Тёмные московские ночи

- Понятно, сделаем.

- А мы куда? - не громко поинтересовался Егоров.

- А нам Вася, придётся заменить Дубинина.

- В каком смысле?

- В прямом. Он в десять утра должен был встретиться с нашим художником. Ты забыл об этом?

- С Карповым?

Так точно! Попробуем передать ему описание Хирурга со слов покойного Николая Николаевича, вдруг у него получится нарисовать портрет.

- Ну тогда не будем терять время и приступим. Присаживайтесь, только не напротив, а рядом - мне так удобнее. Понимаете ли, надо чтобы пространство передо мной было свободным от других образов.

Старцев сел по левую сторону от художника, Егоров по правую. Карпов положил перед собой несколько чистых листов плотной бумаги и пяток хорошо заточенных карандашей различной мягкости.

- Ну-с, начнём. Я буду задавать вопросы, а вы постарайтесь отвечать на них как можно точнее. Уловили? - проговорил он.

- Да пока всё просто Наум Лазаревич, мы готовы.

- Все сначала так говорят, - проворчал Карпов, водрузил на нос очки в тонкой проволочной оправе и смотрел на свет острый грифель. - Чтобы получить портретное сходство нам придётся повозиться. Итак, первые мои вопросы могут показаться вам странными, но тем не менее. Каков возраст этого негодяя?

- В тридцать восьмом Дубинин посчитал его тридцатилетнем, значит сейчас ему примерно тридцать семь.

- Рост?

Старцев беспомощно посмотрел на Егорова, тот почесал затылок и предположил:

- Кажется, Дубинин говорил, что выше среднего.

- Выше среднего роста, это означает от метр а семидесяти пяти до метра девяносто, - задумчиво протянул художник. – Хорошо, поехали дальше - что можете сказать о фигуре?

Тут уж Старцев не сплоховал.

- Худощав, лёгок, чрезвычайно подвижен, - выпалил он запомнившиеся характеристики. - Весь на шарнирах - именно так выразился Дубинин.

- Ага, гуттаперчевый, встречал я таких субъектов, продолжаем…

Профессиональный художник Наум Карпов работал в штате МУРа более десятка лет. Это был пожилой, тучный, неторопливый человек с приятным лицом и пышной седой шевелюрой, общительный, с хорошим чувством юмора. Сыщики любили его за мягкий характер и невероятное умение очень точно воссоздавать на бумаге портреты тех людей, которых он ни разу в жизни не встречал.

- Голова средних размеров. А её положении на туловище вы не знаете? - монотонно бубнил художник, прикрыв глаза.

- Ну допустим, что оно строго вертикальное или немножко склонённое вперёд.

- Далее – о форме черепа, ваш покойный Дубинин, упоминал?

Иван с Василием развели руками.

- Нет, - ответил Старцев.

- Ладно. Что по волосам?

- В кабинет к Дубинину он вошёл в клетчатой кепке, из под неё выбивались прямые тёмные волосы, - чётко проговорил Егоров.

Наум Лазаревич удовлетворённо хмыкнул и осведомился.

- Что скажете по лицу в целом, кроме того, что оно европейского типа? Меня интересует пропорции, форма, гладкость кожи, наличие морщин, шрамов.

Листы из плотной бумаги пока что оставались девственно чистыми. Художник долго и подробно выспрашивал сыщиков о деталях внешности преступника, интересующего их. Порой он заставлял своих собеседников напрячься и припомнить, что конкретно говорил покойный о его внешности. Около четверти часа Карпов уяснял все особенности его лица - высота лба, положения и форма бровей, глаз, носа, линия смыкания и толщина губ, зубы, особенности подбородка.

Иван с Василием напрягались изо всех сил, теперь они искренне жалели о том, что не расспросили Дубинина как можно подробнее.

- Так стало быть, - Карпов снова представлял себе объект, сомкнув веки и легонько раскачиваясь на стуле. - Тогда последний вопрос, самый простой. Уши?

Егоров выдохся и знаками просигналил товарищу - мол понятия не имею.

- Что уши? - решил уточнить Старцев.

- Прижатые к голове или оттопыренные.

Иван пару секунд подумал и заявил:


- Ну ведь оттопыренные уши выглядит смешно. Верно?

- Ну да, шарма сей недостаток внешности не добавляет.

- Тогда прижатые.

- Почему вы так решили Иван Харитонович? - Про уши бандита Дубинин не сказал ни слова, но в описании его внешности он ни разу не допустил сарказма, так что я уверен в том, что уши у преступника нормальные – прижатые.

Наум Лазаревич снова хмыкнул, уважительно глянул на Старцева и согласился с его безупречной логикой.

Покончив с долгими нудными расспросами он кивнул на массивную мраморную пепельницу, стоявшую на подоконнике между раскрытых оконных створок, и сказал:

- Покурите, молодые люди.

Сыщики отошли от стола, достали папиросы и спички, дымили они молча, осторожно наблюдая за тем, как на белом листе рождаются очертания будущего портрета. Сначала наметились общие контуры, потом проступил овал головы, появились шея и плечи. Далее художник начертал прямую вертикальную линию, поделил лицо вдоль, обозначил высоту, на которой наметил положение глаз, носа, рта. Изредка он останавливался и с минуту сидел без движения, глядя куда-то в пространство сквозь стену. В такие моменты Старцев с Егоровым тоже предпочитали не шевелится, дабы не отвлекать мастера от творческого процесса.

Наконец-то Карпов нанес пару последних штрихов, вздохнул и сказал.

- Пожалуйста, всё что мог товарищ.

Иван с Василием подошли ближе и несколько секунд с восхищением взирали на великолепно исполненный портрет мужчины лет 35-40. Каждая деталь была прорисована предельно аккуратно, даже тени выглядели точно как на фотографии.

- Спасибо вам огромное Наум Лазаревич, - Иван долго тряс руку художника. - Вы настоящий талант.

- Да будет вам, право слово, - смущённо проговорил тот. – Обращайтесь, всегда рад помочь.



Слабенький луч электрического фонарика метался по тёмному коридору подвала.

- Здесь головы лучше пригнуть, не то по шишке заработаете. Вот так, а тут у нас завсегда лужа из-за прогнившей трубы, осторожнее.

- А что же вы лампочки до сих пор не повесите Никифор Иванович? Тут же шею свернуть можно.

- Соорудил я однажды тут лампочки, - откликнулся тот.

- И что же?

- Так сгнили все, тут влажность такая, что железо за три года в труху превращается. Когда котельная жарила сухо было, тягой проветривалась, а сейчас сами видите, - сказал старик и вдруг перешёл на шёпот. - Знающие люди говорят, что подземная река, под Петровкой протекает.

- Так уж и река? – Старцев усмехнулся. - А как же метро? Его давно затопило бы.

- Да бог его знает, за что купил, за то и продаю, - отмахнулся комендант.

Старцев и Бойко в старой штатской одежде шли подвалами управления к дальнему, всеми позабытому выходу. Глубина этих помещений оказалась внушительной, ведь между подвалом и первым этажом находился цоколь с камерами временного содержания и вспомогательными помещениями. Воздух здесь был прохладный и действительно насыщенный влагой. Главной целью подземного путешествия являлась скрытность.

- Если банда Хирурга отслеживает все наши перемещения, то соглядатай наверняка секут за всем периметром здания. Ловить их бесполезно, а поймаем – так они отбрешутся.

- Мы только спугнём их и всё испортим, - сказал Старцев. - Значит нам надо как-то по хитрому покинуть управление.

- Как именно? Ни через два главных входа, ни через окна незаметно уйти не получится.

После этого Олесь Бойко, очень кстати, припомнил:

- С тыльной стороны управления есть вход в подвал, через который раньше загружали уголь в котельной.

Это была дельная мысль, так как вход располагался метрах в сорока от основного здания и для удобства разгрузки глядел в проулок.

Старцев отправился к комиссару, подробно изложил придуманный план, тот внёс в него пару штрихов и вызвал коменданта Никифора Ивановича.

Теперь они втроём, шли длинными подвалами к выходу.

- А замок то изнутри откроем? вдруг озаботился Старцев.

- Целый он? Если вы говорите, что тут все гниет и ржавеет.

- Не боись, откроем, - заверил его комендант. - Всё что должно работать у меня работает, каждый понедельник спускаюсь сюда с маслёнкой. Замки отпираются, дверные петли не скрипят и даже котельные краны работают - хоть сейчас заливай воду, загружай уголёк и запаливая.

Через пару минут они дошли до цели, Никифор Иванович остановился перед длинной каменной лестницей, указал наверх и заявил:

- Ну вот, двадцать семь ступеней и вы на свободе, на свежем воздухе.

- Надо бы глянуть сначала - подъехала ли машина.

- Сейчас глянем.