Тьма императора

— Кто-то же должен расплачиваться.

Она вновь вздохнула, глядя на него с сочувствием.

— Арен… Я уже давно убедилась в том, что тебя не надо ничему учить, предостерегать, объяснять, к чему приведет тот или иной поступок. Поэтому я просто скажу… Что бы ты ни сделал, каким бы ни было твое решение — я всегда поддержу тебя. Всегда, Арен.

Сейчас императору не нужна была эмпатия, чтобы почувствовать искренность сестры. Анна всегда любила их обоих — и его, и Аарона. Ей тоже было очень больно после случившегося в День Альганны, но она ни разу не упрекнула Арена, не осудила его за убийство брата.

Однако сейчас Анна явно имела в виду не Аарона.

— Ты про Софию?

— Да. — Сестра смотрела прямо и открыто, и в глазах ее отражался огонь. — Я знаю твой характер, твои принципы. Понимаю, что ты вряд ли решишься. Но если решишься… Я поддержу тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив.

— Ты думаешь, я буду счастлив, обманывая жену? — Арен покачал головой. — Нет, Ани.

— А чем лучше то, что происходит сейчас? Виктория раздражает даже меня, хотя я редко ее вижу. Я не представляю, как ты выдерживаешь это.

— Я редко ее вижу, — он усмехнулся. — А когда вижу, стараюсь перенаправить эмоции жены на что-то другое. Ревность и раздражение легко переходят в возбуждение и страсть.

— Я понимаю. Я сама так делаю, когда Вольф злится, иначе это просто невозможно вынести. Но мой муж злится раз в месяц, Виктория же фонит негативом постоянно. Когда она была твоей невестой, я не замечала в ней ничего подобного. А после свадьбы ее словно подменили. Ты вроде бы проверял ее на воздействие?

— Да. Я и шамана приглашал на всякий случай — шаманская магия ведь не видна никому. Но тот тоже сказал, что на жене ничего нет. Думаю, это действительно гормональное. А еще… хотя теперь не проверить… Но я уверен — Виктории что-то говорил Аарон.

Анна кивнула.

— Да, он мог. Тем более, что они много общались, Вик его любила. Думаешь, настраивал?

Арен пожал плечами.

— Возможно. Но я даже спрашивать ее не собираюсь — только нарываться на скандал. Теперь-то что? Брат мертв.

Несколько секунд они молчали, просто глядя друг на друга. Арен не знал, о чем думает Анна, а сам он вспоминал Аарона.

Как часто бывает с младшими, в детстве он обожал старшего брата. А потом постепенно отдалился. Хотя они не конфликтовали. Просто уж слишком большая была разница в возрасте — пятнадцать лет — да и интересы разные.

— Арен… Прости, что я опять об этом… — сказала Анна тихо. — Но если ты все же решишь приблизить к себе Софию, я помогу это скрыть.

Император улыбнулся и встал с пола.

— Спасибо, Ани. Но…

— Не рви себе сердце, — произнесла Анна еще тише. — Ни себе, ни ей. Плюнь на принципы. Они часто бывают никому не нужны и приносят только горе и боль.

— Это лучше, чем предательство, — ответил Арен и, развернувшись, шагнул в камин.

Он перенесся не в детскую, а в собственный рабочий кабинет. На этот раз голосов Эн и Рона слышно не было, и император поначалу подумал, что нет и их самих. Ошибся — они оба были тут. Но не стояли перед столом, как в понедельник, а сидели за ним, перебирая бумаги. Видимо, стоять они уже устали.

— Добрый вечер, ваше величество, — сказал Янг, на секунду поднимая глаза. — Простите, что не кланяюсь, но если я встану, вся эта макулатура упадет на пол.

— Рон! — шикнула Эн, попытавшись вскочить, придерживая кучу бумаги перед собой. Куча опасно накренилась, и девушка быстро села обратно. — Извините, ваше величество.

— Извиняю, — хмыкнул Арен, прислоняясь к дверному косяку. — Как ваши поиски?

— Мы кое-что нашли, — произнес Рон, потянувшись к краю стола, где лежала какая-то небольшая и совершенно желтая бумажка. — Но не успели доложить. Впрочем, особого значения эта находка не имеет. По крайней мере для родовой магии.

Он передал императору бумажку, и Арен, едва взглянув на нее, понял, что это черновик письма. Причем, судя по почерку — Алаистера Альго, первого императора.

«Дорогой брат! Второй год прошел с коронации. Я знаю, как тяжела твоя жизнь рядом с Геенной, прости за то, что на твою долю выпала такая ноша. Каждый день думаю о тебе, и об отце, и о матери нашей Анне, в честь которой и назвали мы страну нашу…»

— Видимо, своего брата Алаистер отправил к Геенне, контролировать ее пробуждения, — пробормотал Янг, рассматривая очередной документ. — Первый охранитель, можно сказать.

— Да. — Арен положил письмо на прежнее место и покачал головой. — Значит, Альганна названа в честь матери, которая тоже погибла. А по легенде — в честь Защитницы, спустившейся с неба.

— Ну, с неба она не спускалась, конечно, — сказала Эн негромко. — Но чем не Защитница? Отдала жизнь, чтобы Бездну закрыть. Это смело и заслуживает уважения.

— Знаете, что я думаю, ваше величество? — Рон резко отложил то, что разглядывал, и поднял голову. Глаза его возбужденно сверкали. — Эту легенду про богов надо поддерживать. Даже если мы раскроем секрет родовой магии, нужно будет представить все аристократии так, чтобы подтвердить исключительность Альго. Иначе найдутся идейные вдохновители, которые решат, что не-потомкам богов нечего делать на троне.

— В Альтаке три раза сменялась династия, — закивала Эн. — Нам такого точно не надо.

— Не надо. Но вы еще ничего не раскрыли. Когда раскроете, решим, что делать.

— Это мне нравится, — заявил вдруг Рон, и Арен поднял брови.


— Вы про что, айл Янг?

— Вы сказали не «если раскроете», а «когда».

Эн засмеялась, закрыв ладонью рот — эмоции ее вспыхнули радостью, словно она вспомнила что-то забавное.

— Я не сомневаюсь в вас, — пожал плечами Арен. — Вы раскроете.

— А что нам за это будет? — поинтересовался Янг вкрадчиво, и Эн поперхнулась.

— Рон! Тебе мало денег, которые ты получаешь за эту работу?!

— Не в деньгах счастье! Нахал.

Но Арен, чем больше общался с этим мальчишкой, тем сильнее приходил к мысли, что Гектор прав насчет него — на предательство он не способен.

— Конкретно вы, айл Янг, получите титул. Вы и все ваши родственники, обладающие магическим даром.

— Это я и хотел услышать. С того дня, как вы нас сюда позвали, — сказал Рон уже спокойно, но император чувствовал, что он доволен. — Спасибо, ваше величество.





* * *


Вано не написал ничего о встрече, поэтому София вечером в четверг решила сбегать домой, повидаться с мамой и сестрами.

Она по-прежнему не была уверена, правильно ли сделала, не рассказав матери о Вагариусе. Шила в мешке не утаишь, все равно рано или поздно придется признаться. И какая разница, сейчас или позже, если София уверена в том, что Вано хороший человек?

Наверное, у нее был слишком задумчивый взгляд, и мама догадалась, что София хочет о чем-то поговорить.

— Так, Элиза, ты моешь посуду, Рози вытирает. А мы с Софи пойдем наверх, посекретничаем, — сказала Синтия после ужина и встала из-за стола. Махнула рукой, услышав протестующий вопль Элизы, взяла под локоток старшую дочь и потянула в сторону лестницы.

— Ловко, мам, — фыркнула София, оборачиваясь и глядя на то, как Лиз понуро бредет к раковине. Рози же с истинно детским энтузиазмом уже вертела полотенце в руках. Вытирать посуду она любила.

— Конечно, ловко. Они зашли в комнату Софии, прикрыли дверь, и Синтия сразу спросила: — О чем ты хотела мне сказать? Я поняла это по твоему взгляду. У тебя всегда такой взгляд, когда ты знаешь какой-то секрет и очень хочешь его поведать, но никак не можешь решиться.

Да… насчет решиться мама была совершенно права.

— Я… понимаешь, я встретила одного человека…

— О, — Синтия оживилась, — Софи, неужели ты влюбилась? В кого же?

София запнулась, ощущая, как жарко становится лицу. Нет, вот уж про что совершенно точно нельзя говорить, так это про свою влюбленность в императора. Мама будет в ужасе! Удивительно, но именно эта мысль помогла Софии принять решение насчет того, говорить ли маме о Вано или нет, окончательно. Лучше рассказать про Вагариуса, чем про императора. Однозначно!

— Нет, мам. Я о другом. Дело в том, что в императорском дворце я встретила… своего дедушку. Улыбка резко слетела с лица Синтии, и сама она побледнела так, что София испугалась.

— Мам! Он хороший человек! — воскликнула девушка и схватила мать за руки. Ледяные… — Честное слово, хороший. Я с ним уже два раза гуляла, в кафе ходила. Вано очень хороший, но очень несчастный. Не волнуйся так, пожалуйста!

Синтия вздохнула, опуская глаза. А когда она вновь посмотрела на Софию, во взгляде ее была боль.

— Не надо было отпускать тебя в этот демонов дворец.

— Мам…

— Аристократы… — Она поморщилась. — От них добра не жди. Будь осторожна, Софи, я прошу тебя.

— Мам, Вано правда хороший…

— Все они хорошие поначалу. Цветы дарят, улыбаются, ухаживают. А потом…

— Вано не такой.

— Как он может быть не такой, если у него был такой сын? — произнесла Синтия с горечью. — Яблочко от яблони…

— Мама! Но я ведь не такая! Хотя я — тоже яблочко!

— Ты девочка, Софи. И выросла не среди аристократии.

— Мама…

— Просто будь осторожна. Я знаю, ты у меня умная. — Синтия сжала руки Софии в своих ладонях. — Очень умная, но добрая, и в этом твоя беда.