Тьма

Как только он начинает говорить, я понимаю, что это французский. Конечно же. При личном разговоре на камеру люди чаще всего используют свой родной язык. Я чувствую проблеск разочарования, хотя я и углубленно изучала французский в старшей школе, но мои знания далеки от идеала.

И все же я не останавливаю видео, зачарованная обликом этого мужчины, звуком его голоса. Все в нем – его поведение, манеры, то, как он улыбается камере – свидетельствует о том, что он расслаблен и доволен собой. Он излучает атмосферу доброжелательности и уверенности – неудивительно, что окружающие проникались к нему теплыми чувствами.

По крайней мере, большинство из них.

Я обнаруживаю, что понимаю больше, чем ожидала. Он говорит по-французски отчетливо, без сильного акцента и сленга, и с продуманной медлительностью, описывая свое прибытие на лед, то, как он рад быть здесь. Как он с нетерпением ждал года в Антарктике и как сильно скучает по своей семье.

– Это место, эта белая империя, – говорит он на французском. – Самое красивое в мире. Такое обширное и неподвижное. Потрясающее. Оно необузданное и дикое и живет в моем сердце и голове, даже если я не здесь. Оно учит нас, что мы маленькие и хрупкие, но это не должно пугать нас в таком месте. Пребывание здесь – это чудо.

Я сглатываю, переживая смешанные эмоции. Я прекрасно знаю, что не должна этого делать, но не могу остановиться. Я пролистываю еще несколько более поздних записей, проигрывая отрывки. Жан-Люк много говорит о своих экспериментах. Я замечаю, как тщательно он старается никого не упоминать по имени – превосходный профессионал, думаю я, чувствуя вину за то, что копаюсь в его дневниках.

Почему я это делаю?

Я возвращаюсь к основному списку. Вздрогнув, я замечаю последнюю запись: за четыре дня до смерти. Он, должно быть, записал это перед тем, как отправиться в ту судьбоносную экспедицию. Я открываю ссылку и пораженно моргаю, глядя на экран. Этот Жан-Люк совсем другой человек по сравнению с мужчиной на предыдущих видео. Все его поведение поменялось, как будто за прошедшие месяцы на него навалился целый ворох проблем.

Что, черт побери, случилось? Это было поздним летом, и, хотя изобилие света однозначно может испортить режим сна и другие биоритмы, оно редко так же деструктивно, как постоянная темнота зимы. Но доктор выглядит ужасно – как будто он нормально не спал несколько дней.

– Je ne sais pas quoi faire, – говорит он после долгого молчания, возясь с чем-то за кадром. Если раньше он всегда смотрел в камеру, теперь не может удержатьвзгляд дольше, чем пару секунд. – Peut-être rien à ce moment.

Я не знаю, что делать. Наверное, пока ничего.

Он снова отводит глаза, бормоча что-то, но я не могу различить слов. Я отматываю обратно, проигрывая снова.

– Cette pauvre fille. Je dois être certain que nous ne sommes pas en danger, que c’est le même personne qui l’a fait. Je dois convaincre Sandy, insister pour qu’elle parle à UNA sans délai. Nous devons vérifier les échantillons d’ADN.

Потом доктор внезапно наклоняется вперед и выключает камеру.

Я перевожу его слова у себя в голове, и снова проигрываю видео, перепроверяя. Эта бедная девочка. Мне нужно убедиться, что мы не в опасности, что это тот же человек. Я должен убедить Сэнди, настоять, чтобы она безотлагательно поговорила с АСН. Нам нужно проверить… что? Я ищу слово «échantillon» в интернете.

«Образец», говорит онлайн-словарь. Как образец ДНК, предполагаю я.

Я хмурюсь, смотря в теперь уже пустой экран. Что имел в виду Жан-Люк? Почему ему нужно было настоять на разговоре Сандрин с АСН? Какие образцы ДНК?

Действительно в опасности…

Моя голова гудит от мрачного предчувствия. Я сижу, пытаясь понять смысл услышанного. Жан-Люк явно был чем-то обеспокоен, это ясно, он выглядел таким встревоженным, каким мне никогда не доводилось кого-либо видеть, контраст с его поведением раньше был особенно пугающим.

Что тогда произошло?

Есть только один человек, у которого я могу спросить.





Глава 16. 17 июня, 2021 года




Когда я стучу в дверь спальни Алекса, ответа нет, поэтому я обхожу станцию, сначала проверяя все мастерские в «Бета». И я наконец нахожу его там, где меньше всего ожидала, съежившимся в углу пустой столовой, сгорбившись над компьютером, с недоеденным сэндвичем на тарелке.

– Привет, – начинаю я так радостно, как могу, учитывая, что у меня был утомительный день, а сейчас почти час ночи.

Алекс приветствует меня коротким кивком.

– Как дела? – Я сажусь напротив него, всем своим видом демонстративно показывая, что я здесь надолго.

– Нормально. – Он выключает ноутбук и закрывает крышку.

Я разглядываю его лицо. Алекс выглядит уставшим и истощенным – как и все здесь в последнее время. Нормальный сон становится такой же редкостью, как и свежие овощи. Но есть что-то большее, терзающая жертвенность, как будто его заставляют терпеть пребывание здесь.

– Ты уверен, что в порядке? – спрашиваю я, но в ответ получаю лишь пустой взгляд. – По тебе не похоже, – настаиваю я.

Он откидывается назад со вздохом, убирая волосы назад. Они отросли, замечаю я. С самого начала эпопеи с душем большинство парней завели привычку сбривать бороды и регулярно подрезать волосы – все благодаря Арку и его электрическому триммеру. Либо Алексу не нравится короткая стрижка, либо он не хочет просить.

– Что тебе надо, Кейт?

Я молчу несколько мгновений, решая, как поднять тему того, что сказал Жан-Люк в своем видеодневнике. Я сомневаюсь, стоит ли признаваться Алексу, что посмотрела его; даже если я и имела на это право, последнее, что мне нужно – чтобы Алекс заподозрил, не сделала ли я того же и с его файлами.

– Можно задать вопрос?

Он едва заметно кивает.


– Ты дружил с Жан-Люком, верно?

Алекс слегка напрягается при звуке его имени, но снова кивает.

– Он когда-либо упоминал… – я останавливаюсь. Собираюсь с мыслями. – Он упоминал, что кто-то может угрожать нашей безопасности?

Я чувствую, что внимание Алекса обострилось.

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто записка, оставленная в его файле, – лгу я. – Там говорилось, что ему нужно узнать больше, но он считал, что мы можем быть в опасности. Но ничего о том, почему.

– В его медицинском файле?

Я киваю. Это почти правда, в конце концов.

– Без имени?

– Имени?

– Он не сказал, кто это был?

– Кто конкретно? Я не уверена, что ты имеешь в виду.

– А это не очевидно? – раздражается Алекс. – Я имею в виду того, кто убил его. Человека, которым занимался Жан-Люк, того, кто украл его ноутбук и дневник.

Я удивленно смотрю на него.

– Ты правда считаешь, что Жан-Люка убили?

– Да, – шипит он, оглянувшись вокруг, проверяя, что мы все еще одни. – За пару недель до смерти Жан-Люк говорил мне, что он подозревал кого-то на этой станции в совершении серьезного преступления. Он…

Я поднимаю руку, останавливая его.

– Подожди. Какого рода преступление?

– Он не сказал. Только, что это очень серьезно. Что он обнаружил нечто подозрительное, и ему нужны доказательства.

– То есть он не намекал кто… или что?

– Нет.

Я отвожу взгляд, пытаясь привести мысли в порядок. Действуй осторожно, Кейт. Ты должна помогать Алексу, а не подкармливать его паранойю.

– Жан-Люк сказал, как он намеревался доказать это?

– Не совсем. Просто, что хотел попросить АСН провести какие-то тесты. Что результаты подтвердят, прав он или нет.

Образцы ДНК, о которых упоминал Жан-Люк, те, что он обсуждал с Сандрин.

– И они это сделали?

– Понятия не имею, – пожимает плечами Алекс. – Поэтому я решил забрать его ноутбук и дневник. Я знал, что случившееся с ним не было несчастным случаем, и хотел узнать, что он обнаружил.

– Но ты их не нашел.

– Нет. Я пошел прямиком в его комнату после того, как посовещался с Сандрин для ее отчета в АСН, но к тому времени вещи пропали.

Я вдыхаю, осмысливая все это.

– Значит… этот человек… ты понятия не имеешь, кто это, или почему Жан-Люк был обеспокоен?

– Пока нет.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что намерен это выяснить.

– Как?

Алекс яростно качает головой.

– Не знаю, но я постепенно собираю пазл по кусочкам. Жан-Люк говорил и другое, странности тут и там, когда мы были наедине. Он был очень подавлен инцидентом, произошедшим в прошлый раз, когда он был на льду – какая-то девушка умерла.