться. Мне реально очень жаль.

Меня словно током ударило. Извиниться? Жаль? Да что происходит?

– Если тебе жаль, скажи обо всем Вадиму! – потребовала я.

– Скажу ему все, что захочешь! Могу даже в любви признаться! Только пусти меня к себе! – почти взмолился он.

Топот усилился, и я смилостивилась.

– Заходи, – посторонилась я, и Кезон, подхватив корзину, буквально влетел в квартиру. Я тотчас захлопнула дверь и приникла к глазку. Спустя секунд двадцать на площадке появились два мужика, которые сразу мне не понравились. Они пронеслись мимо. Видимо, и правда, журналисты…

– Эй, ты… – Я осеклась. Кезона рядом со мной не было – только корзина стояла. А сам он прошествовал в гостиную и зачарованно разглядывал интерьер Глафиры Фроловны: ковры на стене и полу, массивную мягкую мебель, аккуратно связанные ажурные салфетки на столике и чешскую стенку, которая в СССР считалась предметом роскоши. На ее полках стояли старые книги, а за стеклом хранился сверкающий хрусталь, который Фроловна любовно перемывала каждую неделю. Также там стояла и большая старая фотография моей хозяйки – там ей было лет двадцать пять, выглядела она сдобно, симпатично и задорно, несмотря на платок, повязанный вокруг головы. Кезон стоял ровно напротив этого фото и изучал его.

– Это твоя бабуля? Вы так похожи, – заявил он, и мне захотелось его треснуть.

– Ты ничего не забыл, а?

– Сказать «спасибо»? – озадачился Кезон.

– Ты обувь не снял! – прошипела я, и он непонимающе на меня уставился.

– Что? А, обувь! Я все время забываю, что тут надо разуваться.

– Ничего, я тебе напомню, – от души дала я ему звонкий подзатыльник, совершенно забыв, кто он такой. – Быстро снял кроссовки!

Кезон пожал плечами и снял их. И поставил рядом с любимым креслом Фроловны. У меня в глазах от ярости потемнело.

– Ты издеваешься, придурок? Их надо отнести в прихожую!

– Отнеси, – пожал он плечами и потянулся к статуэтке на одной из книжных полочек. Статуэтки животных Фроловна очень уважала.

Всего лишь одно слово, а у меня внутри произошел взрыв. Я чувствовала, как горячая кровь хлынула в щеки.

– Я, по-твоему, слуга? – прищурилась я. – Сам взял и отнес. Живо!

Но сделать этого Кезон не успел. В дверь позвонили. И я со всех ног кинулась в прихожую.

– Кто? – громко спросила я, глядя в глазок. За дверью стояли те самые два мужика, которые пару минут назад пронеслись мимо.

– Извините, вы тут не видели молодого мужчину? – спросил один из них.

– Наш друг потерялся и квартиру найти не может, – подхватил второй.

– Никого не видела! – выкрикнула я и затаилась. Мужики походили по квартирам, но никто им не открыл, а если кто-то и разговаривал, то только через дверь, как я. Приуныв, мужики встали рядом с лифтом, как раз напротив квартиры. Слышно их было отлично – спасибо старой двери Фроловны. Тут еще и глазок был замечательный! Когда на улице была плохая погода, Фроловна дежурила у него. Подглядывала за соседями. Ну и подслушивала, само собой.

– Ну и где он? – хмуро спросил один из мужиков, вытирая пот со лба, не зная, что я все слышу.

– Испарился, – ответил второй.

– Я сам тебя сейчас испарю как воду. Его тут нет!

– Но голоса с этого этажа раздавались! Или с нижнего…

– Так непонятно чьи голоса! Может быть, он вообще в другой дом забежал, ты же точно не видел! – повысил голос первый.

– Я видел, как он свернул в этот двор. А если он в чьей-то квартире? – оживился второй. – Может быть, у него здесь баба живет!